Элис Хоффман - Практическая магия
— Не смей щипаться, — предупреждает ее Салли. Она выходит на крыльцо, но Джиллиан тоже не отстает ни на шаг. Идет за ней на подъездную аллею.
— Встречаться теперь с этим следователем — последнее дело. Тебе нельзя с ним разговаривать.
— Да он и без того знает, — говорит Салли. — Неужели ты не поняла? Не увидела по тому, как он глядел на нас?
Стоит ей лишь представить себе худое лицо Гэри с этим безмерно озабоченным выражением, как боль у нее в груди усиливается еще больше. Нет, ей сегодня положительно не избежать удара, или сердечной недостаточности, или еще чего-нибудь в этом роде.
— Нельзя кидаться ему вдогонку. - По тону Джиллиан ясно, что она не шутит. — Иначе мы с тобой обе сядем в тюрьму. Не понимаю, каким образом тебе могло такое взбрести в голову.
— Я уже решила, — говорит Салли.
— Чего решила? Ехать к нему в мотель? Упасть на колени и умолять, чтобы он пожалел нас?
— Если надо будет — да.
— Никуда ты не едешь, — говорит Джиллиан. Салли останавливает на сестре задумчивый взгляд.
Потом открывает дверцу машины.
— Нет, — говорит Джиллиан. — И не мечтай.
— Ты мне что, угрожаешь?
— А хоть бы и так!
Она не даст сестре загубить себе будущее из-за того только, что ее терзает сознание вины, хотя она-то как раз виновата меньше всего.
— Да ну? — говорит Салли. — И чем же ты собираешься одолеть меня? Чем еще мне можно испортить жизнь, после того как ты уже это сделала?
Джиллиан, задетая за живое, отступает назад.
— Пойми, — говорит Салли. — Я должна это исправить. Я так жить не могу.
На сегодня предсказывали грозу, и уже поднимается ветер — пряди черных волос хлещут Салли по лицу. Глаза у нее гораздо темнее, чем всегда, но лучатся светом; губы пылают. Никогда еще Джиллиан не видела сестру в таких расстроенных чувствах, такой непохожей на себя. Салли в эти минуты напоминает человека, который готов очертя голову броситься в речку, хотя и не умеет плавать. Или же сигануть с верхушки высоченного дерева, в уверенности, что для удачного приземления хватит раскинутых рук да шелковой накидки на плечах, чтобы надулась парусом и смягчила падение.
— Может, не стоит торопиться? — Джиллиан говорит самым вкрадчивым голоском, на какой способна и который не раз выручал ее, шла ли речь о штрафе за превышение скорости или о том, как выпутаться из неудачного романа. - Обсудили бы все спокойно. Сообща приняли бы решение.
Но Салли уже приняла решение. Она ничего не желает слышать и садится в машину — Джиллиан остается либо выйти и преградить «хонде» путь, либо стоять и смотреть, как Салли уезжает. Она смотрит долго — слишком долго, так как в конце концов не видит перед собой ничего, кроме пустой дороги, а такое она уже видела. На такое насмотрелась всласть.
Когда ты что-то нашла, когда имела глупость дать волю своим чувствам, тебе есть что терять. Что ж, Джиллиан имела такую глупость, позволила себе полюбить Бена Фрая, и теперь ее судьба от нее уже не зависит. Судьба ее катит по дороге в «хонде», сидит на переднем сиденье рядом с Салли, и единственное, что еще может Джиллиан, — это вести себя так, будто ничего особенного не случилось. Когда приходят домой девочки, она говорит им, что Салли уехала по делам, потом заказывает в китайской кулинарии на Развилке еду на обед и звонит Бену Фраю, чтобы он забрал ее по пути к ним.
— А я думала, будет запеканка, - говорит Кайли, накрывая вместе с Гидеоном на стол.
— А вот и нет! - сообщает ей Джиллиан. — И знаешь, поставь-ка бумажные тарелки и стаканчики - зачем нам возиться потом с мытьем посуды!
Когда приезжает Бен, Кайли и Антония предлагают подождать с обедом до приезда их матери, но Джиллиан и слушать не хочет. Она накладывает на тарелки креветки с орехами кешью и рис со свининой - пищу для плотоядных, какую Салли близко не подпустила бы к своему столу. Еда вкусная, но все равно затея с обедом оборачивается полной неудачей. У всех не то настроение. Антония и Кайли беспокоятся, потому что их мать никогда не опаздывает — тем более в такой вечер, когда не все еще сложено в дорогу, — кроме того, обеих мучает совесть, что они едят за ее столом креветок и свинину. Гидеон подливает масла в огонь, с азартом отрабатывая отрыжку, чем доводит всех, кроме Кайли, до белого каления. Со Скоттом Моррисоном ввиду предстоящей недели без Антонии - вообще беда. Сидит мрачнее тучи и на любой вопрос — как, скажем: «Блинчика не хочешь?» или «Тебе лимонада или пепси?» — буркает: — А что толку?
Кончается тем, что Антония, спросив, будет ли он ей писать, и получив в ответ все то же «Что толку?», с плачем выскакивает из-за стола и убегает. Кайли и Гидеону приходится, стоя у нее под дверью, выступить в роли его защитников, и в те минуты, когда Скотт с Антонией помирились и целуются в коридоре, Джиллиан решает, что с нее хватит.
Салли, вероятно, уже успела излить душу следователю. Как знать, возможно, Гэри Халлет наведался в мини-маркет на Развилке, открытый круглосуточно, взял напрокат магнитофон и записывает ее показания. У Джиллиан, загнанной в тупик, разыгрывается жуткая мигрень, никакой тайленол не приносит облегчения. Звук голосов режет ей слух, как скрип ножа по стеклу, малейший намек, что кому-то может быть весело и хорошо, совершенно невыносим. Ей нестерпимо наблюдать, как целуются Скотт с Антонией, слышать, как дразнят друг друга Кайли и Гидеон. Весь вечер она сторонилась Бена, поскольку для нее философия Скотта Моррисона звучит вполне убедительно — в самом деле, что толку? В любом случае все будет вот-вот потеряно, и предотвратить это не в ее силах; остается сказать «сдаюсь», и на том поставить точку. Можно было бы, конечно, вызвать такси и удрать через окно, сунув в наволочку самое необходимое. Джиллиан точно знает, что у Кайли в копилке, в фигурке единорога, собрано порядочно денег и, если бы кое-что позаимствовать оттуда, хватило бы на автобус хоть до другого конца страны. Загвоздка лишь в том, что больше Джиллиан так поступать не может. Теперь есть другое, с чем ей нельзя не считаться: теперь, что бы там ни было, у нее есть Бен Фрай.
— Всем пора по домам, — объявляет Джиллиан.
Скотта и Гидеона выпроваживают с обещанием звонить по телефону и писать открытки (это Скотта), и привезти коробку тянучек (это Гидеона). Антония, всплакнув, глядит, как Скотт садится в материнскую машину, Кайли в ответ на прощальный взмах руки Гидеона считает нужным высунуть язык и покатывается со смеху, глядя, как он убегает, оглашая влажный вечер топотом армейских башмаков и тревожа белок, спящих по дуплам деревьев. Спровадив ребят, Джиллиан может заняться Беном.
