Белая река. Гримерша - Королева Мария Михайловна

Юля прожила в Митенькиной комнате четыре дня. Нет, она не сбежала, прихватив драгоценности и деньги — как это сделала ее более сообразительная предшественница. В один прекрасный день Митя самолично выгнал девицу.

— Собирай свои шмотки, и чтобы через час тебя здесь не было! — кричал он, швыряя в подружку ее собственным раскрытым чемоданом. Девочка, глотая слезы, ползала по полу, собирая раскиданные повсюду колготки и блузочки. Алла все это время лежала в своей спальне, вставив в уши силиконовые немецкие затычки. Но скандал был таким громким, что все равно она слышала почти каждое слово.

— Мить, а может, не надо было так сурово? — поинтересовалась она, когда зареванная девушка уже ушла.

— От кого я это слышу? — присвистнул заметно повеселевший сын. — Ты же сама пару дней назад выгнала этого парнишку, Костика! Он еще похлеще моей Юльки орал! Мам, да я весь в тебя, мы одного поля ягодки.

Алла замолчала, поскольку педагогически корректного ответа не нашлось. Единственное, что она может сделать, — это не приводить больше своих любовников домой. «Бред, мне почти сорок лет! — думала она. — А надо теперь скрываться, словно восьмикласснице!»

И, несмотря на многообразие волнующих кровь событий, Алла отчаянно скучала. Начался монтаж фильма. Алла ходила на Киностудию Горького без всякого удовольствия — фильм явно не получался. Самой удачной сценой была та, где гримерша Даша Громова прыгала в бурлящую реку. «Надо использовать этот момент для какого-нибудь клипа!» — решила Алла.

Она скучала. Каждый ее вечер начинался с пролистывания толстенной записной книжки. Женщина методично обзванивала бывших любовников, встречалась с ними. Ходила в рестораны, на какие-то бесконечные премьеры и даже в модные ночные клубы.

И скучала все равно. Как она могла считать, что живет весело и интересно?

Время от времени Митя знакомил ее со своими новыми пассиями. Все они обладали длиннющими, крепкими ногами и мозгами, как у цыплят.

Она наняла для сына репетитора по математике — строгую немолодую даму, профессора. Митя занимался охотно, Аллу даже удивила такая внезапная любовь к точным наукам. Потом все стало на свои места — вернувшись однажды несколько раньше обычного, Алла застала репетиторшу в одной постели с сыном.

В тот день она впервые пожалела о том, что забрала Митеньку из Лондона.

— В принципе ты мог бы поехать обратно, — однажды заявила Алла, — или нет, лучше я отправлю тебя не в Лондон, а в Бельгию. Знаешь, там есть замечательные закрытые пансионы. Я не буду за тебя волноваться, ведь там железная дисциплина.

— Что ты, мам! Я лучше останусь здесь, в Москве, — широко улыбнулся сын, — я здесь уже привык, да и по тебе буду скучать.

Алла промолчала, но начала собирать сведения о швейцарском пансионе. Митя непременно отправится туда — хочет он этого или нет. Он слишком повзрослел, слишком изменился, они давно стали чужими, и ей с ним теперь не справиться.

Однако процесс перевода сына в пансион все откладывался — слишком много надо было соблюсти различных формальностей. А у Аллы не хватало на это времени.

Она приступила к съемкам нового клипа. Один бывший любовник — известный в шоу-бизнесе продюсер — просмотрел ее адыгейские съемки и предложил выгодный заказ.

— Есть у меня один начинающий певец! Классный голос, красивая внешность, и вообще — харизматическая личность. Надо делать ему первый клип. Твоя река как раз подошла бы. К тому же он очень похож на одного из ваших актеров — ну вот этого, с родинкой.

— Его зовут Григорий Савин.

— Да мне все равно, как его зовут. У тебя здесь столько эффектных сцен. Особенно та, где девица бросается в реку — так натурально снято! И про драку, и про признание в любви.

Алла подписала контракт — уж лучше снять хороший клип, чем плохое кино. К досъемкам были привлечены и Максим, и Машка Кравченко. Снимали долго — главный герой, начинающий певец Алексей, оказался на редкость необязательным человеком. Он то опаздывал на съемки, а то и вовсе забывал о них.

— У тебя же превосходные данные, — ласково уговаривала его Алла. — Голос такой хороший. Сейчас на эстраде так мало хороших голосов. Ты мог бы стать по-настоящему знаменитым.

— Да меня это не интересует, — улыбался певец, — я вообще-то мечтаю стать великим путешествеником. Покорять Альпы, плыть куда-то по горным рекам, с парашютом прыгать. Вот накоплю побольше денег и обязательно организую экспедицию.

Алла пожимала плечами, а когда сумасшедший музыкант отворачивался, выразительно крутила пальцем у виска.

А певец был явно к ней неравнодушен.

Так или иначе, клип полупился оригинальным — каким-то нервным и очень выразительным. Во всяком случае, и сам певец, и его продюсер остались ее работой довольны.

— Устроим презентацию на днях. В самом престижном ночном клубе, — пообещал продюсер.

Алла купила шикарное вечернее платье — специально для презентации. Пригласила на дом дорогого парикмахера, массажистку и визажиста из престижного салона красоты.

Примерно в эти дни Митенька ушел из дома. Сначала она не волновалась — в последнее время сын часто ночевал у каких-то своих подружек. То, что он на самом деле ушел, она поняла только через неделю. Заглянула в его комнату и обнаружила пустые полки в шкафу.

Она не стала писать заявления в милицию: Митя взрослый, почти совершеннолетний. Он ушел сам, никто его не заставлял. В конце концов, пусть делает, что хочет. Все равно рано или поздно вернется — ведь его кредитную карточку Алла вовремя заблокировала.

Так оно и получилось. Дверной звонок раздался, когда она собиралась пообедать — диетический творожок и шпинат. Она говорила себе: не торопись, сохраняй чувство собственного достоинства, покажи ему, кто в доме хозяин. Говорила — и, тем не менее, выронила тарелку, и суперполезный шпинат оказался на полу, бросилась к двери, теряя на ходу домашние туфли. Первый замок, второй, третий… В свое время она позаботилась о собственной безопасности — ее входная дверь по степени надежности могла конкурировать с лучшим сейфом центрального австрийского банка.

— Митя, наконец-то! — воскликнула она и замолчала.

На пороге стоял Ярослав Мудрый.

Свежевыбритый, нерешительно переминающийся с ноги на ногу. Он, видимо, был одет в свои лучшие вещи — коротковатые заношенные брючки, белоснежную рубашку с воротничком «заячьи уши» и остроносые лакированные туфли. Так одевались провинциальные интеллигенты годах в восьмидесятых.

— У отца вещи одолжил, — смущенно объяснил он, перехватив ее насмешливый взгляд, — я ж такое и не ношу совсем.

— Ну, проходи, раз пришел, — Алла посторонилась, — адрес-то откуда узнал?

— На Киностудии Горького, — потупился Ярослав, — я уже три дня в Москве. Снимаю комнатку.

— Понятно. А зачем приехал? Что-то купить к свадьбе надо?

— Свадьбы не будет. — Ясик уселся на табуретку.

— Как это — нс будет? От тебя сбежала прелестная невеста?

— Не совсем так, — у него было лицо человека, которого замучила зубная боль, — я се бросил.

— Кофе будешь? — Не дожидаясь ответа, Алла включила чайник. — К сожалению, у меня только растворимый. Что ж, а ко мне-то ты зачем пришел?

— Ну… я подумал… — растерялся он, — Алла, ты будешь смеяться, но я тебя люблю.

В этом месте Алла действительно рассмеялась, — правда, несколько натянуто и ненатурально. Интересно, кем он ее считает, товаром второго сорта, что ли? Запасным выходом?

Ясик словно угадал ее мысли:

— Ты только не подумай, что я пытаюсь тобой заменить Оксану. Нет, я в тебя и тогда был влюблен, просто мне казалось непорядочным бросать невесту перед самой свадьбой… Алла, я же все прекрасно видел.

— Видел — что?

— Я знаю, что нравлюсь тебе. Ты… ты так на меня смотрела. На меня никто так не смотрел.

— Ну, я творческая личность, режиссер, — усмехнулась она, — мало ли как посмотреть могу.