Татьяна Тронина - Свет в окошке
Он бросился к окну. Водосток, перила, навесы, еще какие-то уступы… Его дом – дом, который проектировала его жена, архитектор Наталья. Дом, который она знала наизусть. Ее творение. Ее детище. Ее дом.
Дом помог ей сбежать.
В том, что Наталья сбежала через окно, можно было даже не сомневаться.
Борис оглядел землю под окном (а вдруг упала, а вдруг лежит там?!). Никого.
Он выскочил из комнаты, скатился по лестнице вниз.
Ночь. Тишина.
А что, если она спустилась, а потом ушла спать? Характер у Натахи вредный, принципиальный… Вечная отличница!
Ее не было нигде. Борис все гнал от себя эту мысль – что жена сбежала спасать свою беспутную сестрицу! – но потом смирился…
– Фелица Юрьевна! – Он ворвался в комнату няньки, где душная темнота была пропитана запахом валокордина.
– А?! – испуганно отозвалась темнота.
– Я ушел. Натальи тоже нет. Вы за главную.
– Борь, у меня сердце… – заныла нянька. – Я не могу… Попроси эту вашу… Дарью!
– Ее тоже нет!
– Оссподи, Исусе Христе, что ж это деется…
У Бориса не было ни времени, ни желания дослушивать монолог няньки, и он выскочил из дома, натягивая на бегу куртку.
Он не стал помогать Даше. Не стал искать ее.
Но кто, кроме него, станет искать Наталью?..
* * *Кто-то тряс ее, ритмично давя на грудь.
Больно, очень больно – где-то внутри, в груди. И как будто жарко, очень жарко…
– Дашка! Дашка, очнись же… – судорожный шепот рядом.
Даша закашлялась, отплевывая воду.
– Ну вот, наконец-то… Дышишь?
Горький запах дорогих духов.
Даша хотела произнести имя своей сестры, но не смогла, давясь от кашля – вода выходила из легких. Кашель перешел в тошноту – само собой, успела наглотаться воды.
– Я видела, как он – тебя… в кустах сидела… боялась – ну, как не уйдет? Нет, ушел… – отрывисто бормотала сестра. – Я – сразу к воде… Нырнула. А она – ледянущая! Успела. Вытащила… Спасла! Ох, Дашка… Ты ведь уже не дышала…
Даша сжала сестре руку. Опять закашлялась, потом прикрыла рот ладонью, сдерживая спазмы. Ощущение жара прошло, становилось все холодней.
– Что? Нет, из тебя должна вся вода выйти! Не сдерживай себя! – возмутилась Наталья. – Я, между прочим, курсы специальные заканчивала… Как утонувших спасать, ожоги, порезы лечить… У меня трое детей – мало ли что!
– Ната… ха… ти… хо! – сипло выдавила из себя Даша.
– Не поняла? – склонилась к ней сестра, тоже мокрая с ног до головы – капли воды стекали с ее волос, падали Даше на лицо.
– Ти… тише!..
– Ты думаешь, он вернется? – моментально поняла Наталья, тоже уже начиная лязгать зубами от холода. – Нет, вряд ли. Что он, дурак? Господи, холодно как… В сарай, одежду выжмем, потом придешь в себя, и – домой…
Наталья помогла сестре подняться (ноги еще не слушались Дашу), буквально на себе потащила к лодочному сараю.
– У меня фонарь – специально с собой захватила… Тут грязь, наверное… хотя какая теперь разница… не споткнись… Погоди, тут замок…
Ловким, даже профессиональным жестом Наталья сбила замок. «Ты – настоящий медвежатник!» – хотела сказать Даша, но опять закашлялась. Она и не сомневалась, что ее сестра умеет и знает все. Наталья втащила Дашу внутрь, включила карманный фонарь – тусклый свет озарил внутренность сарая. Весла, доски, какой-то хлам… Но было чуть теплее, чем на улице.
– Вот сюда… на лавку… Как ты?
– Лучше… – просипела Даша. Только сейчас она начала осознавать, что смерть миновала ее. Вот оно, чудо. – Наташа…
– Да?
– Спасибо…
– Ну что ты… – Наталья обняла ее дрожащими руками. – Как я могла тебя бросить?..
– Ты…
– Молчи! – Наталья засмеялась, шмыгнула носом. – Меня Борька в комнате запер. А я – через окно… Тайком. Он не знает! А если бы не удалось сбежать?..
В голосе Натальи была досада на мужа, но – не больше.
– Он меня выгнал – за ворота, на улицу… А там – Герман… – пробормотала Даша, привалившись спиной к стене. Пошевелила ногами – в кроссовках хлюпала вода.
– Ой, Борька, дурак… Ну, я ему еще устрою! Как ты?
– Лучше…
– Куртку забыла… Я же куртку сняла перед тем, как в воду лезть… Там, на мостках осталась… Ты свою сними, а мою наденешь, она же сухая… Сейчас!
Наталья рванула к выходу, но в этот момент деревянная дверь скрипнула и распахнулась. В сарай, наклонившись, вошел человек.
Наталья вскрикнула, направив на него луч фонарика…
Это был Герман Вершинин с Натальиной курткой в руке – той самой, кожаной и дорогой. В которой Даша увидела сестру в начале сентября, на вокзале.
Герман Вершинин вернулся.
Случилось то, чего она боялась…
– Нет! – растерянно, с тоской прошептала Даша.
Наверное, он решил проверить, утонула ли она. Страстный и одновременно – расчетливый… В нем всегда соединялось несоединимое.
– Не подходите! – энергично и быстро, без всякого страха в голосе, заговорила Наталья. – Сюда уже едет милиция. Вас все равно схватят!
– Ну, раз все равно… – коротко засмеявшись, произнес тот и толкнул Наталью – та светила ему прямо в глаза фонарем. Грохот, мельтешение света на потолке…
– Не смей! – закричала Даша и закашлялась – легкие опять пронзила противная острая боль.
– Негодяй… – голос Натальи.
Фонарик выпал из ее руки и откатился в сторону. Даша увидела в полутьме, как сестра быстро вскочила и бросилась прямо на Германа. На Германа, который был вдвое выше ее и во много раз сильней… Наверное, точно так же, с тем же безрассудным отчаянием Наталья бросилась бы защищать собственных детей.
Даша сползла с лавки и кинулась наперерез. На ходу схватила старое весло, размахнулась…
– Ах ты… – взвыл от боли Герман.
– Наталья, не подходи…
– Дашка!
– Ах вы, две…
– Даша, у него нож!
– Я же сказала – не подходи к нему!..
Метались тени в полутьме, Даша изо всех сил молотила веслом («девушка с веслом!»), но почти все удары шли мимо, потом Герман молниеносным движением отшвырнул ее, и Даша с диким грохотом полетела в угол, на какие-то фанерные листы…
– Скотина какой! – звонко, пронзительно закричала Наталья. – Даш, у него нож, представляешь?..
– Только тронь ее, только тронь!..
Даша принялась выбираться из завала.
– Даша! – откуда-то извне, издалека, раздался знакомый голос.
Руслан Кедров, ее капитан.
– Руслан! – заорала Даша в порыве безудержной радости.
Приехал. Нашел!
Она отшвырнула от себя очередной лист фанеры и, не обращая внимания на затхлый, сырой, какой-то помоечный запах, идущий со всех сторон, принялась шарить вокруг, надеясь найти что-нибудь этакое, что могло бы сокрушить Германа. Камень. Кирпич. Железяку. Что угодно…
