Самая холодная зима - Черри Бриттани Ш.

– Хорошо, спасибо.

Я забрался на пассажирское сиденье его машины и осторожно закрыл дверь. Последнее, что я собирался сделать, – это хлопнуть дверью перед человеком, который мог разорвать меня пополам одним своим суровым взглядом.

Эрик забрался на водительское сиденье и спросил, как проехать к озеру. Я рассказал ему, и через несколько минут мы припарковались и вышли, чтобы сесть на одну из скамеек. Прошло немало времени, а мы не обменялись ни словом. Я не знал, должен ли я был чувствовать комфорт или беспокойство, но каким-то образом я почувствовал волну и того и другого, когда сидел рядом с Эриком.

Когда я, наконец, набрался смелости, я заговорил:

– Извините меня за то, что случилось со Старлет.

Эрик продолжал смотреть на замёрзшее озеро.

– За что ты извиняешься?

– Что?

– Я имею в виду, за что конкретно ты извиняешься? Ты сожалеешь, что влюбился в мою дочь?

– Нет. Конечно, нет. Это было лучшее, что когда-либо случалось со мной. Честно говоря, я не думал, что проживу последние несколько месяцев, если бы в мою жизнь не вошла Старлет. Я никогда не буду извиняться за свои чувства к ней.

– Ты извиняешься за то, что порвал с ней отношения?

Я колебался. Мне, конечно, было жаль, что всё так закончилось, но я не сожалел о своём решении. «Это то, что ранило больше всего», – подумал я. Я положил конец всему, потому что не мог дать ей ту любовь, которую она заслуживала. В последнее время я чувствовал, что моя депрессия усугубляется, особенно с учётом моих недавних проблем со здоровьем и того, что папа находится на реабилитации. Я не смогу быть для Старлет тем человеком, которым мне хотелось бы быть. Она уже потеряла свою должность в школе и проводила со мной больше времени, чем следовало бы. Я не мог быть тем, кто разрушит её жизнь.

– Нет, – прошептал я. – Я извиняюсь не за это.

– Тогда за что?

– Её карьера преподавателя. Это моя вина, что Старлет отстранили. Я чувствую себя ужасно из-за этого.

– Ох, – кивнул Эрик. – Это.

Он взял небольшой камень и швырнул его в озеро. Лёд на месте удара слегка треснул.

– Ты знал, что мать Старлет была учительницей?

Я кивнул:

– Она говорила об этом.

Эрик сложил руки на коленях:

– Ага. Она была учительницей английского. Одной из лучших, хотя я могу быть предвзятым. Знаешь, кем хотела быть Старлет до того, как умерла её мать?

– Кем?

– Кем угодно, только не учителем.

Он взглянул в мою сторону, прежде чем вновь подобрать камень и бросить его в озеро. Образовалась ещё одна трещина.

– Всю свою жизнь Стар поступала правильно. Она никогда не перечила мне. Она всегда выполняла свои обязанности по дому и преуспевала в школе. Она даже не ругалась.

– Да, я вроде как потешался над ней из-за этого.

– Мы оба.

Эрик усмехнулся и помрачнел:

– Когда её мать скончалась, она пошла по её стопам и решила, что хочет стать учительницей. Долгое время я задавался вопросом, действительно ли она этого хотела или ей казалось, что это способ удержать маму.

– Она отличный учитель.

– Конечно, так и есть. Она великолепна во всём. О лучшем ребёнке я и мечтать не мог. Она всё делала правильно в течение двадцати одного года. А потом пришёл ты.

– Я чувствую себя дерьмово из-за этого.

– Не надо, – сказал он. – Я благодарен тебе.

Я изогнул бровь, смущённый его словами. Эрик слегка ухмыльнулся и бросил ещё один камень. Ещё одна трещина.

– То, что человек всегда поступает правильно, не означает, что для него это правильно. В предпоследний раз я видел, как моя дочь сломалась, когда мы потеряли Розу. А в последний раз – когда вы разорвали отношения. Стар появилась у меня дома совершенно убитая горем.

Это заставило меня почувствовать себя полным дерьмом.

– Спасибо тебе за это, – сказал Эрик. – За то, что сломал её.

– Почему вы так говорите?

– Моя дочь всю жизнь была перфекционисткой. Тем более после смерти Розы, и это меня немного пугало. Я считаю, что нам не обязательно жить идеальной жизнью, чтобы быть счастливыми. Нам остаётся лишь жить по-настоящему. Мы не ищем совершенства… Мы ищем истину. Ты, Майло, заставил Старлет наконец увидеть реальность. И хотя сейчас мне больно, я знаю, что Стар сможет пережить это и вырасти. Поэтому я благодарю тебя.

Я взял камень и бросил его в воду.

«Трещина».

Я взял ещё один и швырнул снова.

«Трещина, трещина».

– Я люблю её, – признался я.

– Да, – ответил Эрик. – Трудно её не любить.

– Могу я спросить, почему вы решили встретиться со мной? Ведь мы со Старлет закончили отношения.

Он улыбнулся и прочистил горло:

– Потому что она сказала, что ты будешь сидеть здесь, думая о смерти матери. Старлет нервничала, что тебе придётся проходить через всё это в одиночку. А я этого не хотел. Я не хотел, чтобы тебе пришлось сидеть одному.

Ну чёрт.

Какой хороший человек.

– Теперь я понял, откуда у Стар такое доброе сердце, – сказал я.

– Не-а. Это от её матери, – махнул он рукой. – Но её внешность? Мне нравится думать, что она от меня.

Я тихо хмыкнул, прежде чем замолчать. Даже во время горя Старлет беспокоилась обо мне. Я не знал, что любовь к человеку может продолжать расти, даже когда тебя разлучают с ним. Это казалось несправедливым, потому что я знал, что со мной произойдёт. Я собирался провести остаток своей жизни, любя Старлет Эванс, даже если больше никогда её не увижу.

Я ещё не был уверен, было ли это благословением или проклятием.

– Мне жаль, что тебе пришлось через всё это пройти, Майло.

Я посмотрел на свои сложенные вместе руки.

– Как вы это сделали? – спросил я дрожащим и робким голосом. – Как вы пережили потерю жены?

Брови Эрика сдвинулись. Он потёр правой рукой затылок и на мгновение задумался над моим вопросом.

– Это не переживаешь, – начал он. – Это проживаешь.

Я поднял бровь, сбитый с толку ответом, а он продолжил:

– Ты погружаешься в горе, чувствуешь давление и начинаешь тонуть в печали. Люди говорят, что нужно что-то сделать и вернуться в мир, но я думаю, что это чушь. Нельзя преодолеть горе. Иногда исцеление приходит благодаря допущению тьмы.

– Допущению тьмы?

– Да. Думай о горе как о звере. Сильное большое животное, которое, как тебе кажется, нужно победить. Ты борешься с ним, толкаешь и тянешь, чтобы попытаться восстановить нормальную жизнь. Потому что это самая запутанная часть, верно? Все остальные вокруг тебя будут двигаться намного быстрее. Они будут улыбаться, вспоминая об умершем, а ты будешь сдерживать слёзы. Они вернутся к повседневной жизни, как будто ушедшего человека никогда не было рядом. Они могут сделать это так легко, потому что прошедший мимо человек не был их человеком. Человек, который ушёл, был твоим. Это были удары твоего сердца, и такое ощущение, будто их у тебя украли. Ты злишься и злишься из-за того, что все вокруг тебя могут двигаться дальше, а ты продолжаешь тонуть. Тогда ты пытаешься вести себя как они и бороться с горем. Ты сопротивляешься этому. Ты пинаешь, кричишь, бьёшь, дерёшься, пока, лишившись сил, не окажешься в депрессии.

«Да».

«Так и есть…»

Каждое сказанное им слово звучало правдоподобно. Он как будто залез ко мне в голову и прочитал список самых больших страхов.

Я опустил голову.

Я почувствовал на себе взгляд Эрика. Однако его взгляд не был осуждающим. Он был понимающим, будто он смотрел на человека, которым когда-то был сам.

– У тебя депрессия, Майло?

Я кивнул:

– Да.

– Хорошо, – сказал он. – Теперь посиди с этим. Прекрати бороться.

Я взглянул вверх, перебирая пальцы:

– Что вы имеете в виду?

– Ты спросил меня, как пережить потерю человека, и я ответил, что ты этого не переживёшь. Это надо прожить. Это означает, что вместо того, чтобы сражаться с монстром, надо сесть рядом с ним. Пригласить его присоединиться к тебе на чай. Ты скорбишь, плачешь, кричишь, но ты не борешься с этим. Ты не борешься. Ты тонешь в нём на какое-то время. Позволяешь эмоциям взять верх. Не скрываешь свои чувства. Копаешь их глубже. Нужно продолжать идти, потому что твой любимый человек не хочет, чтобы ты останавливался. Единственное, что страшнее, чем чувствовать все чувства разом, – это вообще ничего не чувствовать. Поверь мне. Я знаю.