Ирина Степановская - Калека
Шло время. Марина опять угодила в больницу. Ее увезли прямо с работы. Боли были невыносимые.
— Не могу больше, режьте! На все готова!
Доктор был уже третий. Молодой, с юмором. Но ничего нового не сказал.
— Когда лопнет, разрежем! — пообещал он. — А пока капельницу прокапаем, потерпите!
Капельница принесла облегчение. Марина заснула. А когда проснулась, возле постели увидела Сергея, охранника из своей фирмы, толстого мужика из бывших военных, с багровым лицом, одышкой, гипертонией. Он выгружал на тумбочку апельсины, яблоки, баночку кофе и большой букет хризантем. Действовал он по-хозяйски умело, уверенно и ничуть не стесняясь. Невольно Марине пришло на ум, как воровато, будто его застали за чем-то непристойным, совал Марине сумку с едой во время своих визитов в больницу Кирилл. Виновато целовал ее в щеку и быстренько уходил. Марина с удивлением рассматривала Сергея.
— Что, начальство послало?
. — Угу, — хмыкнул бывший военный. — А у меня сюда дорожка проторена. Жена тоже здесь, бывало, лежала.
— А теперь она где?
— Нет ее, Марина Павловна. Умерла.
— Здесь? — ахнула от ужаса Марина.
— Да Бог с вами, четыре года прошло. Лейкоз у нее нашли.
Марина затаенно вздохнула. Она постаралась, чтобы этот вздох облегчения не очень был заметен из-под одеяла. Но Сергей внимательно посмотрел на нее.
— Болезни как наши дети, Марина. Они всегда с нами. — Охранник смотрел куда-то в окно. — Мы любим их, привыкаем к ним, живем с ними вместе и от них умираем. Перед болезнями все равны. В болезни нет правых и виноватых. Вот у меня был инфаркт в прошлом году и гипертония. А когда-то я был здоровым парнем, перворазрядником по многоборью. Но наступила другая жизнь, и пришли болезни. Сердце болит. А не сердце, так голова. Без таблеток из дому не выхожу. Ну и что ты думаешь, я сломался? Ничуть! Будь что будет! Сколько ни проживу, все мое! На даче работаю! Поправляйся, Марина! Все наши тебе шлют большой привет!
Он ушел, а Марина долго еще думала над его словами. Как неудобно вышло, почему она не знала о том, что случилось с его женой? Он ведь работал у них немало. Все, наверное, знали.
Вечером появилась дочурка. Она теперь всюду носилась со своим ненаглядным голубоглазым и крутолобым Виталиком. Тот так привык быть всегда в ее кенгуриной сумке, будто в ней и родился. Говорила дочурка теперь только о молочных смесях, прививках, лекарствах и тому подобных вещах. Марина не могла ее узнать. Она прибавила в талии двадцать сантиметров и остригла свои прекрасные русалочьи волосы, потому что после родов они лезли пучками. О другой, красивой и непохожей, жизни дочурка больше не заикалась.
«Маленькая моя!» — с сожалением и нежностью думала про нее Марина.
— Папа звонил, — сообщила дочурка. — Я его пригласила к себе, он пришел.
Марина опустила глаза. Она не хотела говорить о Кирилле.
— Знаешь, мама, может быть, вам помириться? Мне так его жаль! Он стал унылый, худой и пришибленный, каким никогда не был. Он даже спортом не занимается, просто калека!
— Лучше расскажи мне про Виталика, дочка, — после некоторого молчания попросила Марина. — Он здорово вырос за те несколько дней, что я его не видала!
— О! Посмотри, какой стал красавчик! — И дочка, позабыв об отце, затормошила, зацеловала своего малыша.
— Надеюсь, он все-таки не профессорский сын… А похож… — осторожно сказала Марина.
— Ну что ты, мам! — засмеялась дочурка. — Виталик — просто копия Вовки. Да и Профессора я ведь тогда безуспешно соблазняла всю ночь. Дальше того, что я несколько раз плюхалась к нему на колени, дело не шло. Он меня просто сгонял. Потому я и истерику тогда закатила на весь коридор. Какая я была дура! Самой не верится. Правда, мам?
— Да уж… — улыбнулась Марина.
— Ты прости меня, мам, — встала возле кровати на колени дочурка и взяла нежно мать за руку. — Ведь если бы я тогда ночью не побежала в слезах жаловаться Инге на Профессора, ничего бы и не было. Я не увидела бы отца, не было бы скандала, Инга бы уехала, и все пошло бы по-старому.
— Нет, милая. Видимо, тогда уже с моря начал дуть бриз перемен, — подумав, сказала Марина.
— Значит, нет?
— Нет! — Марина сама удивилась, как легко это прозвучало. — У меня к тебе просьба…
— Да?
— Принеси мне сюда краску для волос. Лучше французскую.
— Краску? — удивилась дочурка, будто заново обвела взглядом палату и увидела хризантемы. — Ого-го! А какого цвета?
— Даже не знаю. — Марина пожала плечами. — Выбери что-нибудь солнечное.
Сентябрь 2000 г.
