Сайрита Л. Дженнингс - Страх падения (ЛП)
— Она вообще ничего не рассказывала, — вмешался Блейн.
— Хорошо. Ладно... думаю, есть вещи, которые ты должен услышать от нее, если она захочет, чтобы ты знал, конечно. Кроме меня, Анжелы и... специалистов, она никому о них не говорила. Но ты... нечто другое. Ну, я хочу сказать, что с тобой она другая. Я никогда не видел, чтобы Ками была поглощена кем-то по-настоящему, всецело. Такая она только с тобой.
— Иногда я не могу понять, настоящая Ками со мной или нет. — В голосе Блейна я услышала боль.
Причиняла ли ему вся эта ситуация страдание? Беспокоился ли он обо мне достаточно, чтобы ему было больно?
— Поверь, чувак. С тобой она настоящая. Она принадлежит... тебе. Никто не мог до нее достучаться, открыть истинную душу Ками. Но с тобой она именно такая. Беззаботная. Она смеется, потому что ей смешно, а не потому, что от нее этого ждут. Улыбается, потому что счастлива, а не потому, что пытается скрыть свою боль. Она может быть самой собой. Для нее все это очень важно.
Я так усердно вслушивалась в наступившую тишину, боясь пропустить ответ Блейна, что у меня, казалось, заболели уши.
— Что с ней произошло? — наконец, прошептал он.
— Это не моя история, я не могу ее рассказать, — ответил Дом. — Но вот, что я тебе скажу: эта девушка — самый сильный человек из всех, кого я знаю. Это может показаться не правдой, но если бы ты знал, какое тяжелое бремя она несет каждый чертов день и все еще умудряется выдавливать из себя улыбку, то ты бы все понял.
— Хорошо... помоги мне понять. Помоги мне стать тем человеком, в котором она нуждается, — убеждал Блейн.
— Я не могу. Только она сама может показать тебе ту часть себя, которую скрывает. Но что-то мне говорит, что части паззла в конце концов сойдутся. Ты видел, что с ней творится, верно?
— Да.
— И ты все еще здесь.
— Да.
Еще одно мгновенье тишины.
— Ты любишь ее? — спросил Дом тихо.
Я затаила дыхание в ожидании. Проходили секунды. Затем минуты.
И ни слова от Блейна.
— Хорошо, — пробормотал Дом. — Я только надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь.
— Понимаю, — уверенно ответил Блейн.
Они начали отходить от моей двери, голоса становились тише.
— Можешь убедить Ками, когда она проснется, мне позвонить? Я действительно хочу...
Знаю, я должна была быть счастлива, что он не сказал, что любит меня.
Я с самого начала говорила ему не влюбляться. Так почему же я не испытывала облегчения от его бездействия? Почему из уголков моих глаз потекли слезы, эти бестолковые слезы, а я разочаровывалась все больше? И зачем, черт подери, он меня целовал, прекрасно зная, что не останется со мной?
Он не может остаться. В противном случае он был бы дураком.
— Кам? — прошептал Дом, просовывая голову в дверной проем моей спальни.
Я, трепеща веками, открыла глаза и притворилась зевающей.
— Да?
Дом опустился на кровать рядом со мной, мягко мне улыбаясь.
— Ты же не подслушивала наш разговор, не так ли?
— Какой разговор?
— Здесь был Блейн.
При одном только упоминании его имени и воспоминании о его губах, меня охватило волнение, но я постаралась сохранить лицо невозмутимым. Мой лоб все еще покалывало от его прикосновения.
— Да?
— Ага. Он принес твои вещи и хотел тебя увидеть. И он просил, чтобы ты ему позвонила. — Я кивнула. — Но ты не собираешься этого делать, я прав?
Я посмотрела на Доминика, моего лучшего друга и единственного человека, с которым я могла быть абсолютно честной.
— Не-а.
Он раздраженно вздохнул:
— Кам...
— Что толку? Почему я должна ему звонить? Почему бы не порвать эти отношения? Зачем тянуть это бремя, если мы оба знаем, что ничего путного не выйдет?
— Откуда ты знаешь, что у вас не получится? Ты хоть раз пробовала наладить отношения?
Я вскинула бровь.
— Нет. А ты?
Рот Дома скривился, пока он переваривал мои слова.
Он тоже никогда не пробовал построить отношения. Он спал со всеми девушками без разбору, в попытке скрыть свою неуверенность и стыд. После долгих лет, в течении которых его насиловал человек, который заявлял, что любит его, Дом стал смущаться своей сексуальности. Мой друг считал, что если его насиловал мужчина, значит, он сам был геем, не смотря на то, что не находил мужчин привлекательными.
Несомненно, он был очень симпатичным, почти миловидным мужчиной. И мужчины, и женщины считали его внешность экзотичной и соблазнительной.
А его дядя даже пытался использовать в своей защите тот факт, что Доминик, якобы, наслаждался этим процессом, эякулировав. К счастью, в деле Дома присяжные разглядели, каким ничтожеством был его родственник.
— Кам, ты же не хочешь быть такой же как я. Разные телки каждую ночь. Черт, я даже не смогу сказать, кого я приводил домой на прошлой неделе. Такая жизнь не для тебя. Ты не шлюха. Ты заслуживаешь кого-то, кто будет тебя беречь и любить. Тебе необходим человек, с которым можно построить свою жизнь. А, может быть, даже создать семью.
— И ты думаешь, что этот кто-то — Блейн, — спросила я недоверчиво.
— Полагаю, он возможная кандидатура. Но ты не узнаешь этого точно, пока не попробуешь, Кам. — Он передал мне мой мобильный, который сжимал в руке. — Позвони ему. Возможно, он поймет. Может быть, он — именно тот, кто тебе нужен. Ты должна сделать это ради себя, чтобы, по крайней мере, попытаться наладить свою жизнь.
Дом напоследок смахнул непослушную прядь волос с моего лба, а затем оставил меня одну, чтобы я хорошенько подумала.
Я посмотрела на банку с разноцветными оригами-звездами, стоящую на моем подоконнике.
Они надо мной насмехались. Дразнили меня.
Служили напоминанием, почему никто и никогда не сможет меня принять.
По крайней мере, до тех пор, пока я в них нуждалась.
Я отключила свой практически разрядившийся телефон и положила его на ночной столик.
Нет. Я не могу позвонить. У меня есть двести пятьдесят три причины этого не делать.
Глава 22. Ками
Следующие два дня у меня на работе были выходные, так что я смогла как следует погрузиться в свое горе. Я была жалкой.
Я непрерывно проигрывала каждую грустную песню, имеющуюся у меня в наличии, раз за разом окунаясь в свое собственное уныние. Я не имела никакого права быть печальной, когда все мои беды были из-за меня самой.
Но я была мазохисткой. Мне было необходимо чувствовать эту боль. Я нуждалась в постоянном напоминании о том... что он... сделал для меня.
Во вторник, сытая по горло безнадежностью, витающей в моей спальне, ко мне с решительным выражением лица стремительно ворвалась Анжела.
