Дона Воэн - Все имеет свою цену
— Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что, когда речь идет о нас, время не имеет значения? Это? — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Или это? — Он поцеловал ее в подбородок. — Или это? — Он овладел ее губами и поцеловал так, что это грозило отсрочить ужин.
И правда, они так и не поужинали. Когда Ромэн задремал, Гизелла тихо поднялась и направилась в гостевую ванную, чтобы принять душ. Затем медленно, тщательно она очистила лицо от макияжа и наложила увлажняющий крем, выбранный ею для максимального воздействия при минимальном содержании жира, чтобы Ромэн, прикоснувшись ночью к ее щеке, не подумал, что она сдобрена майонезом.
Когда она вернулась в постель, Ромэн все еще спал, но все-таки потянулся к ней и притянул к себе. Гизелла придвинулась поближе и лежала, размышляя о том, как ей повезло, что Орлена представила их друг другу. Правда, Орлена так не считала.
— Вам нужен был «минэ», а не Ромэн. Он кузен моего мужа, правда, не кровный. Хотя он называет себя графом, в таких вещах никогда нет полной уверенности.
— Какая разница? С ним приятно быть вместе.
— Но он привык жить на широкую ногу. Вы скоро в этом убедитесь. Он начнет просить у вас деньги. А если вы ему их не дадите, он смоется.
— Если он такой плохой, то почему вы познакомили нас?
— Потому что, дорогая Гизелла, я забыла, что вы американка. Американки такие серьезные. Они думают о браке и о том, чтобы муж содержал их всю оставшуюся жизнь.
— А европейские женщины?
— Они думают об удовольствиях в спальне. А в этом, дорогая Гизелла, Ромэну нет равных.
Впоследствии Гизелла поняла, что Орлена в этом была права. Но сейчас, к великому своему сожалению, она все больше и больше становилась американкой. Несмотря на разницу в годах, она хотела, чтобы он предложил ей выйти за него замуж. Она фактически намеревалась сама поднять этот вопрос, как только они прибудут в Каса Дюран. Именно поэтому она просила Лили отложить свой приезд до декабря, хотя ей очень хотелось увидеться с внучкой. А теперь все испортила Камилла Пэйс.
* * *
Патрик Хэллоран терпеть не мог Ромэна Мишо и не скрывал этого. Впервые за время его службы у Гизеллы стало возникать желание немедленно уволить его. Ромэн, наоборот, все обращал в шутку. «Этот преданный сторожевой пес», — называл он Патрика за его спиной.
— Это не смешно, Ромэн, — возражала Гизелла. — Он с тобой почти не церемонится. Я не желаю, чтобы он вел себя подобным образом.
— Но, дорогая моя, разве ты не видишь? Это потому, что он тоже любит тебя. Даже такой старый дурак, как месье Хэллоран, не может устоять перед твоей красотой и очарованием.
— Не подшучивай надо мной, — просила Гизелла.
— Ты давным-давно знаешь об этом, не правда ли?
Она опустила глаза.
Ромэн взял ее за подбородок и поднял лицо вверх.
— Не беспокойся, милая Гизелла. Я не буду его вышучивать. К искренней любви я отношусь с уважением.
* * *
Ромэн добровольно вызвался поехать в аэропорт, чтобы привезти Камиллу Пэйс.
— Право же, — сказал он Гизелле, — я просто обязан как можно скорее увидеть это явление своими глазами. Так красива и так невежественна. Я не могу поверить этому.
К негодованию Хэллорана, Ромэн выбрал белый «роллс», который хозяйка купила в прошлом году и который был абсолютно таким же, как тот, которым хозяйка пользовалась в Нью-Йорке. Когда Ромэн не вернулся с Камиллой Пэйс в течение разумного периода времени, Хэллоран был безутешен.
— Он наверняка разбил машину. Позвольте мне позвонить в полицию, хозяйка.
Гизелла от него отмахнулась, но и сама тоже начала беспокоиться, пока не услышала в лоджии звенящий смех Камиллы, которому вторил глубокий бас Ромэна. Она поспешила спуститься в холл и нашла их там, любующимися на пляж за плавательным бассейном.
— Ну, вот и вы, — с облегчением вздохнула Гизелла.
Хэллоран проскользнул мимо нее и, прежде чем она успела его остановить, спросил:
— Что вы сделали с машиной хозяйки?
Не слушая заверений Ромэна, что машина в полном порядке, Хэллоран помчался убедиться в этом лично. Гизелла повернулась к Камилле.
— Рада тебя видеть, — сказала она девушке компании «Дюран».
— Я не хотела приезжать, — выпалила Камилла. — Но Сандра сказала, что я должна ехать, а теперь, когда я встретила Ромэна, я не имею ничего против. Что это за люди стоят у ворот? Те, которые в униформе? Они выглядят смехотворно.
— Это охрана. — Нанять охранников Гизеллу уговорила Орлена. «Подумайте только, что случилось с мадам Рубинштейн, — напомнила графиня, — причем в ее собственной квартире. Я обеспечивала охрану, пока вы останавливались у меня, но теперь, когда у вас свой дом в Палм-Бич, вы должны тоже нанять охранников». Гизелла несколько развила эту мысль. Разве обязательно, чтобы телохранители сливались с ландшафтом? Если они должны служить для устрашения, то пусть будут одеты в аккуратные белые униформы и лихо заломленные набекрень головные уборы. Теперь они стали символом ее пребывания в Каса Дюран. Если снаружи стояла охрана, значит Гизелла Дюран дома.
— Они действуют лучше, чем объявление в «глянцевом листке», Камилла.
— А что это такое?
— Это такая местная газета, дорогая, «Палм-Бич Дейли Ньюз».
— Если это газета, то почему она глянцевая?
— Ее печатают на специально обработанной бумаге.
— Зачем?
Разговаривая с Камиллой, Гизелла чувствовала, словно разговаривает с трехлетним ребенком.
— Я полагаю, затем, чтобы типографская краска не пачкала белые перчатки.
— Зачем одевать белые перчатки, чтобы почитать газету?
— Право же, я не знаю, Камилла. Почему бы тебе не позвонить в редакцию газеты и не спросить их об этом?
Камилла оглянулась вокруг.
— А где телефон?
Действительно, как трехлетний ребенок, подумала Гизелла.
— Не хочешь ли ты сначала подняться наверх и переодеться?
Как только служанка, которую подозвала Гизелла, увела Камиллу наверх, Гизелла повернулась к Ромэну и взяла его руки в свои.
— Я очень сожалею. Я отругаю Хэллорана за его манеры.
— Я понимаю, что он стоит на защите твоих интересов.
— Ты чересчур снисходителен к нему. Иногда он слишком серьезно воспринимает свою роль моего телохранителя.
Ромэн поднес ее руку к губам.
— Не беспокойся, дорогая. Как европеец, я хорошо знаком с тиранией старых, преданных семье слуг. Уж если ты должна извиниться передо мной, так это за то, что заставила меня более часа изнывать в компании этой слабоумной женщины.
