Диана Чемберлен - Тайная жизнь, или Дневник моей матери
– Когда он только появился здесь, мне пару раз снился один и тот же сон, – заметил Кайл. – Мне снилось, что я захожу к нему в дом и нахожу его в кресле-качалке (хотя там нет ничего подобного). На коленях у него лежит ружье, а вся стена позади залита кровью.
– Не думаю, что он застрелится, – тихонько сказала Иден. – У него есть валиум.
Кайл нахмурился:
– Сильно он был расстроен, когда ты уходила?
– Думаю, да.
– Съезжу-ка я, проведаю его.
– Нет! – Она поднялась из-за стола. – Я поеду.
Лу крепко сжала ее руку.
– Послушай, Иден, нет ничего плохого в том, что ты отстранилась от него. Это клеймо будет лежать на Бене всю оставшуюся жизнь. Ты – мать, и ты все время на виду у людей. Если хочешь порвать с Беном, поступай так по этой самой причине, а не потому, что он причинил вред своей дочери.
28
Бену хотелось добраться до дома, до бутылки с виски, прежде, чем в него вонзятся клыки воспоминаний. Но они настигли его уже у входной двери, и к тому моменту, когда спасительная жидкость обожгла наконец горло, надежды на забвение уже не было.
Он прекрасно помнил тот холодный январский день, который навсегда изменил его жизнь. Возвращаясь домой из университета, Бен по обыкновению заглянул в общественную библиотеку. Он приходил туда где-то раз в неделю, чтобы набрать детских книжек – их он читал Блисс перед сном. Шэрон уже была дома. Она сидела на кухне в обычных своих джинсах и свитерке; белокурые волосы, как всегда, убраны в хвостик. Но было что-то странное в том, как она глянула на Бена. Несмотря на то что часы показывали половину седьмого, ужина на столе он не обнаружил. Да и дом казался до странности притихшим. Где та же Блисс с ее приветственными криками? Бен положил книги на стойку и развязал галстук.
– Где Блисс? – спросил он.
– У Алекса и Лесли.
Бен нахмурился. Разве они с Шэрон собирались куда-то этим вечером? Или он просто забыл?
Шэрон казалась необычайно притихшей. Бен шагнул к ней, чтобы поцеловать, но она отдернула голову.
– Что такое? – спросил он.
Во взгляде ее ясно читалось: «А ты не знаешь?»
– Неужели твой отец..?
Отец Шэрон болел уже не один месяц.
Она покачала головой и встала.
– Сегодня, когда я забирала Блисс из садика, ко мне обратились Пэт Келли и Джоан Дав.
– И что?
Пэт Келли была директором садика, а Джоан Дав – воспитательницей Блисс.
– Они сказали, что Блисс сильно изменилась в последнее время. Она стала раздражительной и боязливой и плачет теперь чаще обычного.
– Совсем как дома, – промолвил Бен.
Блисс снова стала сосать большой палец и плакать перед сном. А несколько раз она и вовсе описалась в постели.
– Джоан сказала, что вчера, во время тихого часа, Блисс мастурбировала и пыталась прижаться к Джейсону Петерсону. Джоан решила, что это немного странно, но ничего не сказала ей, только отодвинула от Джейсона. – Шэрон внимательно наблюдала за ним, словно бы надеясь, что он поймет, о чем идет речь. Но Бену явно было невдомек, к чему она клонит.
– После этого Блисс описалась во время сна. Несколько недель назад я принесла Джоан детские трусики, чтобы она могла переодеть Блисс в случае подобной неприятности. Переодевая Блисс, Джоан заметила у нее покраснение на коже. – Глаза Шэрон наполнились слезами. – Я и сама видела его вчера, когда купала девочку, но ни о чем не спросила. Решила, это из-за того, что она описалась.
Вид у Шэрон был такой виноватый, что Бен попытался обнять ее, но она отшатнулась.
– Ты ведь догадываешься, о чем я, Бен?
– Понятия не имею, – нахмурился он.
– Джоан спросила Блисс, откуда у нее покраснение, и та сказала, что это сделал ты.
– Что?
– Она сказала, что ты засовывал в нее палец.
Бен замер. Было так тихо, что он слышал стук собственного сердца.
– Почему она так сказала?
– Тебе лучше знать.
– Джоан, должно быть, неправильно ее поняла.
Шэрон покачала головой:
– Я сначала тоже так решила. Но по дороге домой я сама спросила у нее. «Миссис Дав сказала мне, что у тебя краснота вокруг вагины, – обратилась я к Блисс. – Как ты думаешь, откуда она там?» Видишь, Бен, я была очень осторожна, поскольку не хотела наводить ее на мысль. «Папа совал палец мне в вагину», – заявила Блисс. Она сказала это именно так, слово в слово. А еще добавила: «Хорошо бы, чтоб он перестал, потому что мне бывает больно». Я расплакалась так, что вынуждена была остановить машину. Я знаю, Блисс испугалась, но я ничего не могла с собой поделать.
Бен почувствовал, что у него подкашиваются колени.
– Шэрон, я не делал ничего подобного, – сказал он, опускаясь на стул.
– Тогда почему она так говорит?
– Не знаю. Может, ей что-то приснилось?
Шэрон покачала головой:
– Джоан говорит, все факты указывают на то, что девочку домогались. Повышенная боязливость, попытки прижаться к Джейсону. Даже то, что она стала часто писаться. И эта краснота – она ведь не сон. Вдобавок Блисс стала часто мастурбировать. Я даже сначала подумала, что именно в этом причина покраснения. – Шэрон взглянула на него с надеждой.
– Может быть. – В голосе Бена не было уверенности.
– Но почему она говорит, что это сделал ты?
– Не знаю. Давай-ка мы съездим за ней и поговорим. Я уверен, что смогу…
– Нет! Я не хочу, чтобы ты говорил с ней.
Бен нахмурился. Какого черта он должен спрашивать у нее разрешения поговорить с собственной дочерью? Однако голос его прозвучал ровно и спокойно:
– Ты тоже можешь присутствовать при разговоре. Я…
– Нет, Бен, ей придется остаться у Алекса и Лесли. Я солгала им, что мы сегодня ужинаем в ресторане. У меня просто язык не повернулся сказать правду. – Шэрон вновь уселась за стол. – Пэт и Джоан хотели сразу позвонить в Центр защиты детей, но я убедила их подождать до завтра. Сказала, что собираюсь сама поговорить с Блисс и с тобой. На тот момент я им просто не поверила. Сказала, что ты – на редкость хороший отец… – Ее голос дрогнул. – Я защищала тебя. Рассказывала им о том, как ты гуляешь с ней, читаешь ей книжки, сидишь с ней на больничном. Они вежливо покивали, а потом Пэт заявила, что среди заботливых отцов чаще всего встречаются люди с подобными отклонениями. Мне захотелось ударить ее за эти слова. Я знала, насколько они несправедливы к тебе.
– А что теперь? – Бен внимательно наблюдал за ее лицом. В наступившей тишине было слышно, как тикают настенные часы.
– Теперь я не знаю, что и думать, – призналась наконец Шэрон. – Но мне пришлось пообещать им, что я не подпущу тебя сегодня к Блисс. Только так они и согласились подождать с этим звонком.
– Но это же безумие! – Он грохнул кулаком по столу. – Блисс – моя дочь. Никто не вправе запретить мне видеться с ней!
