Патриция Хилсбург - Прощай, Эдем! Книга 2: Деннис
Чарлтон быстро взял себя в руки — поняв, что дело безнадежно проиграно, он решил выторговать у Фила хоть что-нибудь для себя.
— Но, Фил, — произнес он пересохшими от волнения губами, — Фил… Нельзя же так… Мы ведь с тобой друзья, Фил… Я всегда очень хорошо к тебе относился, ты должен помнить это. — Голос Чарлтона срывался от волнения. — Неужели ты действительно можешь поступить так со мной, неужели у тебя хватит совести не поделиться хоть чем-то со своим старым другом, которого ты знаешь вот уже столько лет…
Якобс наблюдал за терзаниями Чарлтона с нескрываемым удовольствием. Состроив сочувственную гримасу, он деланно-участливым тоном произнес:
— Рудик, не волнуйся… Да на тебе просто лица нет. В нашем с тобой возрасте нельзя так волноваться — это вредно для здоровья… Может быть, дать тебе какого-нибудь успокоительного?..
На Чарлтона действительно страшно было смотреть — лицо его сделалось из белого каким-то мертвенно-серым.
— Рудик, — продолжал издеваться Якобс, — все нормально, не волнуйся… — с этими словами он полез в шуфляду письменного стола и действительно вынул оттуда пузырек с какими-то лекарствами — судя по этикетке, успокоительными. — Вот, возьми… Это драже, прекрасно успокаивает в самых критических ситуациях. — Он принялся отвинчивать крышку пузырька. — Сейчас ты успокоишься, я вызову тебе такси — в таком состоянии ни в коем случае нельзя садиться за руль…
Глядя перед собой в какую-то точку в пространстве, Чарлтон тихо произнес:
— Фил… — это слово больше походило на глухой стон.
Якобс изогнувшись, посмотрел на Чарлтона.
— Хочешь успокоительного?..
— Фил… — снова простонал Чарлтон. — Фил, как ты можешь так поступать со мной?.. Неужели ты ничего мне не дашь?..
Притворно вздохнув, Якобс начал так:
— Понимаешь, Рудик, я очень, очень ценю твои дружеские чувства по отношению ко мне… Очень ценю. Я чрезвычайно благодарен тебе за то, что ты подкинул мне эту замечательную идею с Деннисом Харпером. Да, шантаж — дело благородное, и кому, как не мне, это знать. Однако, — интонации Якобса приобрели известную твердость, — однако, Рудди, ты должен понимать, что есть вещи значительно более ценные, чем дружба… Да, ты должен понимать это, ты же сам бизнесмен. А что ценится превыше дружбы? — Задал сам себе вопрос Фил и тут же ответил на него: — А превыше дружбы ценятся деньги. Особенно такие, какие можно ожидать от этого Харпера. Более того, Рудди, мне кажется, ты зря волнуешься: денег у нас еще нет, так что мы начинаем делить шкуру неубитого медведя… Понимаешь? Мы делим воздух, делим то, чего нет… И не понимаю — чего ты так вдруг разволновался?
Неожиданно Чарлтон резким движением схватился за грудь.
— Сердце… — чуть слышно простонал он.
В тот момент Якобс почему-то решил, что его старый товарищ симулирует — он очень давно знал Чарлтона и мог дать голову на отсечение, что Чарлтон способен и не на такое. Покачав головой с нескрываемым, каким-то шутовским притворством, Якобс произнес:
— Я же говорю тебе — возьми вот это, — он указал на стоявшую на столе склянку с успокоительным. — Рудик, не будь таким глупым, не надо беспокоится по пустякам.
Поднявшись из-за стола, Чарлтон, как лунатик, вышел и пошел прямо на Якобса. Он тяжело дышал, и Филу почему-то показалось, что сейчас Рудди кинется на него. Инстинктивно отступив несколько шагов назад, Якобс замахал руками.
— Рудди, Рудди, сядь на место, что ты делаешь, Рудик!.. Сейчас же сядь…
Сделав еще шаг, Чарлтон буквально рухнул на Фила, вцепившись мертвой хваткой в горло издателя «Обнаженной правды».
— Помогите!.. — Прохрипел испуганный Якобс. — Помогите, душат!..
Фил изо всей силы отпихнул от себя Чарлтона — тот упал спиной назад. Падая, он задел угол стола — раздался неприятный хруст…
Оправившись от пережитого испуга, Якобс подошел к неподвижно лежавшему на ковровой дорожке Чарлтону. Из виска его давнего друга сочилась тонкая струйка густой, почти черной крови — видимо, при падении Чарлтон ударился виском об угол стола.
— Рудди, — тихо прошептал Якобс, — Рудди… Вставай, прекрати придуриваться… Рудди, вставай, я тебе говорю…
Рудди не отвечал. Он лежал посреди кабинета, в нелепой позе раскинув руки.
— Рудди…
Якобс, наклонившись к груди Чарлтона, расстегнул пуговицы рубашки и приложил ухо. Сердце Чарлтона не билось. Не надо было быть врачом, чтобы определить, что мистер Чарлтон мертв.
Медленно поднявшись с корточек, Якобс уселся на краешек стула. Все произошло так мгновенно, что он никак не мог поверить, что Рудди действительно мертв. Посидев так несколько минут, Якобс наконец стал осознавать весь ужас своего положения: в его кабинете, на полу — труп с разбитым виском… Якобс, рывком поднявшись, подошел к зеркалу, висевшему на стене. Да, так и есть — на шее его набухали кровью две багровые царапины, оставленные пальцами друга детства. Якобс внимательно вычитывал корректуру «Обнаженной правды», в том числе и разделы полицейской хроники, и поэтому прекрасно знал цену этим царапинам. Еще одна улика… Да, это — настоящая невыкрутка. Никто и никогда не поверит, что он, Фил Якобс, не виноват в смерти мистера Чарлтона.
Наконец, мысли Якобса несколько упорядочились, и он принялся размышлять, что следует предпринять в данной ситуации.
Неожиданно его размышления прервал стук в дверь. «Черт, — подумал Фил, — кого это еще несет?»
Стараясь придать своему тону будничное выражение, Фил произнес:
— Я занят!
Однако стук повторился.
— Я занят, черт бы вас всех подрал!.. — Срывающимся голосом заорал Фил. — Кто там еще?
Из-за двери послышалось:
— Это я, Бернар Лафарг. Мистер Якобс, откройте, у меня к вам один неотложный вопрос.
Фил всегда отличался быстротой сообразительности. Он понял, что никогда и ни за что не расхлебает эту историю сам, никогда не выйдет из этой истории чистым… Поднявшись со стула, он подошел к двери и приоткрыл ее.
— Входи…
Бернар, заметив лежащего на полу незнакомого джентльмена, вопросительно посмотрел на своего начальника.
— Что это?..
Стараясь не смотреть на труп мистера Чарлтона, Якобс ответил:
— Это один посетитель… Пришел ко мне, чтобы сообщить кое-какие интересные вещи, разволновался, стало плохо с сердцем…
Нагнувшись к трупу, Бернар сразу же обратил внимание на разбитый висок посетителя.
— С сердцем?..
Стараясь вложить в свой голос как можно больше сочувствия, Якобс произнес:
— Да…
Бернар так откровенно смотрел на следы крови, что Филу пришлось объясниться:
