Всего лишь измена (СИ) - Соль Мари

— Что? — я смотрю на неё и пытаюсь унять подступившую дрожь, — От работы?

— Ну, Костя, миленький! Ты же пойми! Ведь я не могу промолчать. От меня ждут реакции. Я вынуждена. Но это временная мера. Надеюсь, что всё прояснится. И ты продолжишь работать у нас.

«Надеюсь», — сказала она. Не уверена, нет! А… надеюсь. Значит, это не точно? Значит, есть вероятность, что я не продолжу работать у них? От этой мысли сжимается всё. Даже то, что не может сжиматься.

— Инесс, вы мне верите?

Решимость её опадает, и плечи как будто становятся меньше:

— Я верю тебе.

В ответ я только киваю беззвучно. Хотя бы…

Когда выхожу, как сомнамбула из кабинета, иду вдоль большой анфилады, то, в череде беспокойно снующих студентов, замечаю виновницу всех моих бед.

— Константин Борисович? — поднимает глаза Моисеева. И в синеве её глаз так легко утонуть.

Я про себя усмехаюсь. Ну, надо же! Кто бы мог думать, что этакий ангел способен творить несусветную дичь.

Сперва я решаю идти, сделать вид, что не вижу её. Но затем оборачиваюсь. И, когда мы ровняемся с ней, говорю:

— Да, Моисеева, я вас недооценил.

Она смотрит так искренне, и даже как будто готова заплакать. Но я не даю ей сказать.

— Далеко пойдёте, Светлана! — бросаю с улыбкой. И теперь иду, уже не оборачиваясь. И голос её вынуждает ускориться.

Уже оказавшись в одной из аудиторий, я перевожу дух. И радуюсь тому, что здесь в этот час нет лекций. В этой большой и просторной зале я вёл экономику. Я! И вещей в этом старом столе больше моих, чем чужих. Даже мелок этот, что лежит на полочке возле доски, я принёс. Мне казалось важным, чтобы он писал мягко. Беру его в руки, как будто хочу перепачкаться им напоследок. Затем кладу обратно.

Из стола выгребаю всё то, что мне может ещё пригодиться. Методичку, написанную мной, несколько новеньких ручек и папку с бумагами. В верхнем ящичке вижу коробочку Монпансье. И решаю оставить её. На подоконнике ближе к столу возвышается кактус. Помню, принёс его давным-давно. Он был маленький, в пробочке от дезодоранта. Надо же, вымахал! Ну, ещё бы, столько лет прошло.

Я, наверное, как этот кактус. Такой же большой и унылый. Как там Света меня назвала? Душка? Вот теперь этот «душка» будет учить в другом месте. Решаю, что большего мне и не надо. Беру свой пакет, покидаю насиженный пост.

Возле парадного входа меня ловит Артур Моложаев:

— Борисыч, а ты чего? Прогулять решил?

Я думаю, стоит ему сообщить, или нет. Скоро, наверно, узнает весь ВУЗ. Приукрасят, додумают! Лучше мой старый коллега пускай всё услышит из моих уст.

— Есть минутка? — бросаю ему.

Мы выходим во двор и неспешно идём к старой иве. Там стоит наша лавочка. Там мы обычно сидим, наслаждаясь погодой. Сегодня особенно пасмурно, кстати! Погода под стать.

Я в двух словах излагаю историю собственных бед. Моложаев взбешён.

— Я сейчас же пойду и вступлюсь за тебя! — он едва ли не вскакивает.

— Ну-ну, Артур! — осаждаю его, — Перед кем ты заступишься? Перед Инесской? Она итак за меня. А те, кто выше её… Им-то что твоё мнение? По боку.

Вячеславыч садится на лавку. Взгляд такой, точно ринется в бой. Он, кажется, расстроен даже сильнее меня. Может, и сам опасается? Скорее всего, имел дело с такими нимфетками. И думает теперь про себя: «А вдруг и меня на убой?».

— Знаешь, если тебя попрут из института, я тоже напишу заявление! — говорит он решительно.

— Брось ты! — пытаюсь его вразумить, — Не хватало ещё, чтобы из-за меня пострадали другие. Ты тут причём?

— Я притом! — восклицает он нервно, — Дело принципа! Вот! Я не буду работать там, где не ценят подобные кадры. Где ни во что не ставят умных людей и заслуженных деятелей науки.

— Тоже мне, деятеля нашёл, — усмехаюсь ему.

— Борисыч, попомни моё слово! Вслед за тобой уйдут все! — выставляет он вверх большой палец.

Я хмурюсь: «Не все. Это он, конечно, загнул. Но человека три точно».

Мы жмём руки друг другу. И Моложаев совсем не желает меня отпускать. Но приходится! У него, в отличие от меня, ещё лекции. А я свободен, как ветер! Но улетать не спешу. Проводив, возвращаюсь на лавку. Наблюдаю, как пустеет студенческий сквер. Такое оцепенение накатывает на меня. Что даже встать сил нет. И ехать домой? А зачем?

Я смотрю на суровое небо. Начало июня, а в Питере будет гроза. Что ж, пожалуй, такая погода мне на руку. Хотя бы мой город со мной солидарен. И серый цвет туч мне сегодня к лицу.

Глава 43

Возле работы кафе. Здесь обычно тусуются наши студенты. Но есть другой зал, мало им интересный. Он на втором этаже. Здесь я и спрятался! Ото всех. Но в первую очередь, от себя самого. И сижу уже пять часов кряду. Выпил столько чая, сколько едва ли мог вынести мой организм. Пи́сал раз десять, один раз покакал…

В общем! Домой идти стыдно. Можно, конечно, молчать. Притворяться, что по утрам я всё также хожу на работу. А можно сказать Витке правду. Что меня отстранили.

— За что? — она спросит.

А я? Я что ей отвечу? Совру! Тогда смысл признаваться? А если сказать ей, как есть… То поверит ли в это? В мою невиновность? Я соблазнял одну из своих студенток. Я — соблазнитель, изврат! Вот зачем я остался преподавать. Кошу под учителя. А сам… Только и думаю, как бы под юбку залезть.

Чёрт! Эти мысли буквально въедаются в мозг. Мне бы выпить чего-то покрепче. Но не могу. Заявиться домой подшофе ещё хуже. Снаружи темно, будто вечер достаточно поздний. Из-за туч. Дождь прошёл, пока я пил свой чай. Облепиховый, клюквенный, имбирный. Перепробовал все! После третьего чайника официантка перестала смотреть на меня как на сумасшедшего. Но попросила меня оплатить то, что я уже выпил. А не так уж и дорого вышло! Пока я ещё платежеспособен, могу позволить себе напузыриться вдоволь чаёв.

В какой-то момент звонит Вита. Я собираюсь с силами, думая, брать, или нет? Но не взять не могу. Всё равно ведь потом стану ей перезванивать. Лучше сразу отмучиться. Может, голос жены приведёт меня в чувство.

— Милый, ты дома? — щебечет она.

В самом деле, её щебетание заставляет меня улыбнуться.

— Почти, — говорю, — За рулём.

Понимаю, что глупо звучит! Ведь она должна слышать, какие-то звуки. К примеру, звук фоновой музыки. Прикрываю динамик рукой.

Но Витка, кажется, даже ничего не заподозрила.

— Ой, тогда не буду тебя отвлекать, — говорит торопливо, — Я слегка опоздаю.

Я напрягаюсь. Ещё потому, что только что выпитый чай уже просится выйти наружу.

— В честь чего это? — любопытствую в трубку.

Виталя вздыхает:

— Да, Милка просила заехать. Хочет по поводу бывшего мужа вопрос обсудить.

«Надо же», — думаю я, — «Неужели Кирюха вернулся?». Мила рассталась с ним лет пять тому назад, или больше. Он какой-то крутой бизнесмен, и в накладе её не оставил. Андрей, их сынуля, принял сторону матери. Но деньги отца тоже принял! Так что, все при делах, при деньгах и при планах. Один только я не у дел…

— Будет решать, какую форму казни выбрать? Через повешение, или расстрел, — решаю я пошутить.

Мила у нас — ещё та феминистка. Типа, женщины рулят! Ну, да. Ничего, что кафе они вместе с Виткой открыли на деньги её, от развода? А я написал бизнес-план. Да что бы вы делали без мужиков, дорогуши?

— Да, ну тебя! — хмыкает Вита, — Мила не такая уж и кровожадная. Он, между прочим, вернулся. На море зовёт.

«Ну, да! Ну, да», — думаю я, — «Это у вас, как у всяких подружек. Как там это у баб называется? Синхронизация циклов? И возвращение бывших тоже синхронизируется».

— Бывшие иногда возвращаются, — пытаюсь шутить, — Тут главное, двери держать закрытыми. А то, если откроешь, то дело труба!

Вита смеётся. Люблю, когда мне удаётся её рассмешить:

— Так вот! Съезжу к ней на чаёк. Ты не против? — ставит в известность.

«Ну, езжай, коли не шутишь», — мысленно я отпускаю её. Вдруг, и правда, к Милане?

— Против, конечно! — говорю вслух, — Но ведь женская дружба важнее семьи.