Эрин Пайзи - В тени замка
— Это совсем не то, — простонала Бонни. — Эта амфора ждала меня.
— Не глупи. Как мог маленький кусок глины ждать тебя? Давай быстрей, мы идем на ужин, а ты только теряешь время.
Бонни пыталась держаться бодро, когда он торопливо шел к дому. «О Боже, — подумала она, — я надеюсь, что больше не разозлю его».
За ужином Энгус разошелся еще больше. Блюдо тапа оказалось неприятной смесью потрохов.
— А, — сказал Энгус, подцепляя сероватое ссохшееся месиво вилкой, — это часть поросячьих яичек.
Он положил кусок Бонни на тарелку. Бонни подавила дрожь. Она знала, что придется это съесть. Она не смела рисковать и расстраивать Энгуса.
Они сидели в ресторане на деревенской площади. Вокруг них сидели семьи и парочки. Обычно в это время погода была недостаточно теплой для того, чтобы ужинать на улице, но в этом году апрель выдался необыкновенно теплым. В начале месяца хозяин ресторана выставил столы, застелив их красными скатертями. На каждом горели маленькие свечи. На площади бегали дети. Бонни и Энгус сидели под большим деревом. Двое влюбленных рядом с ними что-то шептали друг другу, держась за руки. «Miamor, te amo», — услышала она. «Если бы Энгус только… — она прервала эту мысль. — Он — англичанин, а они ведут себя не романтично», — напомнила она себе.
— Давай, — Энгус злобствовал, — посмотрим, как ты ешь поросячьи яички.
— Ладно, — мягко сказала Бонни. Она мысленно вернулась к старой уловке, которой пользовалась, когда была ребенком. Она представила себе сочный бифштекс и в это время проглотила тапа.
— Совсем неплохо, — сказала она.
В самом деле, если отвлечься от основного ингредиента, его соус оказался изысканным на вкус.
Энгус откинулся на спинку. Он позвал официанта. К столу подбежала молодая девушка. Характер Энгуса хорошо знали в деревне.
— Принеси меню, — приказал он.
Через минуту девушка стояла с меню в руках. Энгус вырвал его из рук и стал читать. Он посмотрел на заказные блюда.
— Мы закажем креветок и барашка. А теперь принеси бутылку «Sangre de Тора», и немедленно. Я имею в виду прямо сейчас. Тебе ясно? — Девушка кивнула.
«Богатая свинья», — пробормотала она, неся вино.
Энгус с отвращением проворчал:
— Они с каждым годом становятся хуже. Одно время здесь совсем не было туристов. Сейчас богачи из Барселоны покупают крестьянские дома, и летом теперь здесь большой наплыв туристов. Крестьяне совсем испортились. Они уже даже ничего не выращивают. Старые порядки умирают.
— Может, молодежь не хочет на всю жизнь здесь оставаться, — сказала Бонни. — Может, они хотят накопить денег и уехать учиться.
Она подумала о неухоженных руках Марии.
— Вы, американцы, — фыркнул Энгус. — Вы и ваше сентиментально-либеральное мышление! Вы понятия не имеете об истории. Крестьяне должны оставаться крестьянами. Как рабочий класс в Англии. Они должны работать на своих заводах и в мастерских. Посмотри, что происходит, когда они начинают переплывать Ла-Манш. Они слишком много пьют, блюют повсюду и носят эти ужасные носовые платки на головах на пляжах. Им следует проводить свои отпуска в Блэкпуле, где они не смогут своим видом пугать нас.
Бонни не прерывала Энгуса. Пока он говорил с таким злом, все было в порядке. Но стоило прервать в такой момент, — она уже знала это, — он сразу же лез в драку. Поэтому она научилась слушать внимательно, не перебивая.
— А когда англичане стали приезжать сюда? — спросила она, надеясь перевести разговор на более миролюбивую тему.
Появилась официантка с вином. Энгус жадно осушил стакан. «О Боже, — подумала Бонни, — он хочет напиться». Она нервно потягивала вино из своего бокала. Когда принесли креветки, Энгус был готов приступить к еще одной бутылке. Она пыталась наполнять свой стакан и тайком выливать вино под столом, но это удалось сделать только несколько раз.
Веселый, дерзкий черноглазый официант и одновременно музыкант, взял в руки гитару и запел серенаду. Бонни улыбалась, когда он подошел к их столу, но она тут же вспомнила реакцию Энгуса на мужчин, которые обращали на нее внимание. Бонни опустила глаза.
— Барашек очень вкусный, — сказала она, чтобы отвлечь Энгуса от официанта. Ей показалось, что все прошло удачно.
После того, как принесли кофе, Энгус заказал себе большой стакан бренди. «Пока все хорошо», — подумала Бонни. Он был пьян, но весело болтал о лейбористской партии в Англии. Казалось, у него зуб на каждого члена лейбористского правительства. Бонни расслабилась. Их стол был загружен тарелками. Шелуха от креветок плавала в остатках томатного соуса. Тарелки, на которых лежал розовый сочный барашек, были завалены костями. Над всем этим хаосом возвышались две пустые бутылки из-под вина. Бонни наелась, и теперь ее клонило ко сну.
Официант сменил гитару на овальный поднос. Он поставил его на их стол и заставил поднос тарелками и стаканами. Привычным жестом он поставил все это сооружение на плечо. В этот момент Энгус лениво вытянул ногу прямо перед официантом. Тот рухнул вместе с огромной горой посуды. Бонни была в ужасе. Она вскочила и быстро пошла к дому.
Энгус догнал ее у комнаты.
— Бонни, я не хотел делать это. — Он раскаивался. То удовольствие, которое он испытал при виде падающего официанта, немного отрезвило его.
— Нет, хотел. Я видела. Ты специально подставил свою ногу. Может, мне надо было прислушаться ко всем предостережениям. Ты жестокий человек. Ты на самом деле жесток. — С этими словами она скользнула в спальню.
Энгусу стало больно от этих слов. «Я не жесток», — думал он. Он поднялся к шкафу с напитками. «Я не жестокий», — сказал он вслух, наливая себе еще один стакан бренди. Энгус стоял перед камином и смотрел на портрет матери. Мир вокруг показался ему добрее. Он отчаянно добавил, пристально глядя на мать:
— Я не буду таким, как мой отец.
Ему тут же захотелось получить поддержку Бонни. Он взлетел по лестнице и ворвался в ее комнату.
— Я не похож на отца. Яне хочу быть таким, как он.
Он обнял Бонни. Она не спала, думая о том: не делает ли она ошибку, выходя замуж за Энгуса. Слезы застилали его лицо.
— Не позволяй мне быть таким, как мой отец.
Бонни прижалась к нему.
— Не позволю, я тебе обещаю, — прошептала она.
— Спасибо, — Энгус был ей благодарен. Он глубоко вздохнул. Слезы на щеках высохли, и сейчас он спал прямо в одежде в объятиях Бонни.
Бонни рассматривала его лицо под лунным светом. Линия губ была очень мягкой, длинные темные ресницы чуть вздрагивали. Он казался таким потерянным, таким одиноким. «Я сделаю все», — подумала она. Скоро Бонни тоже спала, и ей снился Энгус. Энгусу тоже снился сон. Он видел маленький гладкий зад Гарри. Энгус улыбнулся во сне. Луна отошла от окна, старое искривленное абрикосовое дерево дрожало на ветру.
