Лариса Кондрашова - Бойтесь напуганных женщин
— Ты тот же, что и всегда. Сказал все, кроме того, о чем я спрашивала. Это ты убил Элину?
— Вот еще, делать мне нечего! Я занял ей деньги. Большую сумму.
— А откуда ты их взял? Или у тебя на счете миллион, о котором я не знала?
— Сколько раз я говорил тебе, Тато: меньше знаешь — крепче спишь. Зачем ты полезла туда, куда тебя не просили? Разве тебе плохо было жить без забот?
— Миша, я тебя прошу, давай не будем нагнетать и без того взрывоопасную ситуацию. Я уехала сюда, в эту дыру, где собираюсь жить и впредь, не предъявляя тебе никаких претензий… Другой бы радовался…
— Ты слышала, у спецназовцев есть такой термин: зачистка?
— Слышала. Но какое к нам это имеет отношение?
— Самое прямое. Зачистить — значит, убрать все подозрительные моменты, так чтобы к объекту, оставленному тобой, можно было спокойно поворачиваться спиной.
— Но я же…
— А ты непредсказуема! Если однажды сотворила такое, чего я никак от тебя не ожидал, где гарантия, что тебе опять что-нибудь в голову не стукнет?
— И что ты предлагаешь? — спросила она непослушными губами.
— Не стану от тебя скрывать, мне придется пересмотреть свои планы. Вообще-то я хотел с тобой помириться. Мне казалось, это просто. Попросить у тебя прощения. Заговорить…
— Уболтать.
— Не важно, какие слова при этом употребляешь, но суть ты схватила верно. Однако ты, как выяснилось, знаешь то, что знать тебе никак не нужно. Если ты это озвучила для меня, то захочешь рассказать об этом еще кому-то. Если уже этого не сделала.
— Никому я ничего не рассказывала, — пролепетала Тоня, но вышло у нее это так неубедительно, что она сама бы себе не поверила.
Она порывисто вскочила, но Михаил схватил ее за руку.
— Куда?
Подбежавший к Тоне Джек, который до того пропадал где-то в темноте, оказался у ее ноги и, подняв голову на Михаила, глухо зарычал.
Тот, однако, не выпустил руку жены и прикрикнул на собаку:
— Фу, Джек! Хозяина не узнал? Кажется, все вы тут рассобачились! — А потом добавил снисходительно: — Мне никогда не нравился этот пес. Одно слово — ублюдок. Правильно делают, что их уничтожают. Тот, кто портит чистоту породы, не заслуживает жизни…
Он сунул руку в карман, и как раз в это время сверху, с гор, донесся глухой с раскатами гул. Что-то огромное куда-то ухнуло, шлепнуло, вздрогнула земля.
— У вас здесь есть вулкан? — удивился Михаил. Только на мгновение он утратил бдительность, перестал по-прежнему крепко сжимать Тонину руку.
Она тут же воспользовалась этим, резко толкнула его и побежала прочь. Тоня слышала, как он упал и выругался. Видимо, ударился.
И в этот момент погасли фонари. Сразу стало видно, как с горы стремительно падает вниз на поселок как будто черный огромный язык.
В эту же секунду Тоню резко рвануло за руку, и мужской голос рявкнул в самое ухо:
— Бегом! Наверх!
— Джек, за мной! — закричала она и помчалась, увлекаемая каким-то мужчиной, не оглядываясь, оступаясь на камнях, совершенно незаметных в кромешной тьме.
Промедли они всего пару секунд, и спастись бы не удалось, потому что густая, черная, грязная вода успела даже задеть ее ногу, едва не сломав.
Они бежали, задыхаясь и падая, поднимаясь все выше и выше. Джек тоже мчался по дороге вверх, скулил и оглядывался на Тоню, словно хотел сказать: «Быстрей! Что же ты так медленно ползешь?!»
В поселке нигде не было света, но воздух вокруг был заполнен голосами и страшными чавкающими звуками, словно то нечто, почти живое, свалившееся с горы, поедало людей, которых слизывал его огромный грязный язык.
— Что это такое? — спросила Тоня, когда они на секунду остановились, чтобы перевести дух.
— Сель, — сказал Костя, ибо это был он. — Я говорил, что слишком жарко. Снега стали стремительно таять…
Рядом с ними тоже кто-то тяжело дышал, а потом знакомый женский голос произнес:
— Сходили за хлебом!
— Надя, ты, что ли? — выдохнула Тоня.
— Тошка, успела вырваться? Мы видели, как Михаил тебя схватил, а ты от него вырвалась и бежать.
— Если бы не Костя…
Даже в темноте Тоня почувствовала, что Надя смотрит на то место, где, по звукам его голоса, находился Костя.
— Не останавливайтесь! — прикрикнул на них тот, кого они помянули.
И опять начался бег по улице, которая, по счастью, поднималась вверх. По счастью — не потому что им от этого было легче, а потому что они явно убегали от опасности.
То, что казалось живым существом, громко рычало и ворочалось внизу, но темнота, оставшаяся за ними, мешала разглядеть, что же все-таки случилось.
— Можно передохнуть, — разрешил наконец Константин.
Он щелкнул зажигалкой, поднял ее повыше, и Тоня увидела, что их четверо. Кроме Нади, рядом стоит Лавр и тоже тяжело дышит.
— Как вы сюда попали? — удивилась она.
— Мы же говорили, что будем поблизости, — напомнила Надя, — а как только погас свет и вверху так страшно загудело, Лавр сказал: «Надо бежать!» И мы побежали.
— А как же я? — насмешливо спросила Тоня. — Разве не меня вы хотели оберегать?
Костя погасил зажигалку и сказал:
— Кажется, если нам куда-то и можно пойти, то только ко мне домой.
— А ведь и правда, — пробормотала Тоня. — Твой дом стоит на самом верху Раздольного.
— Вот и я о том же. Пойдемте, нам топать еще два квартала.
— Черт! — проворчал Лавр. — Можно ноги переломать.
— Ничего, потерпите, у меня дома есть мощный автомобильный фонарь и достаточное количество свечей.
— Ты приготовился к блокаде? — хмыкнула Надя, судя по звуку, перемещаясь поближе к Константину.
Надо же, одной рукой держится за Лавра, а вторую к Костику протягивает. Но он тоже догадался о цели ее перемещений и скользнул по другую сторону от Тони, так что Надя в конце концов в нее и уперлась.
— Кстати, а где Михаил? — громко поинтересовалась она, получив облом.
— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — с негодованием отозвался Костя. — Я вытащил Антонину, а ваш Михаил не маленький мальчик! Не инвалид, как я, а боевой офицер!.. Кстати, а что же Лавр не подумал о спасении своего друга?
— Потому что и я так же подумал. У Михаила реакция — будь здоров! Он, может быть, сейчас впереди всех нас несется.
— Тогда попрошу вас не вести больше о нем разговоры. Потому что сейчас темно, внизу сель сметает все на своем пути, так что думать о том, уцелел кто-то или нет, мы сможем только утром. Пусть хотя бы рассветет!
Через пять минут все четверо — и Джек! — входили в калитку, которую перед ними распахнул Костя.
Тоня отстегнула поводок.
