Отмель - Крейг Холли

Потом я закрываю дверь в «Барк». Марьям, Сити и Акмаль уже на пирсе. Время пришло, мы наконец-то отправляемся в путь. Я вглядываюсь в океан. Он отвечает мне холодным взглядом, словно напоминая, что Матео где-то рядом.

Сейчас

20:00

Мои требования просты и понятны, и одно из них – тишина. Не плакать, не кричать, не пререкаться, вообще не шуметь, пока не отойдем достаточно далеко от берега. Поплакать можно по дороге, но во время отправления – ни звука, говорю я детям. У нас всего один шанс совершить побег. Ошибки недопустимы. Я лишь надеюсь, что этим маленьким человечкам хватит сил справиться с такой сложной взрослой задачей. Акмаль с любопытством за нами наблюдает, сидя на руках у мамы. Его ручки и ножки надежно обвязаны лоскутами. Я с тревогой поглядываю на дощатый настил. В любой момент кто-нибудь из мужчин может заметить нас и броситься в погоню.

Из личных вещей в рюкзаке у меня только плюшевые мишки Кики и Купера. Когда доберемся, надо будет сразу их постирать и высушить. А еще я тайком от детей прихватила нож и взяла пару бутылок воды – придется довольствоваться малым – и три яблока, чтобы было чем подкрепиться. Надеюсь, в ход пойдет все, кроме ножа.

Мы подходим к пирсу, и я велю Кики и Куперу ждать меня рядом с Джеком, а сама ищу матрас. Мне помогает Сити. Марьям надежно спрятала наш плот от посторонних глаз. Я осторожно, стараясь не шуметь, стряхиваю с него песок и вынимаю из-под досок. Сити берет второй, а также аквапалку.

Вокруг плещутся мелкие волны. С погодой нам, к счастью, повезло. Ни луны, ни звезд. Вода застыла, словно затаив дыхание. Если бы дул сильный ветер и поднялась буря, ни о какой переправе и речи бы не шло.

Напоследок бросаю взгляд через плечо – и ничего не вижу, ничего не слышу. Только пальмы тихо шелестят ветвями, а где-то вдали кричит птица. Однако тишина не означает, что мужчины не крадутся сейчас вниз за нами. В длинной пижаме, обвязанная лоскутами, я выхожу на пирс. Мне жарко, я вся обливаюсь потом, от которого мокнут подмышки, но ведь неизвестно, насколько холодная будет вода. Сейчас же, с рюкзаком за плечами и матрасом в руке, я еле дышу, переполненная тревогой, адреналином, страхом. Но понимаю: нельзя позволять эмоциям взять верх над рассудком. Надо сосредоточиться, поверить в свои силы. Я ведь стараюсь не только ради себя, а ради всех, кто сейчас здесь, рядом со мной на пирсе.

– Я помогать его на матрас, – шепчет Марьям, передавая Акмаля Сити, и кивает в сторону Джека, который приподнимает руку, подзывая меня к себе.

Услышав его тихий шепот, я наклоняюсь и хочу поцеловать его руку, но сдерживаюсь, вспомнив, что на нас смотрят Кики и Купер. Когда-нибудь я открою им правду о наших отношениях, но всему свое время. Джек очнулся и, похоже, постепенно приходит в себя. Но продолжает упрямиться.

– Оставь меня здесь.

Я сжимаю его руку.

– Тише. Сюда приехал Матео. С ним его люди, они вооружены.

Это заставляет Джека замолчать: он понимает, что Матео убьет и его, если найдет.

Как хорошо, что сегодня высокий прилив: погрузить Джека на матрас будет не так уж трудно. Лишь бы пластик не порвался, зацепившись за доски. Надо быть крайне осторожными. Кики плетется рядом, таща за собой аквапалку. Ее тельце дрожит. Напрасно я беспокоилась из-за шума. Детям сейчас не до болтовни, не до слез и пустых пререканий. Они в ужасе. Полном, абсолютном ужасе. Поскорее бы уложить всех на матрасы и сбежать отсюда.

– Закатывай его сюда, – говорю я Марьям.

Малайка протягивает к Джеку руки, но тот ее останавливает.

– Нет. Подожди. Приподними меня. Похоже, сломано несколько ребер, но я все-таки постараюсь помочь.

Я опускаю его голову на доски и шепчу:

– Хватит геройствовать, Джек, и не шевелись. Давай, Марьям.

Она кивает и помогает перевернуть Джека на бок, а я подвигаю под него матрас. Услышав стон, Купер закрывает уши руками. Часть тела по-прежнему свисает с матраса, и я при помощи Марьям хватаю Джека за рубашку, зажимаю ее в кулаке и затаскиваю на матрас. Потом снова наклоняюсь к любимому и быстро целую – тайком от детей, пока те на нас не смотрят.

Марьям бесшумно заходит в черный океан, чтобы помочь нам с Кики спустить плот на воду. Она будет тащить его спереди, мы – подталкивать сзади. Держась свободной рукой за пирс, Марьям тянет матрас на себя. Я морщусь, боясь услышать звук лопающегося пластика. К счастью, обошлось: матрас гладко скользит по дереву, и мы с дочерью приподнимаем его с той стороны, где находятся ноги Джека. Опускаясь, плот чуть не подпрыгивает, и я изо всех сил стараюсь его выровнять, напрягая мышцы живота. Только бы Джек не свалился в воду. Получилось: матрас спокойно лежит на воде.

Мы спускаем второй плот, и Марьям протягивает руки, чтобы забрать Акмаля, визжащего от восторга. Затем кладет крошечное тельце сынишки на матрас и ждет меня и свою подругу. Вслед за Сити я спускаюсь с пирса. Малайка молчит, явно напуганная происходящим, но меня радует ее компания.

Вода прохладная, однако не ледяная. Одежда надежно защищает меня, хотя влага мгновенно просачивается сквозь ткань и тянет меня вниз. Я цепляюсь за борт матраса, и вдруг пальцы Джека накрывают мои и крепко сжимают.

– Горжусь тобой, – чуть слышно произносит он. Я целую его пальцы и перевожу взгляд на Кики и Купа, которые стоят надо мной, держась за руки. Больно видеть детей такими напуганными, но я все равно улыбаюсь и, широко раскинув руки, прошу их довериться мне и спуститься к матрасу.

Сейчас

20:15

Едва Купер погружается в воду, слезы не заставляют себя ждать, но я была к этому готова. Со всех сторон нас окружает черный, как ночь, океан, а единственным ориентиром служит остров напротив, еле мигающий крошечными огоньками. Как тут не испугаться?

– Я замерз, – хнычет сын, стуча зубами и дрожа скорее от страха, чем от холода. – И одежда вся мокрая! – Он говорит слишком громко и сообщает очевидные вещи, но это и понятно во время такого стресса.

– Ш-ш. Все хорошо, Куп. – Я держу сына между собой и Кики. А он все бьет и бьет ручками по воде, не замечая, какой шум создают его вопли. Боюсь, нас услышат, если он сейчас же не угомонится.

Невзирая на опасения, я отталкиваюсь ногами от пирса. Чем скорее уберемся отсюда, тем меньше опасность, что обитатели особняка услышат, как мой до смерти напуганный сын визжит и барахтается, словно разучился плавать. Сердце бешено качает кровь. Наконец, дрожа и тоже стуча зубами, я толкаю перед собой матрас, на котором лежит Джек.

– Заберись на Джека сверху, но будь осторожен, – шепчу я Купу. – Если матрас перевернется, мы не сможем затащить Джека обратно. И он утонет.

Я не оглядываюсь. В страшной гонке со смертью острову и Матео отведена роль преследователей. Они у нас на хвосте, дышат в затылок, хотят схватить и утащить за собой. Купер повис на матрасе и плачет, игнорируя мои слова. Кики тоже дрожит, лицо искажено ужасом, маленькие ноги болтаются в воде, как лапки беспомощного утенка.

Вода повсюду. Холодно. Хочется плакать. И темно, так темно, что я почти не вижу волн. Нахлебавшись соли, борюсь с тошнотой. Марьям шикает на Акмаля, присматривая, чтобы тот не сполз с матраса. Сити ревет, как маленький ребенок, дрыгая ногами и пытаясь толкать матрас. Все это начинает напоминать одну большую катастрофу. Нас услышат. Заметят. Застрелят.

– Будь очень осторожен, когда полезешь на Джека, – предупреждаю я сына. – Похоже, у него сломаны ребра. – Купер уже карабкается на матрас, но я прошу не спешить и выслушать меня. – Ложись между ног Джека и опусти голову ему на живот. А потом закрой глазки и постарайся поспать. – Я заставляю себя улыбнуться и целую его в мокрые щеки. – Ты все понял?

– Хорошо. – Куп дрожит, собираясь с силами, я его подсаживаю, и он пытается ухватиться за борт. Матрас качается, Джек придерживает его с обеих сторон, и тут Купер соскальзывает и падает в воду, а всплыв, вопит: «Мамочка!»