Агония Иванова - За чужие грехи
— Устроить сцену перед моим мужем, — честно призналась Ангелина, плюнув на то, какой безнравственной она покажется после этого откровения, — он изменил мне, так пусть думает, что я тоже изменила ему.
— Ты все-таки любишь его, — заключил Кир, грустно улыбнулся и залпом осушил свой бокал.
— Я его ненавижу, — горячо возразила женщина.
— Ты себя обманываешь. Может не стоит? — предположил он, — тебе не кажется, что лучше просто поговорить с ним?
— Я не нуждаюсь в твоих советах, — вспылила она, — я не за тем позвала тебя, чтобы ты указывал мне как жить. Если не хочешь в этом участвовать — уходи, — повисла пауза после которой она уже более мягко спросила, — так ты поможешь мне?
Он кивнул. Ангелина отпила вина и сбегала в прихожую, чтобы открыть дверь. Вернувшись, она сбросила с себя пиджак и села обратно на свое место.
— Ну? — спросила она.
— Что? — не понял он, — раздевайся.
Она нервно рассмеялась.
— Значит так? — спросила женщина.
— Ты собиралась изобразить измену, а не изменить, — заметил Кир. Она нахмурилась, но послушалась и стала расстегивать пуговицы своей темно-синей рубашки.
— В первую нашу встречу ты произвел на меня совсем иное впечатление, — заявила она и презрительно сощурилась, — ты вроде как собирался тогда затащить меня в постель.
— Я передумал.
— Хранишь верность своей малолетке? — язвительно поинтересовалась Ангелина, он поморщился, как будто ему стало очень больно.
— Не лезь ко мне в душу, — с плохо скрытой агрессией в голосе потребовал Кир и, поддавшись минутному порыву, схватил ее за ворот рубашки и подтянул к себе. Ангелина улыбнулась, легко преодолела разделявшее их расстояние и поцеловала его.
Она чувствовала, что еще немного и Леониду правда будет на что посмотреть и вряд ли ему понравиться это зрелище.
Леонид спешил так, словно опаздывал на свой последний поезд. Через плотную пелену падающего снега, город казался игрушечным. Леонид жмурился и ловил снежинки губами. Ему было неожиданно и легко и светло, хотя по идее сейчас он должен был сходить с ума от страданий. В его голове крутился последний разговор с Верой…
— Я ничего не смогу дать вам… — грустно говорила она своим нежным мелодичным голосом, — а причинять боли я не хочу…
— Ну позволь мне хотя бы другом тебе быть… — взмолился он.
Вера покачала головой и убрала выбившуюся из прически прядку темных шелковистых волос.
— Простите, — прошептала женщина, — и уходите… уходите. Так будет лучше.
И он ушел. Только потому что она просила его об этом. Только потому что она действительно любила только своего Сашу, а Леонида никто никогда так не любил. Но жизнь же не закончилась? Может быть все впереди? Может быть это он первым должен сделать шаг навстречу и окружить свою жену той заботой, в которой она нуждалась, ставшая ему чужой. Он слишком угнался за предметом своего платонического чувства, забыв о своей Геле. Она ненавидела когда ее называют так, но когда они только поженились ей это нравилось и она разрешала это только ему. Почему потом кто-то встал между ними? Точнее он сам возвел эту стену. Но теперь он готов был ее разрушить.
Вера научила его кое-чему — не гнаться за далеким, а ценить то, что рядом. Настало время применить этот навык на практике.
Леонид торопился домой, чтобы забросить чемодан, набитый бумагами с работы и отправиться на поиски жены. Он чуть не попал под машину, перейдя на красный, врезался в какую-то старушку и безумно извинялся.
«Как я мог быть так эгоистичен с ней?» — думал он, — «это же Геля… моя Геля…»
Он мгновенно взлетел по ступенькам, не поздоровавшись даже с консьержкой и остановился у двери, которая была почему-то открыта.
Все волшебство растворилось в одно короткое мгновение, Леонида охватил странный, необъяснимый страх и предчувствие чего-то неминуемого и совсем не радостного.
Набравшись смелости он все-таки вошел внутрь.
Чьи-то шаги, которых они, конечно же, не слышали, простучали по паркету и на пороге гостиной появилась неясная тень, которая привалилась спиной к дверному косяку и стала неслышно наблюдать, делая вид, что ее здесь нет. Ей хотелось курить, но она сдерживала себя. Она пыталась понять, почему ей так больно, но у нее не находилось ответа на этот вопрос — просто больно и все. Их же ничего не связывало — просто глупая легкомысленная и ни к чему не обязывающая сцена в подъезде, а потом и в его квартире. Ну, так с ее ненавистной сестрицей их тоже связывало тоже самое, менялось лишь место действия. Тогда почему сейчас Юля готова была броситься к ним и вцепиться в волосы Ангелине, которая в эту минуту целовала в обнаженную шею человека, которого и своим то Юля назвать не могла? Ответа у нее не было, но она испытывала жгучую ненависть и острое разочарование обманутых чувств и рухнувших иллюзий.
— Прошу прощения, — тихо и очень холодно сказала она, с интересом наблюдая за полученным результатом.
Они соизволили отвлечься друг от друга и сразу же сделать вид, что ничего не было. Ангелина сдержанно выругалась, одернула юбку и запахнула рубашку. Кир застегнул брюки и схватил со стола бутылку вина, словно собирался обороняться.
— Чего тебе здесь нужно!? — горячо зашептала Ангелина. Дышала она еще часто и тяжело и в ее речи появилось непривычное придыхание.
— В квартире, где я живу? — усмехнулась Юля, — я просто пришла домой, — она каверзно улыбнулась и все-таки закурила, прямо в комнате, — ну я рада, что ты наконец-то решилась завести любовника. Я одобряю твой выбор, — они обменялись с Киром полными ненавистью взглядами. Он выпил вина прямо из горла и поставил бутылку на стол, ударив ей так, что они обе вздрогнули, подумав, что она сейчас разобьется.
— Юля! — взвизгнула Ангелина и подскочила к девушке, — что между вами было!? — она обернулась на Кира, он промолчал.
— Ну как тебе объяснить, — улыбаясь, начала Юля, хотя ей было совсем не весело, — да тоже самое, что между вами.
— Ты спал с моей сестрой?! — закричала Ангелина и теперь ее гнев обращался Киру.
— Так получилось, — равнодушно пожал плечами он и стал застегивать свою рубашку, как будто ничуть не смущенный тем, что их застал не муж Ангелины, а ее сестра.
Юле совсем не понравился этот ответ и она тоже начала закипать.
— Шлюха! — Ангелина набросилась на Юлю и они вцепились друг другу в волосы, ему пришлось растаскивать их в разные стороны. Старшая опомнилась сама, засмущалась своего вида и села на диван, низко опустив голову. Младшая врезала ему пощечину, почувствовав себя хоть сколько-нибудь отомщенной.
