Дарья Волкова - Большие люди
_______________
Вроде бы, ничего плохого не происходит. Он внимателен, заботлив. Так беспокоившая ее история с Ларисой благополучно разрешилась. Гриша ей все рассказал, и, действительно, больше она Ларису не видела. Но сказанные ею слова будто занозой застряли в голове. "А ты, что, думаешь, если переспала с ним, так он сразу на тебе женится?" "Наиграется и бросит, поверь мне, девочка" Наиграется и бросит. От этого становится так тошно, что хоть вой. А если правда - бросит? А она уже не представляет, как жить будет без него. Стыдно, да и опасное это дело - себя обманывать. И она признается себе: любит его.
Так ее воспитали, видимо, что для Люси было очевидным - если люди любят друг друга, они живут одной семьей. Все, как положено: дом, семья дети. Проблема была в том, похоже, что из них двоих любит только один. А второй... Знать бы, что чувствует этот второй?! Кто она для него? Люся зажмуривается, плотнее кутаясь в одеяло. Явно, совсем не то, кто он для нее. А для нее он - все. Она не может даже думать о том, во что превратится ее жизнь, если в ней не станет Григория. И поэтому она примет все, что он ей даст. Лишь бы был с ней. Пока... Нет, об этом даже думать не стоит сейчас! Гордой она будет потом, когда придет время держать удар. А сейчас... сейчас она просто будет с ним. Столько, сколько ей отмеряно. Потому что без него - невыносимо уже.
______________
Переезд в снятую квартиру затягивался. Вроде бы и договор уже подписан, и деньги перешли из рук в руки, что называется. А времени все не хватало, банально не хватало времени на то, чтобы собрать вещи. И еще было ощущение, что он в чем-то неправ. Какое-то странное чувство вины, не пойми перед кем. А Гошка масла в огонь подливал, демонстративно игнорируя его дома. А в офисе изображал из себя такую политкорректность, что у Григория даже зубы ломило. Хорошо хоть, новый главбух на работу вышел. Илья Борисович был интеллигентно сдержан, обманчиво мягок и еще более обманчиво улыбчив. Но бухгалтерия под ним уже третью неделю уливалась, что называется, кровавыми слезами, а Илья, не обращая внимания ни на что, железной рукой наводил порядок во вверенном ему бабьем царстве. Судя по всему, Гошка привел весьма ценного кадра. Илья оказался и мужиком нормальным, адекватным, и специалист на вес золота. В общем, новый главбух Григорию нравился. До определенного момента.
У него в глазах потемнело, когда увидел. Даже головой тряхнул, потому что картина была настолько нереальной, неправильной, что этого просто не могло быть!
Лютик у них дома. Нет, это приятный сюрприз, кто бы спорил! Он даже и предположить не мог, когда возвращался домой из офиса, что застанет в их с Гошкой квартире Люсю. Так что это очень приятный сюрприз. Но вот остальное!
Ее руки на плечах какого-то полуголого мужика. Тот сидит за столом, опустив голову на руки, а Люся... Люся его трогает!!!
- Что происходит?!
Люся поворачивает, улыбается ему. Но он не видит ничего кроме ее рук на чужих мужских плечах!
- Привет, Гриш. Нет, нет, Илья! - это уже явно не ему. - Голову не поднимайте. Мы продолжаем.
Так это Илья Борисович?! Мать его! Видимо, у него такое лицо, что в разговор вмешивается уже Гошка.
- У Илюхи шею скрутило, как у тебя тогда, помнишь? Поворачивается как робот Вертер. Пришлось срочно вызывать нашу спасительную фею Лютика.
Нашу?! Какого хрена - нашу?! Да как бы не так!
- Насколько я помню, у Людмилы Михайловны весь день допоздна расписан, - Гриша удивляется тому, как спокойно звучит его голос, когда внутри так клокочет.
- Да так совпало, что у меня как раз сегодня на двух поздних сеансах окно. У одних курс закончился, а новые начинаются только завтра, - Люся отвечает безмятежно, продолжая работать. А он не может глаз оторвать от того, как ее пальцы так знакомо разминают плечи и основание шеи чужого мужика, будь он не ладен. Который, если Григорию не показалось, уже постанывает от наслаждения. Хотя самому Грише вот сейчас бы очень хотелось, чтобы тот стонал от боли!
Он резко разворачивается и уходит в спальню. Потому что еще чуть-чуть - и он начнет бить морду своему главбуху. А это, все-таки, как ни крути, не совсем правильно, хотя и очень хочется.
В спальне сел на кровать, невидяще уставившись в дверцу комода. Но перед глазами совсем другое. Она... его Люсенька... трогает другого! И жгучая ревность просто не дает протиснуться внутрь ни одному разумному доводу. Это неправильно! Такого не должно быть!
Открывается дверь комнаты, он даже не поворачивает голову. Он вообще не понимает, как ему дальше существовать, как пережить то, что увидел. Эта сцена его просто нокаутировала.
- Гриша... - она садится рядом, легко опускает руку на его плечо. - Все в порядке?
- Нет! - он взрывается, сбрасывает ее руку с плеча, резко встает с кровати. - Ни черта не в порядке!
- Гриша? - в ее глазах недоумение, которое вот-вот превратится в обиду. - Что случилось?
Он не знает, как сказать правильно. Как внятно объяснить, отчего его буквально скручивает всего изнутри. И поэтому просто орет то, что чувствует:
- Какого хрена ты его трогала?! Какого хрена ты трогала какого-то чужого мужика?! - дальше заканчиваются слова и воздух внутри, и он просто стоит и смотрит на нее. И она встала и тоже смотрит на него. Смотрит, как тяжело поднимается и опускается его грудь, будто он марафон пробежал. Как бьется на виске нервная синяя жилка. И какие у него глаза. Темные и абсолютно... невменяемые.
- Гриша, ты что?.. Ты ревнуешь, что ли? К Илье?
- А что, тут был кто-то еще?!
- О, Господи! Ты, правда, ревнуешь?
- Люся!!! - он буквально рычит. - Ты трогаешь другого мужчину! Почти голого! Как прикажешь это понимать?! Я должен радоваться, что ли?!
Ему уже абсолютно фиолетово, что он орет так, что его слышно и у соседей, наверное. А уж то, что его слышат Гошка и Илья - это совершенно точно. Но ему все равно. Когда он злится - он орет. Сейчас он не может не орать.
____________
- Слушай, - вновь надевший рубашку Илья в компании друга пьет чай на кухне. - А меня с работы не выгонят за это? А то мне нравится у вас работать.
- Не переживай, все будет нормально. Григорию Сергеевичу полезно взглянуть на ситуацию немного под другим углом.
- Да? Ну ладно... И все-таки, - присушиваясь к гневному голосу, рычащему из глубин квартиры, - не хотел бы я отказаться в ситуации... когда генеральный директор будет говорить таким тоном со мной.
