Квест на троих (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна
— Я? Написал? Такое письмо?! — Зотов задохнулся, лихорадочно растянул узел галстука и рванул воротник рубашки. — Циничная ложь!!
— Ты лжёшь, Евгения... — раздался голос Глеба сзади, — Жека такого письма написать не мог.
Она уже медленно повернулась к нему. Её трясло крупной дрожью. Тошнота подкатила к горлу...
— Нет, Глеб, не лгу. Неужели ты не видишь, что Жека продолжил игру и делает всё, чтобы нас рассорить?
— Лжёшь. Как ты можешь? Я был уверен, что Зотов переломал тебе жизнь, а оказалось всё наоборот... Это из-за тебя его жизнь чуть не пошла под откос... Поэтому ты скрыла правду о вас?
В голосе Глеба появилось презрение, а глаза налились сталью.
— Глеб...
— Он не мог отказаться от ребёнка, Евгения, — твёрдым голосом подтвердил Грач.
— Откуда ты знаешь?! — повернувшись к нему, воскликнула Евгения.
Обруч, охвативший голову, уже приносил невыносимую боль. Поднесла руку к виску...
— Знаю. Ты можешь предъявить это письмо?
— Нет. Я сразу выкинула его.
— Что и требовалось доказать. Иди к себе, Евгения, — хлестнул по нервам властный голос Глеба.
Она вздрогнула и с отчаянием посмотрела на Вадима.
— Помоги... — почти беззвучно попросила она, но по взгляду поняла, что на этот раз помощи ждать бесполезно.
Посмотрела на Жеку, снова повернулась к Глебу... к Вадиму... Мужчины стояли, широко расставив ноги и сжав кулаки. На ней скрестились три жёстких взгляда.
Евгения судорожно вздохнула, опустила голову и подняла дрожащую руку с букетом. Некоторое время смотрела на него.
— Я поняла... — прошептала она и повторила громче: — Я всё поняла.
Затем медленно подошла к столу и положила цветы на то место, где до этого лежала книга для регистрации брака. Аккуратно сняв серьги и диадему, отправила их к обручальным кольцам. Чуть наклонилась над столом, опершись на него руками.
— Скучно жить без развлечений? Да? — раздался в абсолютной тишине её тихий голос. — Денег куры не клюют, дети обеспечены, о выживании думать не надо. Играетесь в судьбы... В чужие судьбы... И многих вы так разыграли до меня? Надо признать... вы талантливые актёры... вам... на сцену надо… Ну что?.. Всё?... Позабавились? Отомстили? На этот раз игра закончилась? Мне уже можно вернуться в мир простых людей? В мир нормальных людей.
Евгения выпрямилась, развернулась, всё ещё держась за стол, и посмотрела в сторону выхода из зала. Но не разглядела дверей. Глаза застилал туман, а тошнота разлилась по всему телу. В голове стоял чуть ли не оглушительный звон...
Желание было только одно: как можно быстрее выбраться из особняка. Выйти за ворота на серпантин и, раскинув руки, встретить ветер, глотнуть свежего воздуха, очиститься...
И ей сразу станет легче. Исчезнет обруч и в голове воцарится тишина...
Она направилась к выходу, но не прошла и двух шагов. Пол под ногами резко вздыбился, и перед глазами на мгновение возник метнувшийся к ней Грач.
Открыла глаза в своей спальне. Над ней стояла капельница, а рядом молодая женщина в белом халате, сидя на кровати, измеряла давление. За столиком расположился мужчина в одежде скорой помощи и что-то быстро писал. Ещё одна женщина-медик стояла, опершись на спинку его стула и тихо диктовала.
— Пришли в себя, Евгения Викторовна? Вот и хорошо. Давление возвращается к норме. Сейчас снимем кардиограмму и будете отдыхать. Я позвоню хозяину дома и сообщу, что вам стало лучше.
— Не надо никому ничего сообщать. Я не в форме, — сиплым голосом проговорила Евгения. — Скажете позже.
— Не могу. Я обязана...
— Тогда предупредите, что я никого не хочу видеть...
— Хорошо, Евгения Викторовна. Но я и без этого предупреждения никого не впущу. Вам предписан полный покой.
— Как вас зовут?
— Мария.
— Спасибо, Мария. Долго этот монстр будет стоять надо мной?
— Это вы про капельницу? Минуты через две уберу.
В VIP-зале клуба находились трое. Один сидел на стуле за столом, на котором красовалась ополовиненная бутылка и три коньячных бокала-тюльпана. Его пальцы отбивали дробь на столе.
Второй, широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк, стоял у панорамного окна и хмуро смотрел вниз, в общий зал.
Третий сидел на диване и, поставив локти на колени, уткнулся лицом в ладони.
Они уехали из Гнезда, чтобы сменить обстановку и поговорить. Промолчали всю дорогу до клуба. Теперь молчали здесь, хотя половину бутылки коньяка уже выпили. Молча.
— И каковы впечатления от игры? — нарушил молчание стоявший у окна мужчина.
В его голосе звучал едва сдерживаемый гнев. Двое промолчали, только пальцы одного из них перестали отбивать дробь.
— Ещё поиграть не хотите? — продолжил Грач. — Может, где-нибудь живёт ещё одна женщина, задевшая ваши нежные души? А то ведь заскучаете?!
Он развернулся, шагнул к столу и шарахнул по нему ладонью.
— Вашу гильдию!! Отыгрались на женщине!! И я, дурак, ввязался...
Грач несколько раз тряхнул отбитой рукой и вернулся к окну.
— А ты предлагаешь бежать к ней и в ноги падать? — спросил Глеб.
— Хорош жених. Баба его драгоценный бизнес своей... своим телом из полной задницы вытащила, а он отблагодарил вызовом скорой помощи, — едко заметил Зотов, откинувшись на спинку дивана.
— И это говоришь ты, Жека? По отношению к тебе она совершила чудовищный поступок. И солгала. В лицо. Нагло. Всем нам. Если так поступила с тобой, то и я не застрахован от предательства. За то, что она сделала для моего бизнеса, я заплачу. Заплачу круто. Но рядом не оставлю. Она должна покинуть Гнездо. Или ты, Грач, ей это скажешь... или Мирон.
— Отказываешься от большого чувства? Как же ты предсказуем со своим правдолюбием, Глеб.
— Скажи ещё, Жека, что у вас в шестую ночь ничего не было. Я запах мужика в полуметре от своего носа не учую? Силой брал? Или сама дала?
Жека вскочил с дивана. Глеб — со стула. Грач метнулся и встал между ними.
— Притормозите оба! Не хватало тут разборок из-за вашей ревности. Пройдёт немного времени, и вы пожалеете обо всех сказанных и здесь, и там словах. Вы любите её! Оба любите! Я ещё могу понять Жеку. То, что она сделала, действительно чудовищно. Но ведь это произошло почти три десятка лет назад! А ты, Глеб, зациклился на своих принципах! Ты, что ли, никогда и никому не лгал? Ткни мне пальцем хоть в одного стопроцентно честного человека. Мы же Евгению в угол загнали. Даже оправдаться не дали!
— Это для тебя было три десятка лет назад. А для меня — ежедневная боль на протяжении всей жизни! Я мог бы эти годы воспитывать, растить своих детей, бизнес с ними вести, внуков ждать... Да что я перед вами распинаюсь... Ни один из вас не сможет меня понять, сколько не объясняй!! — прорычал Жека и, вернувшись на диван, тихим голосом продолжил: — Я нашёл Женьку, когда организовал уже третьи поиски. Хотел увезти женой. Жить без неё не мог. Даже после того, что сделала. Долго сидел у дома на скамейке, собирался с мыслями. Чёрт знает, почему она фамилию не сменила... Подъехала нехилая иномарка. Вышла она, а потом выкатились весёлые дети. Мальчишка и девчонка. Муж выполз. Она из-за машины вышла... а у неё пузо... третьим уже. Это было... сильнее удара под дых... всё застыло... сердце, дыхание, кровь в жилах, мир вокруг! У меня крыша поехала... Моих... тех, кто каким-то чудом...
Жека будто захлебнулся... зажал ладонями голову, что-то прорычал и мотнул ею...
— Тех, кто каким-то чудом сумел зародиться вопреки природным барьерам, убила... убила мне на зло... а этих сохранила. И я поклялся отомстить. Почти двадцать лет эту мечту лелеял. Она должна была заплатить за эту боль! Должна была!
Жека нервно протёр ладонью лицо и вновь продолжил:
— Они вопреки зародились... а я вопреки продолжал любить. Был уверен, что после последнего условия вы расстанетесь. И я увёз бы её с собой. Всё бы сделал, чтобы получить прощение и добиться её. А оказалось она меня и не забывала. Да, Глеб, она хотела этой ночи так же, как и я! И была такой же горячей, как и я... И всё же осталась с тобой. Когда узнал о настоящей свадьбе, в башке всё перевернулось. Я не мог позволить вам пожениться! Поэтому и бросил ей в лицо обвинение... при вас... Может это и цинично, но я знал, что ты её отвергнешь. Ты же у нас такой чистый... правдивый... Но она сама всё испортила... Вместо того, чтобы признать свою ошибку, стала обвинять в аборте меня же!
