Диана Чемберлен - Тайная жизнь, или Дневник моей матери
Он пытался оттянуть тот момент, когда ему придется рассказать о случившемся Сэму. Больше всего он боялся увидеть на лице брата то же отвращение, с каким смотрели на него остальные.
Сэм притормозил у светофора и глянул на брата:
– Давай, Бен. Выкладывай, что случилось.
– Меня обвиняют в совращении Блисс. Говорят, что я ее домогался.
На лице Сэма отразилось неприкрытое изумление.
– Бог ты мой, – произнес он наконец.
– Я не делал этого.
– Разумеется, нет. – Сэм тронул машину. – Поверить не могу, что кто-то может всерьез обвинять тебя в подобных вещах.
– Даже Шэрон думает, что я это делал.
Сэм понимающе кивнул.
– Что ж, это вполне естественно. Блисс – ее дочь, так что Шэрон хочет защитить ее любой ценой. Она пока не в состоянии рассуждать здраво. Какие у них доказательства?
– Покраснение. Хуже другое. Блисс сказала им, что это сделал именно я.
– Что? – Сэм бросил на него взгляд, и Бену показалось, что в зеленых глазах брата впервые промелькнуло сомнение.
– Я не делал этого, Сэм. – Бен чувствовал, что готов разрыдаться.
Сэм растерянно покачал головой.
– Блисс – совершенно счастливый, здоровый ребенок.
– Так оно и было, но она здорово изменилась в последнее время. Мы с Шэрон заметили перемену, но не придали ей особого значения.
– Когда мы видели ее в прошлые выходные, с ней явно было все в порядке. Единственная проблема в том, что Джен расстраивают такие встречи – ей страшно хочется своего ребенка.
– Как идет процесс усыновления?
Сэм вздохнул:
– Придется подождать еще год или два. Мне будет сорок к тому моменту, когда у нас появится ребенок. Сорок! – покачал он головой.
– Надеюсь, эта история никак не скажется на вас, – заметил Бен. – Если агентству по усыновлению станет известно, что твой брат…
– Заткнись, Бен. Как только мы доберемся до дома, я сразу позвоню своему знакомому юристу. Он в два счета докажет твою невиновность.
Даже Джен поверила ему. По крайней мере, так было до тех пор, пока она не съездила к ним домой, чтобы забрать у Шэрон его вещи. Вернулась она заметно притихшая. Несколько раз Бен ловил на себе ее испытующий взгляд. Перед сном она крепко обняла его и сказала:
– Мне не очень-то верится в то, что ты мог так поступить. Но даже если ты сделал это, тебе все равно можно помочь. Сэм найдет нужных людей. Ну, а мы от тебя в любом случае не отвернемся.
Бен отстранился, не в силах скрыть разочарование.
– Я не делал этого, Джен. – Повернувшись, он направился в спальню, чтобы провести там первую из множества одиноких ночей.
29
Уже в сумерках она добралась наконец до его домика. Тени окутали леса и понемногу расползались по долине. Было так тихо, что Иден невольно пробила дрожь. Повесив на руку корзинку для пикника, она постучала в дверь.
Подождав пару минут, постучала еще раз. Грузовичок Бена стоял на поляне, выходит, сам он был дома. Иден вспомнила про пузырек с валиумом и решительно взялась за ручку, но дверь в этот момент открылась.
Бен взглянул на нее безо всякого интереса, как будто ее появление здесь не удивило его и не обрадовало. На нем по-прежнему была та самая футболка, в которой он работал на раскопках, а на щеке виднелась полоска грязи.
– Можно войти?
Он посторонился, пропуская Иден в дом, и до нее донесся еле уловимый запах виски. В тусклом свете, сочившемся из распахнутой двери, лицо Бена походило на застывшую маску. Иден такая маска была хорошо знакома – она не раз видела ее в отражении собственного зеркала.
– Я беспокоилась из-за тебя.
– Мне не нужна твоя жалость.
– Лу и Кайл считают, что ты невиновен.
Он вздохнул с плохо скрытым раздражением.
– Очень хорошо.
– Бен… – Она замолчала, глядя на откупоренную бутылку виски. – Могу я воспользоваться твоей ванной?
Пожав плечами, он закрыл дверь.
– Будь как дома.
Пузырек с валиумом по-прежнему стоял на раковине. Высыпав на ладонь таблетки, она быстро пересчитала их. Ровно двадцать. Иден закупорила пузырек и вышла из ванной.
– Я принесла кое-что из еды. – Она кивнула на корзинку. – Ты, должно быть, еще не ел.
Бен подхватил бутылку с виски и уселся на кровать, спиной к стене.
– Зачем ты пришла? – спросил он.
Иден забрала у него бутылку, закрыла ее и поставила на деревянный ящик, служивший Бену ночным столиком.
– Я хочу услышать твою версию того, что произошло.
Даже в тусклом вечернем свете было видно, как вспыхнули у него щеки.
– А что дает тебе право врываться сюда, забирать у меня виски и требовать, чтобы я излил тебе свою душу? Сделай это, Бен, сделай то. Проскочи через обруч, и тогда, может быть, я тебе поверю.
– Мне важно поверить тебе, – тихо ответила она. – Я доверилась тебе, Бен. Я поддалась чувствам, а этого не было уже очень давно.
Он устало разгладил ладонью бело-голубое покрывало.
– Я-то надеялся, что ты скажешь: «Бен, я знаю, ты не мог так поступить».
Иден присела на краешек постели.
– Прошу тебя, Бен, расскажи мне обо всем. Постарайся убедить меня, что ты невиновен.
Он горько рассмеялся:
– Я не смог убедить в этом даже собственного адвоката.
– Может, у меня есть больше оснований для доверия тебе.
– Знаешь, больше всего оснований было у Шэрон, но даже она…
– Она решила, что ты действительно это сделал?
Бен поморщился:
– Мне так и не удалось понять этого до конца. Я знаю, что Шэрон любила меня и в глубине души знала о том, что я невиновен. На суде она говорила обо мне только хорошее, но так называемые эксперты выворачивали ее слова наизнанку, и в итоге я предстал величайшим извращенцем из всех, которые жили когда-либо на земле. Факты были настолько убедительны, что я бы и сам себя осудил. Вот и она поверила в итоге в мою виновность.
«А ведь у него был когда-то хороший брак», – подумала Иден. По голосу чувствовалось, что Шэрон ему до сих пор не совсем безразлична.
– Расскажи мне обо всем. – Иден придвинулась к нему поближе.
И Бен начал свой рассказ.
Тихим, едва ли не бесцветным голосом описывал он изменения в поведении Блисс, подозрения ее воспитателей. Слова давались ему с трудом, и паузы между ними тянулись, как бесконечные ленты боли.
– Больше всего я виню себя в том, что воспитатели заметили знаки, на которые мы просто не обратили внимания. Взять ту же мастурбацию. Мы заметили, но решили не делать из этого проблемы. Что бы ты сделала, если бы Кэсси стала много мастурбировать?
– Даже не знаю, – пожала плечами Иден. – Насколько мне известно, Кэсси вообще этим не занимается.
– Ну вот, и воспитательница вытянула из Блисс, что я засовывал в нее палец. Меня арестовали, потом выпустили под залог, и несколько месяцев, до начала суда, я жил у брата и его жены. С Блисс мне вообще не позволили видеться. Поначалу я решил, что ей это все приснилось. Бывало, я обнимал ее, когда читал на ночь сказку. И я подумал, может, она придумала остальное.
