Отмель - Крейг Холли

Сейчас

21:42

Кажется, мы на полпути, когда Кики просится прилечь на матрасе рядом с Джеком. Дочь вымоталась и больше не может плыть, к тому же окружающая темнота ее пугает. Вот уже час мы в открытом океане. Волны становятся все выше по мере того, как усиливается ветер. Укрыться от его порывов негде: поблизости нет ни бухты, ни гавани, ни гор.

Ровно посередине между двумя островами всех захлестывает вихрь эмоций: крутые падения сменяются резкими подъемами – вверх-вниз, вверх-вниз, как на американских горках. Страх перед бескрайним океаном и жуткими созданиями, таящимися в его глубинах. Тревога из-за выстрела. Паника, стоит кому-то из нас что-то увидеть, услышать, почувствовать. Что это? Акулий плавник? Нет здесь никаких акул. А там? Показалось: всего лишь моя нога. Кажется, я только что слышала всплеск. Никого там нет, просто волны шумят.

Наконец эмоции стихают, и на смену адреналину приходит истощение. Мои слова поддержки – единственное, что придает нам сил, заставляет не опускать руки и двигаться вперед. Но и от них нет почти никакого толка.

Кики устала, и это тоже меня пугает. Но я не виню дочь: ее ножки еще слишком малы, чтобы преодолевать такие дистанции. Время от времени я велю ей сделать передышку и просто повисеть, держась за борт.

На меня тоже наваливается усталость. Джек, проснувшись, предлагает опереться торсом о матрас, чтобы было легче отталкиваться. Но если я случайно задену Купера и тот свалится в воду, обратно мне его не затащить. Теперь и на меня накатывает волна паники. Я тоже думаю об акулах. Боюсь, что скоро они нас настигнут, почуяв запах моей крови или ощутив вибрации от толчков и всплесков.

Усилием воли выкинув из головы эти тревожные мысли, я продолжаю рассекать воду, то выбрасывая ноги прямо, то раскидывая в разные стороны, по-лягушачьи. Надо сосредоточиться на том, что будет, когда мы доплывем. Чашка горячего чая, миска соленых чипсов, уютная постель с белоснежным бельем, пушистый халат. Тапочки, вымытые под горячим душем волосы, увлажняющий крем на сморщенной коже рук. Бальзам для губ. Расческа. Врач. Мне нужен врач. Живот снова напрягается, каменеет, оттягивает поясницу. На сей раз мне не удается сдержать стон.

– Что с тобой, мамочка? – спрашивает Кики.

– Ребенок толкается, только и всего, – отвечаю я. – Плывем дальше. Осталось совсем чуть-чуть.

Кики устало роняет голову на матрас, и пластик скрипит. Я советую дочери передохнуть. Купер затих – наверное, провалился в сон. Джек лежит неподвижно, сцепив пальцы в замок на груди. Ему тоже нужен врач. Меня беспокоит возможное внутреннее кровотечение.

Ночь тиха и спокойна, в отличие от нас. Тишину нарушают только всплески воды. Странные ощущения: холодно, но бросает в жар, почти лихорадит. Соль больно обжигает кожу, и мне до смерти надоело, что морская вода то и дело затекает в рот. Кончики пальцев сморщились, как чернослив, кожа начинает отслаиваться.

Сити наконец успокоилась и перестала плакать. Машинально отталкивается ногами, пустой взгляд устремлен вдаль. Так даже лучше. Двигаться вперед, не думая о том, что внизу. Марьям то засыпает, то просыпается от резких толчков. Крепко прижимает к себе Акмаля. Слава богу, что малыш спит. Очнувшись, он наверняка попытается сесть, и как нам тогда его удержать?

– Я больше не могу, – говорит Кики, уткнувшись щекой в матрас.

– Давай, Кикс.

– Не могу. Меня тошнит.

– Меня тоже, – наконец открывает рот Купер, не издавший ни звука за последний час.

– Наверное, укачало. – Я снимаю со спины рюкзак, кладу Куперу в ноги и достаю бутылку с питьевой водой, которая уже наполовину пуста. Затем вынимаю яблоки. Одно протягиваю Сити, второе оставляю нам. Малайка улыбается и с жадностью грызет фрукт. Перед носом проносится манящий, сладкий, свежий аромат. Кожура пропиталась солью, но мякоть придаст им сил.

– Вот, кусай. – Я подношу яблоко к губам Кики. Она откусывает большой кусок, облизывает губы и мурлычет: «М-м…» Затем я передаю яблоко Куперу, который тоже отхватывает изрядную долю. Забросив в рот остатки мякоти, я катаю ее во рту, и тут возвращаются схватки. Пока они нерегулярны. Между первыми и вторыми прошло пятнадцать минут, вторыми и третьими – двенадцать, третьими и четвертыми – двадцать. Сейчас потуги интенсивные, сильнее прежних. Я пытаюсь их сдержать, и только когда они немного ослабевают, жую и глотаю яблоко. На вкус оно очень сладкое, особенно после мерзкой соленой воды.

Расправившись с фруктом, малайки немного приободряются. Его свежесть поднимает их моральный дух. Я выкидываю огрызок, застегиваю рюкзак и снова набрасываю его на плечи. Можно двигаться дальше. По дороге рассказываю детям истории об отважных дайверах, которые исследуют подводные пещеры по ночам, постоянно рискуя жизнью. Не знаю, укрепит ли это решимость Кики и Купера, но мою-то уж точно.

Сейчас

22:44

Подобные сцены часто видишь в кино. Остров уже совсем рядом, так близко, что я начинаю различать детали. Гирлянды, развешенные над барной стойкой. Отдаленные звуки музыки. Звон бокалов и веселый смех любителей полуночничать в шумной компании. Я вижу вспомогательные постройки, здание отеля, спальни, фонари на территории острова.

Мы так близко, что ноздри щекочет запах морепродуктов, готовящихся в местном ресторанчике. Представляю, в каком шоке будут туристы, когда увидят, как мы ковыляем по пляжу в окровавленной одежде с розовыми матрасами в руках. С каждой минутой ветер усиливается, принося с собой звуки острова и поднимая волны. Мы по-прежнему в глубоких водах, метрах в пятистах от берега, и ускорившееся течение тянет нас в океан. Первым это замечает Джек. Матрасы все время заносит вбок. Значит, придется бросить вызов волнам и толкать в другую сторону. Кричи не кричи, голоса все равно унесет ветром.

Мы так близко, что Кики молотит ногами по воде с удвоенной силой, помня: чем больше она старается, тем быстрее мы доберемся.

Вот тут мы ее и замечаем. Акул часто видят неподалеку от берега. А мы уже совсем недалеко, хоть и не настолько, чтобы ощутить под ногами дно. Проследив за пристальным взглядом Джека, я тоже оглядываюсь и спрашиваю:

– Что там?

– Ничего. Не отвлекайся.

Ко мне поворачивается Кики. Купер спит, растянувшись на Джеке. Приходится по-прежнему держать сына и будить каждый раз, когда он пытается перевернуться с боку на бок.

– Ты что-то видел? – спрашиваю я Джека.

– Не волнуйся.

Сити вертит головой во все стороны – похоже, догадалась, о чем идет речь. Дышит хрипло, учащенно.

– Мам… – стонет дочь.

Я похлопываю ее по руке.

– Джек, будь добр, скажи, на что ты смотришь.

Но я уже знаю ответ. Метрах в десяти от нас воду рассекает плавник – и тотчас скрывается из виду. Ныряет так тихо, почти беззвучно, что и не услышишь, если не ждешь.

Я в панике срываю рюкзак с плеч и расстегиваю его. Кики начинает кричать. Я ее одергиваю, а Джек умоляет всех успокоиться. Сити тоже вопит и отпускает матрас, отчего Марьям просыпается. Я дрожащей рукой вынимаю нож и напрочь забываю о рюкзаке. Он чуть не падает в воду, но его подхватывает Джек. Я смотрю по сторонам. Жду, что акула вот-вот вернется. Сердце колотится в самой глотке. Кики кричит, плачет Купер, а мне каждая волна напоминает плавник. Черный, скользкий, острый. Но я готова. Даже если тварь поднырнет снизу, я ударю ее ножом. Кики пытается залезть на матрас. Испугавшись, что Куп с Джеком скатятся в воду и Джек утонет, я уговариваю дочь взять себя в руки и не поддаваться панике. А Купера – снова лечь на Джека.

– Мы совсем близко. Слышишь музыку? Мы почти добрались. Плывем дальше. Плывем.

Крики перерастают в рыдания. Кики крутит головой во все стороны, ища взглядом плавник.

Остров прямо по курсу. Джек уверяет, что акулы крайне редко нападают на людей. И тут я вздрагиваю, напуганная фырканьем у меня за спиной.