Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси

Пока мы смеемся, открывается задняя дверь, и входит Шейн. На кухне внезапно становится тихо, и он останавливается как вкопанный. Его густые темные брови сходятся на переносице, между ними появляется складка, как будто он знает, что мы говорили о нем. Затем его глаза находят меня, и он смотрит достаточно долго, чтобы всем стало не по себе.

— Что это? — спрашивает он, и это звучит почти как рычание.

Я прикидываюсь дурочкой, изо всех сил стараясь не обращать внимания на хихиканье в углу, где собрались Гвен и Симона. Я хочу прожечь дыры в их спинах своими лазерными глазами.

— Я пойду накрывать на стол, — объявляет Симона.

— Я соберу детей и попрошу их помыть руки, — добавляет Гвен, оставляя меня наедине с хмурым взглядом Шейна.

Я смотрю на него, а затем возвращаюсь к своей задаче.

— О чём ты?

— Я про это, — он нетерпеливо пытается прояснить тему, но я не принимаю ответ.

Я останавливаюсь и перевожу дыхание.

— Гризли, тебе придется быть более конкретным.

Он делает пару шагов, останавливаясь так близко, что я чувствую тепло, исходящее от его тела. Я возвращаюсь к своей задаче, игнорируя его, его опьяняющий аромат и тот факт, что мне хотелось бы ухмыльнуться над его крайне раздраженным состоянием.

Он говорит, и это звучит так низко и мягко, что у меня дрожит в животе.

— Эти парни ни за что не придут сюда, пока ты в этом, — говорит он, так низко и мягко, что у меня сводит живот.

Я смотрю вниз на свои леггинсы, а затем снова на него.

— Во — первых, я буду надевать всё, что захочу. Во — вторых, это леггинсы, которые я ношу постоянно. И в — третьих, эти парни не будут смотреть на меня. Я как мама. Они смотрят на хорошеньких молодых девушек, таких как Сэди и, ну, Симона, потому что она исключение из правил.

— Нет, — говорит он так, словно принял решение.

Мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь.

— Шейн, я не переоденусь. Никого не волнует, что на мне надето.

— Там целая группа мальчиков — подростков и Ник, которым, я могу сказать, будет очень интересно, что надето на тебе.

Я закатываю глаза.

— Шейн, ты хочешь сказать, что, когда ты ходил на мероприятия с какой — нибудь горячей молодой моделью под руку, ты диктовал им, что надеть?

— Нет.

— Так я и думала. Самое смешное, что они, вероятно, надели бы всё, что ты им предложил. Но не я. Я не собираюсь переодеваться.

Он пристально смотрит на меня, и я вижу, что в его глазах, полных раздражения, что — то назревает. Он опускается на колени, хватает меня, перекидывает через плечо и несет обратно в нашу спальню.

— Шейн, — предупреждаю я, когда Симона смеётся. Когда он не слушает, я бью кулаком по его заднице, но его стальные ягодицы, скорее всего, даже не почувствовали этого.

Оказавшись в спальне, он опускает меня на пол, загораживая дверной проем своим телом, как будто я могу попытаться сбежать.

— Переоденься.

Я больше не могу сдерживаться. Нелепость всего этого заставляет меня смеяться.

— Нет. Мне нравятся эти леггинсы.

— О да, конечно, — требует он, явно не находя во всём этом ничего смешного.

— Почему? Зачем мне переодеваться? — я улыбаюсь и кладу руки на бедра, ожидая, когда он это признает.

Его взгляд скользит по мне, и он тяжело, измученно выдыхает.

— Потому что.

Я подхожу ближе, на этот раз полностью занимая его пространство.

— Потому что почему?

Его голос низкий и грубый.

— Потому что, если эти леггинсы будут на тебе ещё минуту, случится то, к чему никто из нас не готов.

Вот чёрт. Я сглатываю. На этот раз я перевожу дыхание, видя честность в его глазах. Он прав. Я тааак хочу быть готовой к тому, чего хочет мое тело, но он ставит меня на первое место, и я ему так благодарна. Почему это должно заставить меня хотеть уступить? Я делаю шаг назад и пытаюсь разрядить обстановку.

— Ранее ты сказал, что у меня нет ничего, что тебе нужно. Похоже, это поменялось, — я ухмыляюсь. Он ворчит и проводит рукой по лицу.

— Светлячок, ты всё очень усложняешь, — он действительно выглядит страдающим, так что я даю ему передышку, только в этот раз.

— Хорошо. Я переоденусь, но мне нравятся эти леггинсы. Поэтому, чтобы внести ясность, я буду носить их. В следующий раз я постараюсь, чтобы тебя не было рядом, — он стонет, а я смеюсь. — Иди и порежь индейку, пока я поищу какие — нибудь не такие соблазнительные штаны.

Он ворчит, оставляя меня переодеваться.

Я хочу узнать Шейна получше. Это должно стать следующим шагом, и, возможно, Симона права. Если я хочу, чтобы он раскрылся, мне, возможно, придется быть той, кто укажет путь. Плюс, Гвен точна в своих наблюдениях. Если это напряжение продлится ещё дольше, один из нас может воспламениться, и, скорее всего, это буду я.

Этот мужчина. Я боюсь, что он может быть лучшим и худшим, что когда — либо случалось со мной.

Глава 32

ШЕЙН

Она убьет меня. Может, это к лучшему. Она избавит меня от страданий. Сначала это чертово трико и мешковатые спортивные штаны, спущенные на талии, а потом…леггинсы. Облегающие черные кожаные вещи, которые можно снимать только одним способом. Мной. Сколько всего может осилить один человек за день?

Если она выйдет из этой комнаты в чём — нибудь, кроме мешка для мусора, я отведу её обратно, и второй раунд будет выглядеть совсем по — другому. Эта женщина испытывает моё терпение и мою волю, и она вот — вот узнает, что я достиг своего предела.

На кухне Ник тщательно нарезает индейку тонкими ломтиками, Лив рядом с ним. Эта маленькая девочка просто помешана на потерянных душах.

— Мне следовало догадаться, что под всей этой враждебностью скрывается Марта Стюарт.

— Он умеет обращаться с ножом, — говорит Гвен в своей бабушкиной манере, заглядывая ему через плечо. Я вижу лишь намек на улыбку в ответ на комплимент.

— Есть ещё какие — нибудь скрытые таланты, о которых мне следует знать?

— В старших классах я работал в гастрономе. Вот и всё, — застенчиво говорит Ник.

Открывается задняя дверь, и врываются Коул с мальчиками, а также Хэнк и его друзья. Сэди и её отец, высокий худощавый мужчина с темными седеющими волосами, следуют за ним. Мы говорили о футболе, и он показался мне достаточно приятным парнем, но теперь я ещё больше рад, что Мэгги сменила эти леггинсы. Я смотрю, как он подходит к Симоне, и мне хочется закатить глаза, потому что Мэгги предвидела это. Я останавливаю себя, как только она возвращается на кухню с коробкой в руках.

Этот наряд ненамного лучше. Для всех остальных на ней обычная одежда. На ней обычные леггинсы и толстовка, которая, по счастливой случайности, является моей любимой толстовкой. Она тонет в ней, но будь я проклят, если это не так сексуально, как те леггинсы. Почти.

Она встречается со мной взглядом, и её идеальные губы дарят мне нежную улыбку.

— Так лучше? — одними губами произносит она.

Я качаю головой, когда она приближается.

— Это моя любимая толстовка.

— Правда. Я понятия не имела, — я знаю, что она была в курсе. — Приготовься к бинго. Может быть, ты получишь её обратно, — она подмигивает. Чего она не понимает, так это того, что я не хочу её обратно. Она может носить её каждый день.

Она приближается к кухонной стойке, где разложена вся еда, а Ник по — прежнему работает с точностью хирурга.

— Отличная работа. Видишь, я знала, что твоё место здесь, — она похлопывает его по плечу. — Ладно, берите тарелки, наполняйте их и давайте есть.

Мэгги ставит коробку в угол и суетится вокруг, пока комната наполняется подростками, накладывающими еду в свои тарелки. Гвен помогает подавать на стол, следя за тем, чтобы всем досталось всего понемногу, и вскоре все они рассаживаются по дому.

Я следую за Мэгги вдоль очереди за едой, и она толкает меня локтем.

— Ты видишь, где сидит Симона? — я оглядываюсь и вижу, что она сидит в дальнем конце стола рядом с Тоддом. — А ты заметил, что Сэди довольно крепко держится за Ника и Коула? Я думаю, она, возможно, нашла себе нового краша.