Чума на его голову (СИ) - Беж Рина

Свободного времени, по моему мнению, у него было не так уж много, но отказываться неудобно, поэтому кивнула в знак согласия. Демид же обнял меня за плечи и повел в дом.

– Если тебе вдруг случайно захочется поплакать, в этом нет ничего стыдного. Просто приходи ко мне, – выдал тихонько на ухо, словно тайну доверил.

Странно, но эта фраза подействовала как нейтрализатор. Комок в груди, который образовался после гибели родителей и мешал дышать полной грудью, стал понемногу таять.

Демид сдержал обещание и действительно заботился обо мне. А я шла к нему со всеми своими бедами, страхами и сомнениями, и он никогда не отказывался выслушать. И за это я была готова пойти за ним на край света и внимать каждому его слову, как истине в последней инстанции.

Передернула плечами, возвращаясь в настоящее, и горько улыбнулась.

Все это было так давно, словно в другой жизни.

Сейчас же мы изменились и отдалились, перестав быть близкими друг другу. И на край света за Гадаровым я бы уже не пошла, а вот столкнуть его вниз с этого края – мысль время от времени посещала.

И в этом была виновата не я.

Именно он вдруг перестал обращать на меня внимание и превратился в суровую ледышку. Иногда вел себя элементарно невежливо. Дистанцировался и превратился в чужака.

И я не собиралась взваливать вину на себя за такое его отношение. Его помолвка совершенно меня не касалась, и, если в нем остались хоть крохи прежней теплоты и человечности, он должен был понять и принять мое решение.

Глава 3

Обычно я заканчивала в пять или около того. Рублев никогда не настаивал на строгом соблюдении временных рамок и не требовал от подчиненных высиживать на рабочем месте от звонка и до звонка положенные восемь часов в сутки, чтобы потешить его самолюбие. Главное, укладываться с проектами в установленные сроки и не подводить руководство.

Но сегодня задержалась. Я уже собирала покинуть офис, когда неожиданно позвонил один из клиентов, с кем работала весь апрель, и захотел обсудить некоторые моменты по новому сотрудничеству. В итоге домой добралась только к восьми вечера, когда все уже сидели за накрытым к ужину столом.

– Сашенька, слава Богу, ты приехала. Я уже начинала переживать, – Людмила Гадарова, тепло улыбнулась, от чего в уголках глаз собрались мелкие морщинки.

Она и ее муж Сергей за все двенадцать лет, что я жила в их доме, никогда не делали разграничений между мной и своими родными детьми и ко всем относились одинаково трепетно и заботливо. Однако, порой мне казалось, что в мою сторону ласки и нежности перепадает всё же чуточку больше.

– Ты – девочка, и мы рады тебя баловать, не лишай нас этого, – показательно ворчливо заявлял Сергей, стоило мне заметить очередные подарки, появившиеся в комнате без повода.

Еще с детства, когда были живы мама и папа и я с ними приезжала к Гадаровым в гости, нас с мальчишками приучили называть старших только по именам, не используя приставки «тетя» и «дядя» и уж точно без отчеств. С тех пор ничего не изменилось. Были просто Людмила и просто Сергей.

– Позвонил новый клиент, пришлось задержаться, – ответила с улыбкой и, приобняв обоих Гадаровых старших, чмокнула их по очереди в щеки.

От сегодняшней победы я чувствовала себя счастливой и окрыленной. Это же здорово – быть частью общего дела и понимать, что твой труд дал отличный результат. Олег Николаевич теперь вернёт долг брату, а я уже мысленно показала тому язык за то, что не верил в меня как специалиста и всячески противился моему приему на работу.

– Сияешь, как солнышко. Поделишься причиной? – Сергей безошибочно считал мои эмоции.

– Погодите-погодите... Если мне не изменяет память, Кудряшка сегодня должна была защищать проект перед большими шишками, – нацелил на меня указательный палец Артем. – Угадал? Его приняли?

– Ага, – кивнула радостно на оба вопроса.

– Поздравляю, – младший Гадаров распахнул свои ручищи и поманил ближе, – иди-ка обниму победительницу. Уверен, без тебя ваша контора такого успеха бы не добилась. Да ты просто крутышка!

– Спасибо, – зарделась, принимая похвалу.

В отличие от остальных членов семьи Демид молчал, но его взгляд я ощущала всей кожей. Хотела проигнорировать, но не справилась с потребностью и мельком посмотрела. Он же в ответ изобразил некое подобие улыбки, будто его вынудили это сделать. А может, и не улыбки, а усмешки?

Сложно читать и понимать человека, который больше двух лет целенаправленно выпихивал тебя из своей жизни.

– Поздравляю, – кивнул он чуть слышно.

Глазами же внимательно осмотрел мой костюм, в котором в офисе я чувствовала себя уверенной и элегантной, задержался на ногах и туфлях на высоких каблуках, переместился на яркий шарфик, аккуратно повязанный на шее, а потом остановился на волосах.

Моих светлых кудрявых своевольных волосах, которые так не любят порядок.

И это словно откатило меня в утро, когда Гадаров средний сделал замечание о моей неопрятности.

Приподнятое настроение как рукой сняло.

Взгляд Демида был таким скептическим, будто он не переставал выискивать недостатки в моей внешности и, конечно же, находил их во множестве. У меня же от этого зрела мысль, что я не просто не добившаяся успеха в работе специалистка, а глупая девчонка, нелепо задирающая нос и лишь пытающаяся играть во взрослую жизнь.

Практически не глядя на Демида, чтобы не растерять крохи самообладания, кивнула, принимая поздравление, и села за стол. Кусок в горло не лез, но расстраивать Людмилу и Сергея не хотелось. Потому я клевала что-то время от времени, но большей частью размазывала по тарелке.

Вот же гадство! Не зря Демида называли выдающимся адвокатом. Он без слов мог создать раздрай в душе. Моей, так точно. Ведь всего полчаса назад мне казалось, что я чего-то стою, а сейчас уже сильно в этом сомневалась.

Ложась спать, я все еще варилась в собственных нерадостных мыслях, переваривая сцену за столом. Не то что Демид, который, скорее всего, давно о ней забыл. После ужина он сразу ушел в кабинет, чтобы снова работать. Иногда мне казалось, что он проводит за этим занятием все 24 часа, не тратясь на сон, общение с родными и своей Алисой. Честное слово, ни разу не замечала, чтобы он звонил Беловой, да и она ему не звонила.

Странная парочка, что ни говори.

А когда-то Гадаров был совсем другим. Открытым, чутким и понимающим. Даже в спорах, если оказывался прав, а я нет, он всё объяснял и разжевывал, а не молчал или морозился.

Особенно мне запомнился один школьный вечер, посвященный 23 февраля. Мне было семнадцать. Выпускной класс. Мы с девчонками поздравили парней, разыграв мини-сценку, вручили подарки, закупленные родительским комитетом, а потом устроили танцы. Такие вечеринки организовывались нередко, благо праздников хватало, и на них всегда царило общее веселье, а нередко возникали романтические увлечения.

От Демида у меня в то время не было тайн, и я рассказывала ему обо всем, что считала важным. Он же лишь улыбался и отмахивался, считая такие отношения школьников несерьезными. Я же, стремясь доказать ему обратное, тогда решилась опровергнуть его слова. И когда меня стал приглашать на медляк Лёнька Мельников, я не отказалась от его ухаживаний.

Чуточку из любопытства, но, главным образом, чтобы досадить Гадарову и доказать ошибочность его мнения.

Демид обычно сам забирал меня с таких вечеров, но в этот раз я решила не спешить домой, а задержаться, как это делали многие другие. Когда он появился, я стояла на крыльце школы и целовалась со своим кавалером.

– Пора домой, Александра, – в голосе Гадарова звучала веселость, но в глазах полыхала злость. Чистая и поглощающая.

– Если ты торопишься, меня могут подвезти, – начала я, но кто бы слушал.

Демид подошел совсем близко, перехватил мою руку и, крепко сжав, дернул на себя, проявляя свою обычную деспотичную натуру.

– Нет. У тебя уже есть водитель, – спокойствие в его голосе скорее напугало, чем расслабило. – Поедешь со мной. Пошли.