Наоми Хинц - Каменная гвоздика
— Я забыла мои ключи. — А затем: — Я думала, ты еще в клинике, Харви.
— Клиника надоела мне до смерти.
Он быстро шел к ней. Он блокировал выход, встав у двери и опершись своей большой рукой о стену, как раз над вешалкой. Он прохрипел:
— Теперь это мой дом. И хватит этой ерунды с запорами. Я вступаю в право обладания моей собственностью. На девять десятых дом принадлежит мне по закону.
Его глаза сверкали каким-то неестественным блеском, словно он стал каким-то живым подобием чучела, словно они были сделаны из стекла не очень умелым, может быть, сумасшедшим ремесленником. Его волосы торчали в разные стороны, как будто никогда не знали щетки.
— Они прислали меня.
— Они?
Каролин попыталась выдавить улыбку.
«Я не должна была возвращаться сюда, — подумала она. — Я могла бы спрятаться где-нибудь в сене до утра».
— Женщины. Они ненавидят Луизу и ненавидят тебя. Для этого они избрали меня. Они сказали мне, что я должен делать.
Он с презрением взглянул на нее сверху вниз.
— Ты, конечно, веришь во все это, у тебя была возможность убедиться в их существовании. И ты знаешь, что все это правда.
— Да, Харви, конечно, Харви. Мои ключи в этом пальто.
Она с удивлением заметила, что играет по его странным правилам, и не может ни плакать, ни умолять, ни убеждать.
— Они в моем розовом пальто, под твоей рукой.
Он бросил взгляд в сторону:
— Розовом? Что случилось с твоими глазами? Пальто не розовое.
— Хорошо, пусть не розовое.
Ее согласие выглядело слишком поспешным. Она решила попытаться воззвать к его здравому смыслу:
— Если бы было потемнее, оно было бы точно такого же цвета, как то кресло, которое ты купил в Испании.
— Какое кресло?
— То, что ты прислал мистеру Орру.
— Да, Орру… Прекрати молоть чепуху! Кто такой Орр? Орр, Орр — это та лодка, что вынесла тебя из потока?
Он захохотал истерическим фальцетом так, что где-то на полке, как ей показалось, звякнули тарелки.
— Повеселимся, Каро. Выходи за меня замуж, сказал я однажды кому-то, кто был никем. Или кто скоро будет никем!
Он поднял руку, и Каролин неожиданно заметила под его локтем голубой листок из записной книжки. На нем четким почерком ярким фломастером было написано то, что она могла бы прочесть оттуда, где стояла.
Но ей не нужно было даже читать, она сама написала эти слова совсем недавно — «Я очень сожалею, что у некоторых вещей бывает такой конец, как этот». Она легко узнала собственное написание буквы «С». Завтра найдут эту записку. Айк Адамс будет первым, кто найдет ее.
Записка перед самоубийством.
— Ох, Харви, дай мне, пожалуйста, ключи!
— Конечно.
Он сунул руку в карман ее пальто, достал ключи и положил их на ладонь. Когда он повернулся к ней, уголки его рта были печально опущены.
— Они говорили мне, что я должен сделать. Это будет немного страшно, ты знаешь.
— Я знаю. Я знаю. Ты великолепен. Ты всегда великолепен, Харви. Ты использовал какой-то дезодорант, да?
— Ты заметила? — Он с удовлетворением улыбнулся. — А камень заметила? Это стоило мне немалых трудов, знаешь.
— Да, да.
— Ну и конечно, я сам это все придумал.
Рука Каролин потянулась к ключам, она уже коснулась их кончиками пальцев.
— Как тебе все-таки удалось притащить камень с горы, куда его отнес Джейсон?
— Глупышка. Ты всегда чересчур верила тому, что тебе говорят, не так ли? Он просто кинул его под дом. Вот и все. И никуда не думал уносить. Когда я сказал, что он стоил мне трудов, я имел в виду то, что в моем возрасте нелегко лазить под дом.
— Конечно, тебе же надо было вытащить его, верно? Но, Харви, тебе же нельзя поднимать такие тяжести.
— Они помогли мне поднять его.
— Значит, ты их видел?
— Этих женщин? Да, их восемь. Они стали по две с каждой стороны и навалились очень дружно. Знаешь, я разыскал их, и это было очень нелегко. Но они появились, пришли из Корнуолла. У них такие знакомые имена — Картер, Гудвин, Хантер, Картрайт…
Ее губы стали совсем сухими. Пальцы коснулись ключей на его ладони и взялись за кольцо. Она тихо прошептала:
— Но ведь женщины ушли, Харви.
— Они ждут, ждут нас обоих. Пойдем, они ждут.
— Но они не могут причинить мне вреда, эти женщины. Ведь ты сам об этом говорил, Харви. Мертвые не могут обидеть живых.
Он кивнул своей большой головой и улыбнулся.
— Да, да, все верно. Поэтому им необходим я. Я оказался тем, кого они выбрали. Они каким-то образом узнали, что только я могу сделать то, что нужно. Ясно, что никто другой не сможет этого.
Его рот искривился, будто он собирался заплакать.
— И я не могу отказаться, потому что, кроме них, я никому не нужен.
— А я? Харви, ты не должен думать, что я…
— Тихо. У тебя был шанс. — Мимика его лица менялась так невероятно быстро, словно за всеми его выражениями стоял не живой человек, а какая-то дикая машина, набирающая обороты. — А теперь слишком поздно. Они обожают меня. Они хотят меня. Луиза среди них. Они не могут коснуться ее. И тебя тоже не могут коснуться. Но я…
Он мягко рассмеялся, но вдруг этот легкий смех перерос в хохот, вышел из-под контроля, лицо его покраснело, глаза наполнились слезами.
Но ключи были уже у нее в руке. Он отдал их с такой легкостью.
Слишком легко. Кольцо ключей было у нее на пальце. Она переложила их в другую руку.
— О, Харви…
— Не прикасайся ко мне. Пошли, они ждут.
Он распахнул перед ней дверь драматическим жестом, как актер из шекспировской трагедии, и произнес:
— Я могу вызвать духов из глубокой тьмы. Они явятся, как только я призову их.
И он орал в ночь:
— Патриция Картер, Друзилла Хантер, Эмили Гудвин!..
У Каролин перехватило от ужаса дыхание. О, Господи, эти женщины стоят перед его глазами и живы в его сумасшедшем воображении. У нее возникло желание убежать от него. Но он слишком близко, он буквально дышал ей в затылок.
— Иди.
Он грубо подтолкнул ее.
Итак, это была игра, кроме всего прочего. В последних проблесках разума, еще присутствовавшего в его сознании, он продолжал эту игру. И она должна была строго следовать его правилам, до самого конца.
Конец. Она вздохнула. Машина — вот где будет конец.
Она попыталась представить себе тех женщин, которых видел он.
— Все в порядке, Харви, я иду.
— Я должен пойти с тобой.
Он шагнул за ней через порог и положил руку ей на плечо.
— Я тоже ухожу.
Его глаза смотрели ей прямо в лицо, и голос стал совершенно нормальным. Со стороны было невозможно догадаться, что тут в действительности происходило. Любой посторонний решил бы, что дружелюбный гость провожает не очень уверенную хозяйку, опасающуюся тьмы.
