Дж. Редмирски - По дороге в вечность
– Я уже объяснил. Я не хотел…
– Да плевать мне на переезд! Ты должен был сказать!
Хватаюсь за живот и наклоняюсь. Удивительно, что меня до сих пор не вывернуло. Нервы так натянуты, что мне кажется, они уже начинают рваться.
– Этого не может быть… – Мне больше не сдержаться. Я реву во весь голос. – Почему все повторяется?
Эндрю подбегает ко мне, обнимает и крепко прижимает к себе. Очень крепко.
– Головные боли еще ничего не значат, – говорит он. – Честное слово, Кэмрин, сейчас ощущения совершенно иные. Голова болит, но совсем по-другому.
Более или менее справившись со слезами, я поднимаю глаза и смотрю на него.
Эндрю держит мое лицо в ладонях и слегка улыбается.
– Детка, я знал, что твоя реакция будет такой, – тихо говорит он. – К врачу я поеду в понедельник. Не хочу, чтобы эти четыре дня превращались для тебя в пытку… Я чувствую себя совсем не так, как тогда. У меня иные ощущения. Сосредоточься на этом слове. Я говорю тебе правду.
– Правду? А может, ты всего лишь пытаешься успокоить меня?
Почему-то я укрепилась в этой мысли. Высвобождаюсь из его объятий и начинаю мерить шагами нашу пустую гостиную. Хожу, прижав руку к губам. Мне никак не унять дрожь.
– Я тебе не вру, – говорит Эндрю. – Со мной все будет в порядке. Организм мне это подсказывает. Ты должна верить мне.
– Не могу! – кричу я. – Понимаешь? В этом я не могу верить тебе.
Он задумчиво смотрит на меня. В его взгляде есть что-то еще. Любопытство. И тревога.
Я знаю: Эндрю хочет, чтобы я взяла себя в руки и задумалась над его словами. Но у меня не получается. На языке вертятся совсем другие слова, и если я их произнесу, они больно его заденут. Всего лишь слова, порожденные злостью и душевной болью. Где-то в глубине души мне хочется взять на себя роль Бога или всемогущего существа, способного приказать головным болям убираться ко всем чертям и больше не показываться.
Нужно успокоиться. Дать задний ход и вздохнуть, что я и делаю.
– Кэмрин?
– У тебя все будет отлично, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. – Я знаю, у тебя все будет отлично.
Эндрю подходит ко мне и целует в лоб:
– У меня все будет отлично.
Эндрю
Глава 35
Четыре дня перед визитом к врачу прошли тяжело и напряженно. Хотя Кэмрин пыталась хранить оптимизм и не допускать мрачных мыслей, я видел, как изменилось ее поведение. Нервы натянуты до предела, того и гляди лопнут. Дважды я слышал, как она плачет в ванной. Вдобавок ее тошнило. О своих головных болях я рассказал ей в прошлый вторник. С тех пор она держалась почти так же, как до нашей поездки в Чикаго. Кэмрин заставляет себя улыбаться и даже смеется при случае. Но я же вижу: это не более чем игра. Она сама не своя. Хорошо помню, какой она была после выкидыша. Помню ее «момент слабости». Я так и спросил у нее, не переживает ли она снова что-то в этом роде.
Она уверяет меня, что нет. Я ей верю.
Но по-настоящему успокоить ее может только результат врачебной проверки, где будет написано, что я совершенно здоров, а в голове нет ничего, кроме мозгов.
А если там что-то есть… Сейчас мне не хочется даже думать об этом.
Я больше волнуюсь за нее, чем за себя.
На время сканирования Кэмрин попросили обождать в соседней комнате. Я чувствовал: она готова препираться с медсестрой. Но благоразумие одержало верх, и она послушно ушла. Как и в прошлый раз, мне кажется, что меня запихнули внутрь громадной гудящей машины на несколько часов. Я боюсь замкнутых пространств.
– Замрите, – велел оператор. – Старайтесь вообще не двигаться, иначе нам придется повторять сканирование.
Я замер. Сомневаюсь, дышал ли я в эти пятнадцать минут.
Когда все закончилось, я вытащил из ушей затычки и швырнул в мусорную корзину.
Кэмрин едва не упала в обморок, когда медсестра сообщила, что результаты будут известны не раньше среды.
– Вы что, шутите? – крикнула ей Кэмрин.
Глаза у моей жены бешено сверкали. Она смотрела то на меня, то на медсестру, надеясь, что кто-то из нас что-то сделает.
– Скажите, а нам никак нельзя узнать результаты уже сегодня? – спросил я.
Уж не знаю, что подействовало на медсестру. Возможно, решимость Кэмрин. На мгновение и мне показалось, что Кэмрин с места не сойдет, пока не узнает все.
– Посидите в приемной. Я выясню, сможет ли доктор Адамс выкроить время и посмотреть материалы.
Через четыре часа мы сидели в кабинете доктора Адамса.
– Не вижу никаких аномалий, – сказал он. Кэмрин, до сих пор мертвой хваткой державшая мою руку, расцепила пальцы. – Но, принимая во внимание историю вашей болезни, в ваших же интересах проходить регулярный ежемесячный осмотр. По крайней мере, в течение ближайшего полугода. Рекомендую также записывать все изменения в вашем самочувствии.
– Но вы же говорили, что сканирование не показало никаких аномалий. – Кэмрин снова вцепилась в мою руку.
– Могу это повторить. Однако регулярные осмотры не помешают. Думаю, Эндрю не станет со мной спорить. Это в его же интересах. Уж лучше перестраховаться. И если что-то вдруг появится, мы это захватим на самой ранней стадии.
– Вы считаете, что-то должно появиться?
На лице врача отразилось легкое недоумение. Мне хотелось смеяться. Но слева от меня сидела испуганная Кэмрин.
– Дорогая, прошу тебя, успокойся. Доктор Адамс так не считает. Если помнишь, он говорил «вдруг». Успокойся. Все отлично. Я же обещал тебе, что со мной все будет в порядке.
Мне оставалось лишь надеяться, что тогда, в кабинете врача, я сказал Кэмрин правду.
Кэмрин
Глава 36
Спустя много месяцев…
В первые недели нашей жизни в новом доме Эндрю написал мне еще одно письмо. Думаю, я читала его раз сто, и всегда оно заставляло меня плакать и смеяться. Эндрю просил меня читать это послание каждую неделю и тем самым отмечать: вот прошла еще неделя, но все по-прежнему замечательно. Так я и делала. Обычно я читала его в воскресенье вечером, после того как Эндрю уснет. Иногда я засыпала раньше, и тогда чтение переносилось на утро понедельника. Пока Эндрю спал, я брала с ночного столика книгу, доставала из нее письмо и читала. А потом смотрела на спящего мужа и на деялась, что следующая неделя тоже пройдет без потрясений.
Эндрю всегда удивлял меня. В первую очередь особым устройством своего ума. А еще способностью бросить на меня молчаливый взгляд, после которого я чувствовала себя самой важной персоной во всем мире. Меня удивлял его оптимистический настрой даже в те моменты, когда все вокруг него рушилось. И конечно же, его умение принести свет в самые дальние уголки моего разума, да еще тогда, когда мне казалось, что наступившая тьма будет вечной.
