Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси

Погрузившись в воспоминания и мысли, я хватаюсь за грудь при виде массивной фигурой, стоящей позади нас и наблюдающей. Лив замечает, что я остановилась, и бежит к Шейну, пока моё сердце пытается снова обрести свой нормальный ритм.

— Шейни, ты собираешься заниматься с нами балетом? Мы работаем над комбинациями.

Шейн наклоняется и поднимает её, как будто она ничего не весит. Его накаченные руки обтягивают футболку. Кто — нибудь, помогите мне. Мог бы он быть чуть менее мужественным, грубоватым и…властным? Его глаза скользят по мне, как будто он запоминает каждую деталь, заставляя мою кожу пылать.

Лив кладет руки ему на щеки, чтобы привлечь его внимание.

— Шейни, пойдем заниматься с нами балетом. Я покажу тебе.

Что, чёрт возьми, это было? И все эти прикосновения сегодня утром? Я не жалуюсь, но что…происходит?

— Как насчет того, чтобы потягать тяжести вместе со мной? — говорит Шейн, отводя от меня взгляд. Она хихикает.

— Я не могу поднимать тяжести. Я слишком маленькая. Хэнк говорит, гантели упадут на меня и раздавят, как жука.

— Как насчет этого? — он перекидывает её ноги через свою руку, удерживает горизонтально, затем опускает и подтягивает назад, сгибая бицепсы. — Ты можешь мне помочь.

Она хихикает, поднимаясь и опускаясь. Он так хорошо ладит с этими детьми, и я не думаю, что он даже осознает это. Будь я проклята, если это не делает его ещё более привлекательным, и ему не нужна дополнительная помощь.

После нескольких повторений он отпускает её, ставя на пол, и она выбегает из комнаты, навстречу своей следующей замечательной идее.

Шейн делает шаг ближе ко мне.

— Ты в порядке? Ты была где — то в своих мыслях, когда я вошел.

— Да, — я смотрю вниз и по привычке сгибаю лодыжку. — Иногда я всё ещё слышу свою маму, как будто она здесь. Что — то о том, что нужно притормозить и вернуться к основам. Она сейчас очень громкая, — я качаю головой, отгоняя воспоминания. Он изучает меня.

— Как твоя лодыжка?

— Всё в порядке. Иногда болит после занятий, но пока всё в порядке. Я пытаюсь быть осторожной. Я знаю, что это будет нелегко, когда Дэнни будет здесь.

Шейн хмыкает, заставляя меня улыбнуться.

— Ничего, если я потренируюсь?

— Да, я почти закончила. Мне нужно кое — что сделать на кухне, — я потягиваюсь, пока он возится со своими наушниками и телефоном. Я ни за что не останусь, пока он тренируется. Ни за что. Мой разум и так уже полон мыслей о Шейне, и мне не нужно ещё больше материала для мечтаний.

— Эй, — я останавливаюсь в дверях, прежде чем выйти. — Забыла тебе сказать. Мы играем в бинго каждый День благодарения. Это традиция, так что не тренируйся слишком усердно. Тебе понадобятся силы.

— Бинго? — он спрашивает так, словно это оскорбительно. Я упираю руки в бока.

— Гризли, это не просто старое бинго. Скоро ты познакомишься с увлекательным миром того, что я называю “Захват заложников и переговоры”.

Он смотрит на меня из — под ресниц.

— Звучит заманчиво.

Я улыбаюсь.

— Ты даже не представляешь. Просто подожди, здоровяк. Я уверена, что ты будешь очень заинтересован.

— Светлячок, с чего ты взяла, что у тебя есть то, что мне нужно?

О боже. Этот взгляд несколько минут назад многое сказал мне о том, чего он хочет. Он только что объявил войну? Думаю, так оно и было..

Жаркие воспоминания о нашем почти поцелуе, нежных прикосновениях этим утром и пристальном взгляде, пронзают мой разум, как три гигантских дротика, попавшие в цель. Этот шутник думает, что я не знаю, чего он хочет. Я хочу того же самого.

Разница в том, что я не сломаюсь. Моя воля и решимость не пострадать намного сильнее любого количества опьяняющего мужского запаха, нежной ласки или откровенно сексуальной развязности, которые исходят от него, как вода из гейзера.

Я свирепо смотрю на него.

— Ну, думаю, это мы ещё посмотрим.

∞∞∞

Я сижу на кухне с Симоной и Гвен, перекладываю продукты в духовку и вынимаю их из нее, пока ребята на улице с детьми. В доме тихо, если не считать негромкой музыки, которую я включила, и негромкого разговора между нами во время работы.

Симона стоит рядом со мной, бросая горячие булочки в корзинку.

— Кто этот новенький с Коулом?

— Ник. Он один из парней Шейна. Он новичок и ищет свой путь. Мне нравится называть его грубияном. Ему нужно немного любви.

Гвен выглядывает из кухонного окна.

— Когда он проходил здесь, он был похож на потерянного оленя.

— Нас много. Не каждый может справиться с нами, так что посмотрим, справится ли он.

Симона толкается своим бедром в моё, хотя это больше похоже на ребра, потому что у неё чертовски длинные ноги.

— Милая, эти леггинсы на тебе…они горячие. Если я вернусь в мир свиданий, мне нужны такие.

Я смеюсь.

— Ты могла бы носить любые спортивные штаны, и мужчины падали бы к твоим ногам.

Гвен поворачивается и смотрит на нас.

— Мэгги, эти леггинсы и твоя попа заставили бы любого мужчину плакать.

У меня отвисает челюсть, и Симона ахает.

— Мисс Гвен.

Я смотрю на свои леггинсы из искусственной кожи, которые я сочетаю с кремовым балетным топом с запахом, который чуть выше линии талии. Я не супермодель, но эти леггинсы сидят как влитые, и я это знаю. Они — замаскированное оружие, а Шейн объявил войну ранее.

— Гвени, — говорю я, пораженная. — Ты скрывала дерзость. Кто знал? Пожалуйста, выпускай её почаще.

Она поднимает брови.

— Дамы, я тоже когда — то была молодой и симпатичной. Не думайте, что я не знаю, что здесь происходит. Если ты пытаешься убить вон того здоровяка, дело в шляпе.

Я ошеломлена.

— Но правда, — добавляет Симона. — Ты должна быть осторожна. Он может проглотить свой язык, что будет настоящим разочарованием, когда вы, наконец, перестанете бороться с этим и начнете целоваться со своим мужем. Блин, я бы и дня не продержалась, не говоря уже обо всем этом времени, которое вы потратили. Я начинаю нервничать, просто думая обо всей этой сдерживаемой тоске, — она обмахивается рукой.

Я свирепо смотрю на неё. Не нужно было рассказывать о моём почти поцелуе с Шейном.

— Никаких поцелуев не будет. Мы просто…друзья. Это сложно.

Гвен разворачивается, уперев руки в бедра, и смотрит на меня материнским взглядом.

— В этом нет ничего сложного. Я видела вас двоих. Вы женаты, и не кажется ли, что пришло время вам обоим увидеть, к чему это может привести?

Я вздыхаю.

— Всё не так просто. У нас договоренность, и мы не можем смешивать это с…сексом. К тому же, я хочу большего.

— Кто сказал, что дело не в чём — то большем? — спрашивает Гвен, как будто я что — то упускаю. — Не забывай, что я рядом с вами обоими, прихожу и ухожу, и мои глаза уже не те, что раньше, но я вижу, что он заботится…довольно сильно.

— Он всё ещё такой замкнутый, — это не тот разговор, которого я ожидала сегодня. — Конечно, влечение бушует, по крайней мере, с моей стороны, но мне нужно нечто большее. Я не хочу, чтобы всё зашло слишком далеко и оказалось, что я на самом деле его не знаю. Я хочу, чтобы он захотел поделиться со мной своими переживаниями. Я хочу знать его всего, и о чём он думает.

Симона поднимает брови, глядя на меня.

— А ты делилась с ним чем — нибудь?

Я фыркаю и склоняю голову набок, зная, что рассказала ему лишь обрывки, но ничего особенного.

— Может быть, тебе нужно подать пример, — говорит она, как будто это так просто. — Серьезно, из — за этих леггинсов он может выдать свои самые сокровенные секреты.

— Видишь, — визжу я. — Это был мой маленький грязный план. Может смотреть, но не прикоснуться. Свести его с ума, пока он не сломается.

Гвен усмехается.

— Милая, он, по крайней мере, такой же упрямый, как и ты, и при таких темпах я боюсь того, что может вспыхнуть, если напряжение станет ещё больше. Шейн невозмутим, а ты чуть не подожгла покой этого человека.

Я смеюсь.

— Мой папа всегда говорил, что моя мама была похожа на фейерверк. Просто никогда не знаешь, когда она может взорваться. Я ничего не могу с этим поделать. Для меня это естественно.