Чума на его голову (СИ) - Беж Рина

Вот зачем он постоянно вторгается в мою жизнь, а не остается там, где ему положено быть? Ведь вскоре он насовсем исчезнет, и мне уже сейчас стоит к этому привыкать.

Так, Стоп! Хватит!

Глубоко вздохнула и резко выдохнула. Пора заняться тем, что я хорошо умею делать...

***

– Как видите, дамы и господа, – заявила уверенно, когда Стас закончил показ своих эскизов, – мы решили, что проект будет целиком основан на мультипликации. Сейчас это модно и к тому же будет стоить дешевле, так как не придется приглашать знаменитостей. А деньги, сэкономленные на данной рекламе, пойдут на дальнейшую раскрутку. У нас уже готова предварительная смета расходов на телевидение и прессу. Как показывают цифры, которые перед вами, затраты весьма разумны.

Сделала паузу, оглядывая собравшихся. Они не просиживали время зря, а изучали разложенные перед ними документы с финансовыми выкладками и удовлетворенно кивали. Многие посмеивались над забавными рисунками, выполненными Стасом.

– Рассчитывая на одобрение, мы сняли видеоролик. Хотя это всего лишь черновые наброски, вы можете уже сейчас составить себе представление о том, как все будет выглядеть в окончательном варианте для телевидения. В журналах мы разместим самые выигрышные снимки. Естественно, вы можете предложить поправки... – добавила в заключении и осмотрела присутствующих, выискивая желающих выступить.

Но таковых не нашлось. И я не была удивлена, Стас выполнил работу превосходно, и любое изменение и дополнение казалось безумием.

Подмигнула художнику и настроилась немного расслабиться, пока крутится ролик.

– Новикова, я не перестаю тебе удивляться, – выдал Вакунин, когда мы уже возвращались в офис. – Там собрались настоящие акулы, которые такую мелочь как мы могли запросто проглотить и не подавиться. Но ты не струсила и держалась как укротитель в клетке с тиграми.

– Брось, им понравилось, – отмахнулась уверенно. – И они смеялись, когда смотрели ролик.

– Видел. Даже Кучер присутствовал, хотя я слышал, что он практически отошел от дел, – благоговейный трепет в голосе Стаса удивил. Не думала, что он так внимательно отслеживает карьеру некоторых финансовых воротил.

– Ага. Заметила. Он тоже, кстати, улыбался.

– Ты в этом уверена? Может, просто злорадно лыбился, представляя, как сотрет нас как специалистов в порошок?

– Глупости. Вот увидишь, проект будет наш, – сказала твердо.

А когда вошла в офис, узнала, что оказалась права. Рублев встретил чуть ли не на пороге с сияющей от уха до уха улыбкой.

– Александра, ты – супер-мега-крутая! – воскликнул он. – Мне только что позвонили и сообщили, что официальное согласие уже подписано. Проект наш.

– А я тебе что говорила? – погрозила пальцем Вакунину, состроив суровое лицо. – Надо верить в себя! Понял?

– Эх, хотелось бы и мне быть всегда таким решительным, – пробормотал Стас, топчась на пороге и прижимая к груди эскизы.

Покачала головой и, заметив, что шеф с художником начали увлеченно обсуждать детали прошедшей встречи, направилась в свой кабинет.

Желание остаться одной и передохнуть росло в геометрической прогрессии.

Всё же постоянно поддерживать имидж уверенной в себе деловой женщины – довольно трудное занятие. На работе мне это еще удавалось, а вот дома я чувствовала себя страшно уязвимой. Особенно с тех пор, как Демид отдалился, лишив меня своего внимания и поддержки.

Складывалось ощущение, будто почва ускользает из-под ног. Смятение сменилось болью, а затем и гневом. Я стояла на пороге самого серьезного конфликта в своей жизни. А всё из-за того, что твердо решила не ходить на прием по случаю помолвки.

И ведь могла же себя переубедить и перестать противиться. Но не делала этого. И в глубине души совершенно точно знала ответ, почему так поступаю.

Было время, когда я могла спокойно подойти к Демиду и сказать, что не пойду. Он бы не отмахнулся, не рыкнул, не съязвил, не стал давить и настаивать, а просто взъерошил бы мне волосы и, ухмыльнувшись, сказал: как хочешь, принцесса. И на этом бы все закончилось.

В самом начале, когда я, еще не оправившись от пережитого потрясения из-за гибели родителей, замкнулась в себе, Демид отнесся ко мне очень внимательно. С семьей Гадаровых я был знакома и до трагедии, мы часто с мамой и папой приезжали к ним в гости. Артем, старше меня на шесть лет, никогда не отказывался взять меня в свою компанию. Демид же относился по-другому: он был намного старше, очень сдержанным и молчаливым и, на мой детский взгляд, страшно важным. К тому же он учился в университете, а это уже само по себе было удивительным фактом.

Но близко Гадарова среднего я узнала лишь после того, как стала жить в их семье. Этот высокий, темноволосый, сероглазый молодой человек, который редко улыбался окружающим, стал частью моей новой жизни. Тогда мне, двенадцатилетней девчонке, Демид не казался таким уж взрослым и далеким. По контрасту с бурными проявлениями симпатии со стороны Артема, Демид был сдержан, но он был доступен, и я вскоре поняла, что таким образом он старается поддержать.

Оглядываясь в прошлое, я хорошо помню, что большую часть времени проводила в саду Гадаровых. Залезала на огромный дуб, росший в дальней части территории, и усаживалась на самой толстой ветке. Чувствуя себя глубоко несчастной и потерянной, я, скрючившись, иногда плакала, а иногда просто смотрела на горизонт, не имея сил даже думать.

Демид отучил меня от этой привычки. Однажды он влез ко мне на дерево и уселся рядом. Как сейчас помню, он был одет в голубые джинсы с потертостями, серый свитер крупной вязки под цвет глаз и ярко-белые кроссовки.

– А вдруг этот сук обломится? – как-бы, между прочим, спросил он.

Я не ответила, лишь отодвинулась от него подальше. Но Демид продолжил:

– Ты весишь мало, что не удивительно. Совсем же малышка. А вот я тяжелый. Значит, вместе у нас вполне приличный вес.

Слова привлекли внимание. Я нахмурилась и попыталась быстренько в уме сосчитать нашу общую массу, но не вышло. Потому что не представляла, сколько килограммов может быть в человеке в двадцать два года. Гадаров был очень высоким и широкоплечим. Если прибавить к моему весу его, то...

– До земли далековато, – вновь заметил Демид, глядя вниз, и я невольно проследила за его взглядом.

Странно, но до того момента не делала этого ни разу.

Он был прав, до земли действительно оказалось далеко. И это заставило впервые за все время обратиться к нему с просьбой:

– Слезь, пожалуйста.

– Я слезу, если и ты слезешь, – согласился он спокойным, но решительным тоном.

Однако его условие заставило паниковать и отчаянно протестовать:

– Но это моё место. Я всегда сюда прихожу. Больше мне некуда идти, чтобы думать и вспоминать.

– И ты здесь плачешь, – поделился Демид своими наблюдениями, отчего у меня на глазах, как подтверждение, тут же выступили слезы.

– Я уже большая и не плачу. Мне нужно подумать о себе, – запротестовала, надеясь, что парень уйдет.

Но он сделал наоборот, придвинулся еще ближе. Страх сковал тело, мне казалось, что ветка треснет в любой момент.

– Пожалуйста, слезь, – попросила еще раз.

– Я слезу, если ты слезешь вместе со мной, – он не изменил своего условия.

С бьющимся сердцем я поспешно кивнула. Желание оказаться на твердой земле преобладало над всем остальным.

Демид помог спуститься, но и после этого не ушел. Он приподнял мое лицо за подбородок и посмотрел в глаза:

– Обещай мне, что больше не полезешь на это дерево. Ты забираешься слишком высоко и можешь упасть.

– Но мне нужно подумать, решить...

– Тебе ничего не надо решать, Александра. Тебе только двенадцать лет, и решать ты будешь, когда вырастешь. Сейчас ты живешь здесь, с нами, тебе не надо о себе заботиться. Но этим могу заниматься я, если позволишь.

– Ты не захочешь, – прошептала, чувствуя себя довольно неловко.

– А ты доверься и увидишь, – предложил он. – А я буду знать, чем занять свое свободное время.