Джейсон Томас - От кутюр
Он отогнал немыслимо дорогой автомобиль на самое видное место, на первое место среди коллекции «роллс-ройсов» и «лотусов», поставив рядом с бежевой машиной Филлис Моррис.
— Спасибо, Рамон. Я опаздываю.
По длинному коридору она прошла в обитый панелями зал ресторана. Метрдотель поздоровался с ней.
— Ваш обычный столик? — спросил он.
— Да, — ответила Марти, направляясь к стоявшему в укромном уголке ресторанного сада столику.
Она всегда любила самые уединенные места, когда к ней за ленчем присоединялся Сол. Филлис уже ждала.
— Должна сказать, что твой муж установил новый стандарт подарков… даже для Беверли-Хиллз, — поддразнила Филлис, пока Марти усаживалась за стол, над которым был раскрыт зонт. — В городе не осталось женщин, которые не желали бы обзавестись собственным журналом за четыреста миллионов долларов.
— «Высокая мода» является частью «Голден лимитед», — поправила ее Марти. — Просто Сол купил ее, потому что мне захотелось ее получить.
— Я хочу услышать все в подробностях.
Филлис разбирало любопытство. Истинные события, которые стояли за главной новостью, не сходившей со страниц «Лос-Анджелес таймс», служили предметом оживленнейших сплетен в Беверли-Хиллз.
— Я бы лучше взглянула на образцы отделки кабинетов администрации, — сказала Марти.
— А, дело. Больше сплетен я люблю только дело. — Филлис взяла стоявшую у стола папку с эскизами, сделанными ее помощниками. — Особенно мне нравятся доходные дела. А теперь, прежде чем ты взглянешь, я хочу напомнить твое пожелание, что ты хочешь только самое лучшее, а лучшее, мое лучшее, стоит дорого.
— Ничего другого я и не ожидала, — засмеялась Марти.
Марти просматривала эскизы, одобрительно кивая.
— Мне нравится твое предложение замаскировать безопасные двери в кабинетах, — с улыбкой сказала Марти, — но где ты найдешь пуленепробиваемую обивку?
— В Беверли-Хиллз возможно все. — Филлис пожала плечами. — На самом деле я уже поставила множество таких дверей в ванных комнатах после того случая. Помнишь, приятель того актера выстрелил в своего любовника, когда тот принимал душ с его женой?
— С чьей женой? — Марти не слышала этой истории. — О, ты уводишь меня в сторону.
— Я точно не помню. Но такое было, по крайней мере один раз. — Филлис Моррис уже давно жила в Беверли-Хиллз.
— Миссис Голден. — Служащий ресторана прервал их разговор. — Звонил мистер Голден и сказал, что он не сможет подъехать к вам на ленч. Он сказал, что если понадобится вам, то будет дома.
— Сол Голден дома в середине буднего дня! — Марти по-настоящему встревожилась. — Что-то не так.
— Если мой муж приходит домой днем, это значит, что дела идут отлично, — попыталась успокоить подругу Филлис. — Он любит дневные спектакли.
Марти не могла скрыть своей тревоги:
— Нет, Филлис, этот журнал дорого дался Солу. Последние недели он очень уставал. Должна признаться, я волновалась. Мне не нужно было настаивать на покупке этого проклятого журнала.
— Это серьезно. — Филлис больше не шутила.
— Когда Сол Голден прерывает работу в середине рабочего дня, — сказала Марти, — это значит, что я беспокоюсь.
— Тогда чего ты медлишь? — Филлис положила ладонь на руку подруги. — Почему не едешь домой?
— Если ты не возражаешь, я так и поступлю.
Марти покинула затененный зонтом стол, прошла мимо метрдотеля, обеспокоенного тем, что одна из их лучших клиенток уходит, даже не заказав ленч, и направилась к стоянке, где внимательный Рамон уже выводил ее автомобиль с привилегированного места парковки.
Она погнала машину вверх по Беверли-Крест-драйв, к своему дому. Беря поворот, она заранее нажала кнопку электронного управления замком на воротах, так что когда большой автомобиль подъехал к ним, они уже открылись. Она вбежала в дом, оставив мотор включенным и дверцу распахнутой. Марти нашла Сола в их спальне. Он сидел, полностью одетый, на стуле, лицо у него было пепельно-серого цвета.
— Я звоню врачу, — сказала Марти.
— Не надо, дорогая. — Сол шевельнул рукой. — Я чувствую себя прекрасно. Просто немного устал. Посиди рядом со мной. — Они сели на большую кровать. Сол посмотрел на жену и улыбнулся. — Знаешь, сегодня ты гораздо красивее, чем в день нашей свадьбы.
— А ты еще более привлекательный. — Она улыбнулась и сжала его руку.
— Нет, я просто толстый старик, а не стройный мальчик с густой шевелюрой, за которого ты выходила замуж. — Дыхание Сола как будто стало легче.
— Я предпочитаю мужчину, который сидит рядом со мной, тому мальчику, за которого я выходила, — прошептала Марти. — О, Сол, я так тебя люблю. Я пугаюсь, когда случается подобное.
— Моя дорогая Марти… — Сол потянулся, чтобы поцеловать жену, — …как я тебя люблю. — Затем внезапно он начал задыхаться.
— Что с тобой? Сол! — закричала Марти.
Казалось, что у Сола началось удушье. За несколько секунд его лицо из серого стало красным, постепенно багровея все больше.
Марти вскочила с кровати и бросилась к стоявшему рядом телефону, нажав кнопки срочного вызова слуг. Сол потерял сознание и перестал дышать. Марти, взяв себя в руки, начала делать ему искусственное дыхание. Несколько лет назад, когда у Сола был небольшой удар, она прошла курс обучения по оказанию первой помощи, но в первый раз применяла свои знания на практике. «Вдох-два-три-четыре…» — молча считала она, а ее муж неподвижно лежал на кровати. Затем его тело стали сотрясать судороги.
В дверях появилась служанка. Мексиканская девушка выглядела напуганной.
— Вызови врача! — крикнула Марти. — Шевелись!
Марти начала массаж сердца, чередуя его с искусственным дыханием. Она пыталась вспомнить, чему ее учили на курсах.
— О Боже, помоги мне все сделать правильно. Не дай ему умереть.
Женщина решительно разорвала шелковую рубашку, которую специально заказывала для Сола. Где-то в отдалении, под горой, послышался вой сирен. Марти не замечала, что садовники, дворецкий, несколько горничных, повар и водитель столпились в спальне, беспомощно переглядываясь. Она видела только своего мужа. И лишь когда в комнату вошли врачи и деликатно отвели ее в сторону, она осознала, что, кроме нее, в спальне находится больше десятка человек.
Она крепко сцепила руки, и ее безукоризненные ногти впились в ладони. Марти смотрела и молилась, пока врачи устанавливали оборудование, отдавали приказания и вводили лекарства. Наконец все прекратилось, и один из врачей посмотрел на потрясенную женщину.
— Мне очень жаль, мэм, — сказал он.
