Луиза Розетт - Признания без пяти минут подружки (ЛП)
— Хотите с нами поехать на лимузине? — спрашивает она у Регины.
Я разворачиваюсь, не задумываясь.
— Минутку, — говорю я Регине. — Вы с Энтони идете на выпускной с Леной и Мэттом?
Думаю, я впервые в жизни сама заговорила с Региной.
Теперь ее очередь притворяться, что не слышит.
— После того, что Мэтт сделал с твоим братом? — продолжаю я.
Она начинает разуваться.
Сама себя удивляю, когда добавляю:
— Ты же помнишь его, да? Конрад?
Лена демонстративно закатывает глаза:
— Все проходят посвящение, когда вступают в команду. Конрад просто много шума поднял из–за этого. И ты тоже.
— Все, что я сделала — помогла Конраду вылезти из бассейна, — говорю я. — Я ни из–за чего не поднимаю шум.
Она поправляет свой «пуш-ап», словно недовольная тем, как он выполняет свою функцию.
— Все знают, что ты рассказала Чен про Мэтта, — говорит она. — Не можешь держать рот на замке, когда доходит до Чен.
Я смотрю на Регину, чтобы понять, собирается ли она вступить в дискуссию, но она странно сосредоточена на подготовке к уроку. Она выглядит сдержанной по сравнению с Леной, которая стянула с себя леггинсы и выделывается перед зеркалом в кружевном нижнем белье, делая вид, что не замечает, как на нее смотрят.
Регина, снимая джинсы, поворачивается к нам спиной.
Я снова смотрю в зеркало, закончив стирать пятна от туши и нарочито медленно поправляя свою беспорядочную челку, чтобы не казалось, будто я хочу убежать от Регины с Леной. Убираю в сумку подводку и средство для снятия макияжа и уже собираюсь уйти, когда Регина снимает блузку.
У нее на спине бледные синяки. Вообще–то, если бы не отвратительные лампы дневного света в раздевалке — которые наверняка созданы, чтобы ученики не разглядывали друг друга, а скорее шли на урок — я бы, наверно, их не заметила. Но здесь и сейчас их невозможно не заметить. Они большие. Можно сказать, размером с кулак.
Из-за них мне становится интересно, что она скрывает на передней части тела.
Теперь Лена без умолку болтает об афтепати после выпускного, рассуждая, что лучше — снять коттедж на пляже или просто поехать в отель, как в прошлом году. Когда она наконец замечает мое молчание, она смотрит на меня, а потом поворачивается туда, куда пристально смотрю я. Она бросает короткий взгляд, а потом Регина надевает спортивную футболку и вытаскивает светлые волосы из-под ворота.
Глаза Лены становятся огромными, она не может ничего сделать, кроме как повернуться ко мне, чтобы удостовериться, что мы видели одно и то же. Мы долго смотрим друг на друга, пытаясь понять, что думает другая, и сообразить, как поступить.
Лена принимает решение быстрее, чем я, разворачивается и срывается с места, бормоча что–то о том, как она облапошит родителей с арендой коттеджа на пляже. Но я не такая быстрая. Когда Регина видит мое лицо, она сразу же понимает, что я заметила. Или думаю, что заметила.
— Энтони нравится жестко, — говорит она.
— Что жестко? — спрашиваю я, не переставая думать.
— Секс. Знаешь, что это такое? — спрашивает она наигранным голосом маленькой девочки.
Она вошла в режим стервы и собирается сделать все, чтобы отвлечь меня от увиденного. Я морально готовлюсь.
— Ты бы лучше соображала быстрее, если хочешь остаться с Джейми. Потому что ему нужны некоторые вещи, — говорит она, растягивая слова, чтобы это звучало максимально оскорбительно. — Я впервые дала это Джейми, когда он жил с нами. Так что я знаю.
Мне хочется закрыть уши руками — я не могу обсуждать это с ней. Не хочу слышать подробности. Не хочу знать, как это было. Не хочу ничего об этом слышать. Не хочу тратить ни секунды на мысли о том, что она уж точно лучше, чем я, умеет обращаться с парнями — с Джейми — и я никак не могу с ней соревноваться.
Впервые я задумалась об этом в прошлом году, когда сбила ее с ног на беговой дорожке.
«Дыши», — внушаю я себе.
Регина точно знает, как меня задеть — у нее всегда получалось. Так же хороша в этом, как ее брат. Должно быть, унаследовали этот особый талант от отца. Потому что я была в одной комнате с миссис Деладдо — от нее Конрад и Регина никак не могли научиться подавлять людей.
Регина с безжизненной улыбкой на лице ждет, когда я заговорю.
Как это возможно — так сильно ненавидеть человека и чувствовать вину перед ним одновременно? От напора этих двух противоречащих чувств у меня чуть не трескается голова.
— Почему ты так сильно хочешь разлучить меня с Джейми? — спрашиваю я так спокойно, как только могу, пытаясь не дать своим рукам сжаться в кулаки.
Я хочу услышать, как она это говорит — просто хочу, чтобы она призналась, что все еще любит его.
Она бросает свою сумку в шкафчик и громко хлопает дверцей.
— Потому что ты завралась, Роуз, — говорит она.
Это даже близко не стояло с тем, чего я ожидала услышать.
— Что это значит? — спрашиваю я.
Она совсем не торопится, набирая код на замке шкафчика, затем берет толстовку и поворачивается ко мне лицом.
— Ты никогда не будешь с Джейми. Ты можешь переспать с ним или начать с ним встречаться, чтобы позлить родителей, — говорит она, прекрасно зная, что мой отец погиб. — Но ты уедешь — ты же думаешь, что Юнион недостаточно хорош для тебя. И про Джейми ты думаешь так же.
Ее слова проникают мне под кожу как крошечные осколки разбитого стекла.
Все происходит так быстро, что я почти ничего не осознаю.
Почти.
Звенит звонок на последний урок.
Лена идет в зал, украдкой бросив на меня взгляд, который я не могу расшифровать.
Регина идет вслед за ней.
— Но ты ничем не лучше нас, — шипит она на меня.
Ее голос тверд, но в глазах печаль — настоящее, неподдельное горе.
Она не верит тому, что сама сказала.
Когда за ней закрывается дверь, я все еще стою, пытаясь собраться с силами и отбросить волны смущения, страха и бешенства, которые всегда накатывают при общении с Региной.
Осколки ее слов пульсируют у меня под кожей.
Я бросаюсь бежать — никогда еще так не опаздывала — и вижу в зеркале, как мелькает моя синяя прядь волос.
На долю секунды я не узнаю сама себя.
***
Снежинки падают на мою голую шею, пока я стою на грязной парковке и жду Энджело, который опаздывает на пятнадцать минут. Я не надела шапку, пальто и шарф — они не вписываются в мой образ.
Мне холодно.
На французском мой мозг застрял в какой-то уродливой петле и до сих пор не может из нее выбраться. Я представляю синяки Регины. Потом думаю о том, как их однажды увидел Джейми, крупным планом и при тесном общении; Джейми жил у нее дома; Регина лишилась с ним девственности. А потом пытаюсь представить себя на ее месте. С ним. И думаю о том, каково это — отдаваться человеку, а затем видеть его с кем–то другим. И понимаю, почему Регина старается сделать больно Джейми, встречаясь с Энтони.
