Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

— Дай угадаю — рассказывала, какая я сука? — Сейчас это даже немного смешно.

— Жаловалась, что ты сначала забрала у нее мужа, а потом — работу. — Натка кривится. — У нее всегда были проблемы с причинно-следственными связями, Май. Но ты на всякий случай будь осторожна. Юля правда часто берегов не видит. Вбивает себя какую-то херню в голову и все — это автоматически становится правдой. А Сашку она всегда к тебе ревновала.

Что-то в ее тоне намекает, что Наташе в свое время пришлось наслушаться много чего «интересного» на эту тему, но я абсолютно уверена, что она всегда была на моей стороне. Не знаю почему, хотя, казалось бы, после предательства одной подруги, стоило бы в принципе больше не верить другим.

Мне на секунду очень хочется рассказать ей про то, что в моей жизни происходит что-то новое, про свой тайный служебный роман, но в эту минуту экран загорается от входящего звонка. Как раз от Резника. Я извиняюсь перед подругой за то, что выйду поговорить.

— Прости, что пропал без предупреждения, — сразу начинает Вова. — Я практически всю ночь не спал, мечтаю о подушке и кровати, и тебе в ней рядом.

— Что-то случилось?

— Оля… Блядь, она меня когда-то в могилу сведет.

Первую секунду или две я пытаюсь сообразить, кто такая Оля, и только потом вспоминаю дерзкую девчонку, которую видела с ним в фойе кинотеатра. Вова рассказывал, что с ней сложно и она любит попадать в разные истории.

— Связалась с какой-то компанией, напилась и ее под шумок загребли в участок, — со вздохом и усталостью, объясняет Резник. — Я полночи за рулем провел, а потом как придурок вытаскивал эту малолетнюю дуру без последствий.

Я держу при себе замечание о том, что иногда нужно не вытаскивать, а дать помариноваться во всем этом дерьме, но кто я такая, чтобы влезать в ситуацию, о которой знаю ровно ничего? Но теперь понимаю, что ради этой девчонки он вернулся в столицу — куда бы еще он мог ехать пол ночи?

— Ну… надеюсь, все обошлась?

— Да, Майя, но ты бы знала, чего мне это стоило.

— А ее мать? Ты с ней говорил о этом?

— Там… в общем, все сложно, Майя.

«Ну я примерно так и поняла, но ты же не можешь каждый раз закрывать собой любой пробел в ее воспитании?» — спрашиваю исключительно мысленно, потому что это и правда не мое дело. В конце концов, он ведет себя как взрослый ответственный мужчина, на которого можно положиться. А перспектива того, что наш тайный роман может вылиться во что-то серьезное и тогда Оля станет и моей проблемой тоже, пока еще слишком зыбкая, чтобы грузить нас этим уже сейчас.

— Когда планируешь вернуться? Я могу приготовить ужин. — Предполагаю, что, наверное, в воскресенье и мне бы хотелось провести хотя бы несколько часов вдвоем. Хотя бы у меня дома, если погулять где-то или сходить в ресторан для нас целая задача с кучей переменных.

— Наверное, приеду уже в понедельник в офис, — слышу его очередной стон сквозь зубы и какие-то голоса на заднем фоне. — Прости, Майя, мне пора бежать. У меня тут очередной армагедоновый пиздец.

Я хочу сказать, чтобы он не садился за руль такой уставший, и чтобы держал меня в курсе дел хотя бы на сообщениях, но он уже выключается.

Но мы не видимся ни в понедельник, ни во вторник, ни даже в среду. Не считая редких сообщений и пары встреч на работе, где вместе с нами было столько людей, что я даже не рискнула смотреть на Резника дольше пары секунд.

Но мой День рождения уже в пятницу и хоть у меня уже все готов — и заказ на пятницу из ресторана, потому что я запретила себе готовить и убиваться на любые праздники, и родители пообещали приехать (но сестра упрямо продолжает молчать), я все равно чувствую себя немного неуютно из-за того, что мы не обсудили, как будем праздновать вместе. Или не будем? Или как вообще?

Я понимаю, что мы пока никак в принципе не обозначили наши обязанности друг перед другом и формально Резник ничего мне не должен, но я люблю понимать хотя бы какие-то рамки. Чтобы потом не оказалось, что он без предупреждения нагрянет ко мне домой как раз, когда у меня будет моя семья и ситуация выйдет из-под контроля абсолютно полностью.

Поэтому в среду вечером, так и не дождавшись никакого его сигнала, я сама пишу, что в пятницу у меня семья. Сообщение получается немного суховато, но я намеренно выбираю такой тон, чтобы он не думал, будто это молчаливая истерика.

На часах уже почти девять, когда в окошке появляется входящий от Шершня.

Прислал мне фото из кинотеатра — того самого, куда он однажды уже купил мне билеты и куда ходит сам. Я узнаю знакомые кресла, обтянутые синим велюром. На экране — фантастический боевик, сцена взрыва звездолета. Выглядит впечатляюще. И приписка: «Не Скорсезе и не Финчер, но тоже неплохо».

Я замечаю попавшую в кадр ногу в темных джинсах и тяжелый ботинок, небрежно зашнурованный. Он больше никогда не присылает мне селфи, только небольшие обрывки себя, которые в кадр попадают, я уверенно, совершенно случайно. Но я все равно почему-то за них цепляюсь. Наверное, это наше типично женское — мы все равно подсознательно пытаемся «очеловечить» образ невидимого собеседника, а мне сделать это в разы проще, потому что я его, можно сказать, и так почти видела.

Помедлив секунду, прикусываю губу и с прикушенной улыбкой пишу:

Я: Морально разлагаешься между подходами к Кафке?))

Пока жду ответ — чищу зубы и наношу толстым слоем увлажняющую маску. В отражении похожа на зомби, потому что из-за каких-то ухаживающих компонентов она густого зеленого цвета. В теории, я могу спокойно сфоткать часть своего лица и отправить ее Шершню — у нас с ним уже есть свой маленький ритуал обмена фото в моменте. Но я этого не делаю, потому что хорошо вижу «красные флажки» берегов нашего общения, к которым подошла слишком близко.

Пока готовлю одежду на завтра и жду, чтобы «поработала» маска, читаю новое сообщение.

Hornet: Да я тут уже полностью деградировал, детка))

Я: Думаешь, проще тебя добить, чем пытаться лечить?)))))

Hornet: Скорее первое, чем второе.

Я: Тогда назначаю тебе интенсивную терапию: принимать Чака Паланика три раза в день, и Стивена Кинга, но не позже, чем за два часа до сна)

Hornet: Ты только что воскресила человека, Хани.

Я: Обращайся, малыш, если что — воду в вино я тоже могу)

Я добавляю смайлик с ангелом.

В наших переписках наметился вот такой оттенок подколок. Хотя в случае с Шершнем — он скорее стебется, но без злобы. А я… поддаюсь на его провокации и отвечаю тем же. И в какой момент это стало для меня чем-то нормальным — я до сих пор не понимаю. Хотя, не сильно-то и стараюсь. Мне нравится наше общение, потому что ради него мне не нужно выкраивать время в плотном рабочем графике, не обязательно соответствовать образу «крутой подружки», а можно просто быть… собой. И говорить сложно о сложных книгах, не боясь нарваться на снисходительное: «Ну ты и зануда».

Hornet: Ты должна на это сходить, Хани. Два часа кайфовых спецэффектов и здоровый мужик, разрывающий пасть писающему злодею.

Я: Отличная антиреклама, Шершень!

Hornet: Девочки же такое любят.

Я: Я предпочитаю мужчин с признаками интеллекта на лице.

Я: А если серьезно — я бы с удовольствием, но не смогу. Должна буду отбыть целый вечер на каблуках и с улыбкой на лице.

Hornet: Какая-то важная светская тусовка? Надевай кроссовки и забей — сначала они будут смотреть на тебя как на ненормальную, а через час — обзавидуются. К концу вечера загонишь свои кроссы в три раза дороже какой-нибудь ебанутой красотке, которая к тому времени сотрет в кровь пятки новыми туфлями.

Я: Ты уже кому-то раскрыл этот гениальный бизнес-план?!))) если нет — я готова его выкупить!

Я: У меня День рождения 24 числа)) в пятницу посиделки с семьей, в субботу — друзья и коллеги.