Светлана Храмова - Мой неправильный ты
– Ты прав. Моя вина. Чтобы не думать об этом, я эти дни работала, как проклятая, работала и спала. И считала часы, когда смогу к тебе прийти. Пришла. Прости меня. Лешенька, что я видела твои рисунки. Ты в ванной был, а я вошла к тебе в кабинет, увидела дневник. Случайно увидела. Эва писала мне, ты меня рисовал, я узнала твою манеру, необычная. Я в ужас пришла, любовь показалась ненастоящей, фейковой, оттого и сбежала. Жутко и страшно. А потом вернулась.
– А почему вернулась?
– Не знаю. Поняла, что люблю тебя, остальное неважно. Я хотела это сказать. А сказать некому. – Она целовала его лицо, губы, глаза.
– Я так соскучился по тебе!
– Я тоже, только не волнуйся.
– Нет, я спокоен. Ты здесь, твой чудесный запах. Так пахнут цветы весной. Любимая моя девочка. – Она замолчала, затихла у него на груди.
– А дальше ты знаешь? Я слушала твой пульс, ведь не умею пульс находить, но сообразила же. И укол сделала. В плечо.
– Мне Володя сказал, что я жизнью тебе обязан.
– Вначале смертью. Я виновата. Бросила тебя одного. И Эву не уберегла, и тебя чуть не убили. Это из-за меня.
– Меня спасли из-за тебя. Если бы не ты… да ничего бы не было уже. А если бы ты не ушла, тебя бы уничтожили как свидетеля. Счастливый случай.
– Как нам повезло, – сказала она.
– А разве нет? Рита, как бы мы жили, скрывая друг от друга правду, переживая поодиночке, как? лгали бы? Я бы скрыл от тебя рисунки, ты бы скрыла, что видела их, мы вместе думали бы, что убили мою чудесную золотоволосую дочку, каждый по-своему. Но никто из нас ее не убивал! Мы оба желали ей добра. Стечение обстоятельств, рок. И она ушла. Я не знаю, как это высказать, странно, да? – но Эва нас оживила. И тебя и меня, нас. Это мы с тобой были умершими. Она ушла, чтобы мы жили, чтобы прозрели: только в любви правда. Чужую боль, как свою. Мука, боль, сомнения, да, как мы боимся боли! но без любви ничего нету. Пустота. Я думал – доктора меж собой говорили «Он думать не может, овощ», – а я думал; когда между жизнью и смертью зависаешь, открывается простое, вдох и выдох, а то вовек бы не понял. Груз прошлого тащим на себе, в Майами друг мой Джек волком выл: «по past, future!» Прав! Эмоциональная реакция человека на самообвинение и самоосуждение разрушительна. Чувство вины, по сути, это агрессия, на себя же и направленная – самоуничижение, самобичевание, стремление к самонаказанию. Вместо ответственности – чувство вины. Вместо жизни – чувство вины, вместо любви – чувство вины, лямка от баржи, пыжишься, а она ни с места, застряла в прибрежном песке.
Вот интоксикация у меня, тотальная интоксикация. У нас, Рита, у обоих тотальная интоксикация, смертельное отравление чувством вины. Меня чистить долго еще придется. Тебя тоже будем чистить, начнем с азов. «No past, future». Любимая моя, забудь написанное не нами и не про нас… красотка очень молода нас не оставит никогда, во сне эти строки, в бреду слышались. Нет между нами ничего и никого. Tabula rasa. С чистого листа.
– Совсем чистого листа не бывает, слово «любовь» напишем, хорошо? Ой, забыла совсем, я бумагу принесла, и фломастеры купила. Разноцветные. Книжки тебе пока трудно читать, рисуй. Что хочешь. Лошадей, собак, девушек, даже меня, если захочешь. Стол, окно, у тебя тут комфорт! И соковыжималка!
– Две, – многозначительно добавил Леша, притянув ее к себе; жест властный, не терпящий возражений. Как раньше, до всей этой истории с отравлением, и она подчинилась беспрекословно. Володя спорить с Лешей не велел.
Потом она выжала-таки сок из трех апельсинов. Он пил и смотрел на нее совершенно здоровыми глазами, никакого тумана.
– А мне говорили, ты так слаб, Володя мне чуть пуговицу от пальто не открутил, пока объяснял, что ты не в себе.
– Конечно, не в себе. От передоза неведомо чего личность знаешь как меняется! Ну я-то ладно, как на ладони, а ты над чем работала? «Работала как проклятая», работа помогла тебе не сойти с ума, я помню.
– Роман закончила, Представляешь?
– Не представляю. Ты должна была сидеть не двигаясь, глядеть в одну точку, беспрерывно думая обо мне.
– И в этой «одной точке» найти пятно, оно раздражает, начать его выводить…
– Ты о чем?
– Сознание отключается. Сам попробуй так посидеть.
– Не говори так, я снова хочу тебя, мне вредно.
– Для выздоравливающего ты слишком озабочен сексуально.
– А ты много выздоравливающх видела? Все выздоравливающие, запомни, сексуально озабочены. И постоянно ищут, кого бы им ущипнуть за задницу. Так что, не уходи далеко.
– Леша! Ты раньше таким не был! Стыдно! Взрослый мужик!
– Рита, мне восемнадцать, я неуклюж и необходителен, я подросток. И жизнь только начинается, разве ты не чувствуешь? Мы с тобой горы своротим!
– Мне приказано не оставаться здесь более сорока пяти минут. Из графика я давно выбилась. Ты поспи. А я офис навещу.
– Рита, я могу попросить тебя об одолжении? – Он кивнула. – Выходи за меня замуж. Ты согласна стать моей женой?
– Ты делаешь мне предложение выйти замуж в больнице? – спросила она.
– Нет, я делаю тебе предложение. Сроки мы обсудим.
– Я согласна выйти за тебя замуж. Ты знаешь.
– Допустим, не знаю, еще ни разу вслух не предлагал. А я серьезен, вполне.
– И не скажешь, что это был то ли сон, то ли бред?
– Дай мне листок бумаги, пожалуйста. И карандаши, ну и набор же ты нашла, первый раз в первый класс. Ладно. – Он размашисто начертал письмена, ярко-зеленая гусеница слов поползла по белому полю: «Рита, выходи за меня замуж!», подпиши «Да!» – Так, молодец. – Гусеница, извиваясь, продолжила маневр. – И закрой бомбоубежище «Первые ласточки»! – Подпись: «Муж».
– Ну почему ты так упорно настаиваешь? Мне необходим мой шелтер, или бомбоубежище, как ты сказал, может, и верно сказал. Может быть, я пытаюсь что-то понять. Делаю выводы. Я ведь тоже жертва любви.
– Not anymore. Ты, Рита, счастливая женщина. И у нас будут дети. Один, два, три, четыре и пять, как получится. Им нужен кто? Мама, которая сидит дома и пишет книжки. На книжки я согласен. Как и на многое другое, никакой тирании, полная свобода выбора. Но перестань морочить голову своим бедным овечкам.
– «Ласточкам».
– Да хоть воронами назови, какая разница. У тебя просто не будет для этого времени. Заметь, на книжки твои я пока согласен. А могу передумать. – Он снова прижал ее к себе и продолжал шептать доводы, уже на ухо. – Мы решили?
– Мы еще ничего не решили. Одну-единственную встречу я могу провести? Звонок от новенькой, еще одна «ласточка» клювиком стучит, тук-тук, я мигом. Не скучай без меня. Я вернусь и гостинцы принесу, обещаю. Тебе нужны витамины, куриные супчики, бульоны, фрукты и овощи, выздоравливающему знаешь, сколько всего нужно!
