Аньес Ледиг - Уходи с ним
Он из тех, кто только на десятом свидании осмеливается взять за руку, и то дрожа.
А мне надо было дать время зернышку прорасти в плодородной почве, о которой говорила Малу. Столько всего случилось с того дня, как я увидела его в приемном покое реанимации.
Боль причиняет не столько порез, сколько его рубцевание. И чем глубже рана, тем дольше выздоровление. Но любая рана в конце концов затягивается. Всегда. Почему с сердцем должно быть по-другому?
Я дала себе время узнать его получше, научиться смеяться в его присутствии и плакать тоже, восхищаться его работой.
Я научилась любить Ромео. Каждый день, каждое мгновение я благожелательно всматривалась в него радуясь его достоинствам, не обращая внимания на его недостатки, размышляя вместе, разделяя его взгляды и не боясь высказать свои. Это не всегда было легко, мы очень разные, но со временем мне удалось уловить его волну и настроиться на нее, чтобы всегда оставаться в гармонии.
Я снова вышла на работу, попросилась в реанимацию, к Гийому, чтобы почаще бывать с ним. В конце концов, там и было мое место. Я люблю держать пациентов за руку, чтобы не приходилось их привязывать.
Мы поехали на несколько дней в Брест, Ромео и я, чтобы сделать все так, как просила Малу. Перед отъездом мы заказали в цветочном магазине мешок розовых лепестков и одну белую розу, как она и хотела. В тот день шел дождь. Брест[44]. Легкий дождь, который не помешал медленному кружению лепестков, опускающихся все ниже и ниже, до самой опоры моста. А потом – роза, для Пьера. Я взяла вторую для Малу, ведь она тоже немного была здесь, с нами, и еще маленькую маргаритку для Селестины. Потом я вцепилась в ограждение моста, чтобы устоять на ногах, пока твердила себе «прими все как есть», потому что все равно не могла ничего изменить. Мне понадобилось немало сил, чтобы не покачнуться, но я выдержала, потому что знала: им там хорошо, всем вместе – осмелюсь предположить.
Ромео положил мне руки на плечи, повернул к себе и впервые поцеловал. На мосту самоубийц в Бресте. Кое-кто скажет, что для первого поцелуя можно было б подыскать местечко поромантичнее. Конечно. Но в этом порыве был заключен красивый символ. Внизу – смерть, наверху – жизнь.
Прежде чем вернуться, мы ненадолго заехали в Верхнюю Савойю. Александр отвез нас на самую середину озера при сильном ветре. Нужен был по-настоящему сильный ветер, чтобы унести часть пепла из урны, которую я держала горизонтально над водой. На следующий день это повторилось среди козерогов, на перевале Павис, там тоже дул ветер, и в нем рассеялась вторая половина пепла. Это был волнующий момент: я знаю, что Малу и Жан отныне – часть необъятности.
Я часто возвращалась мыслями к Александру. Наша встреча после долгой разлуки сразу после ухода Селестины обозначила возрождение и почти немедленное окончание той невероятной любви к нему, которая всегда жила во мне и которую я скрывала. Мне удалось преодолеть горечь от несостоявшегося выбора тогда, в мои двадцать лет. Мы – сумма наших выборов, но и отказов от выбора тоже. Приходится мириться с этим, а сожаления не в силах изменить прошлое. Зато они отравляют настоящее. Александр по-прежнему рядом со мной, как огонек, освещающий мою жизнь. Но по-другому. Если мы не можем вернуться назад, в наших силах воздействовать на настоящее так, чтобы будущие мгновения стали лучше. С тех пор каждый из нас нашел свое место в жизни другого. Он самый прекрасный друг.
Я напомнила Гийому о том, как мало шансов у него было встретить ту потерянную девчонку, похожую на раненую овечку среди волков. Он ответил, что никогда не пытается понять ход событий. Он просто их проживает. И вполне справедливо напомнил в свою очередь мне, какое впечатление произвел на меня Александр, когда я была подростком. Разницы никакой. Возраст не важен, если в тебе возникает это чувство: очевидность. Именно оно вскоре и соединит Гийома и Ванессу. Что до свадебного платья, мы обнаружили его в вещах Малу. Она все предвидела. В том числе и защипы, которые позволят подогнать платье по талии всего несколькими стежками. Платье, идеальное по простоте и элегантности – по образу и подобию его создательницы. Так что Малу тоже будет немного с нами в этот день.
С Ромео очевидность пришла не сразу, но отныне она ведет меня по жизни. Нам дано право выбирать и выстраивать очевидности, когда мы чувствуем, что именно они составляют наше счастье.
Я обрела новое равновесие, хотя борьба с Лораном была суровой. Он не отступил от собственных правил поведения, и я думаю, что без Ромео и Гийома, которые поддерживали меня и помогали противостоять его нападкам, его попыткам выбить меня из колеи, его холодным жестоким словам, я бы сошла с ума. А потом, в один прекрасный день, Ромео, потрясающе сильный, заявился в кабинет Лорана прямо во время очередного совещания, встал лицом к лицу и сказал, что, если тот попробует еще хоть раз побеспокоить меня, он набьет ему морду. Пусть даже его за это посадят. Наверняка он был очень убедителен. Больше Лоран признаков жизни не подавал.
Я ушла от этого человека, оставив все: кое-какую мебель, а главное – все мои сбережения, но я ушла налегке, не имея ничего впереди, но налегке. Мне удалось спасти Лизетту, это главное, мои альбомы с фотографиями, кое-что из одежды, чем я дорожила. Кружевные трусики я отдала Ванессе. Она бросилась мне на шею, как девчонка – счастливая девчонка, которой она и была.
Я часто возвращаюсь к этим годам, пытаясь разобраться, что же должно было произойти, чтобы я попала в порочный круг. И я поняла: единственное, чего мне действительно не хватало, так это здравого смысла, необходимого, чтобы оценить, достаточно ли в тебе самоуважения. Малу была права в своем письме. Мне не хватило уважения к себе, и потому я позволила мужчине презирать меня, издеваться надо мной психологически, а потом и физически.
Теперь я неусыпно слежу, не ослабила ли я бдительность, и продвигаюсь вперед, ожидая от жизни бережного отношения к моей способности выносить суждения. Всегда, во всем.
В этом умонастроении я и развиваюсь, внутренне приняв ту непростую, но неоспоримую мысль, что большая часть нашего существования нам не принадлежит. Встречи, вспышки любви, случайности, «до свидания» или «прощай», маленькие радости и большие печали, маленькие печали и большие радости. Каждый в них участвует как может, но в конечном счете решает судьба. Как говорила Малу.
Судьба.
И часто не без оснований.
И все же мы решили эту судьбу слегка подтолкнуть, чтобы она двинулась в новом направлении. Ромео, успев влюбиться в Верхнюю Савойю, пока разыскивал меня в тех местах, уговорил Гийома и Ванессу обосноваться там вместе с нами. А меня и убеждать не потребовалось, я сказала «да» еще до того, как эта идея пришла ему в голову. Ванесса решила подать документы в школу медсестер в Тонон-ле-Бен и поступила без труда. Она так много трудилась в лицее. Она так повзрослела. Мы с Гийомом попросили о переводе. Для медперсонала это несложно. Как и для пожарных. Однако понадобилось несколько месяцев, чтобы это произошло. На первое время мы решили вместе снимать одну большую квартиру, где каждый имел личное пространство, но оставили за собой право разорвать контракт, если кто-либо из нас решит дальше лететь на собственных крыльях. А еще мы решили устроить свадьбу Гийома и Ванессы на берегу озера, в маленьком ресторанчике «Лебеди» рядом с Анти. С помощью Александра мы в полночь сможем уплыть по волнам с несколькими бутылками шампанского и огромной радостью, чтобы отпраздновать этот момент.
