Лукан. Конец (ЛП) - Бринн Адриана

Не от него.

Даже не от себя.

Голова раскалывается, сердце колотится ненормально быстро, и я едва могу держать голову.

Понятия не имею, как я здесь оказалась. Помню только, что зашла в туалет в аэропорту перед посадкой на самолет, который должен был доставить меня в следующий пункт назначения. За дверью меня ждал один из головорезов Лукана, но это все, что я помню.

Вот и все.

С этого момента все вокруг как в тумане.

Теперь я нахожусь на этом холодном складе, который, скорее всего, расположен в глуши, вдали от людей.

Вдали от помощи.

Мне не удалось разглядеть людей, которые держат меня в заложниках. На них черное снаряжение и маски, скрывающие их лица от посторонних глаз.

Чертовы трусы.

Как бы я ни старалась их избегать, кошмары нападают на меня каждый раз, когда эти суки вкалывают мне бог, знает, что, от чего я сразу засыпаю.

Это лишь доказывает, что я никогда не испытаю счастья.

Счастье всегда было мимолетным.

По крайней мере, для меня.

Оно никогда не было предназначено для меня.

За всю свою жизнь я сталкивалась со смертью и пытками чаще, чем мне хотелось бы.

Я ношу свои шрамы как боевые раны.

Я так же ношу их с гордостью, как доспехи.

Напоминания о том, где я была, что видела и через что прошла.

Я всегда знала, что этот день настанет.

Ничто из того, что они делают, не может напугать меня или ранить сильнее, чем то, что было раньше.

Мои запястья и лодыжки связаны тугими веревками. Руки болят и постоянно двигаются в бесполезной попытке освободиться, но от этих движений веревки только обжигают мою и без того поврежденную кожу.

Андреа, должно быть, уже знает, что я пропала, верно? Человек Лукана наверняка заметил и уже ищет меня.

Может быть, есть надежда.

Дверь на склад громко открывается, и в помещение входит высокий мужчина, одетый во все черное. Странно, что он оставляет за собой дверь открытой. Человек в маске идет ко мне, медленно, словно продлевая эту пытку. Как будто ему это нравится.

Ему придется потрудиться лучше, чем пара ударов по лицу и ребрам.

Когда он смотрит на меня сверху вниз, я вижу только больную улыбку на его лице и дразнящие черные глаза.

— Не унывай, милая, у тебя гости, — этот больной ублюдок хватает меня за подбородок и наклоняет мое лицо так, чтобы я смотрела на открытую дверь.

Его голос мне знаком.

Итальянский акцент трудно не заметить.

Эти чертовы крысы.

О мой дьявол, Андреа, должно быть, тоже в опасности. Черт, я должна найти способ выбраться отсюда.

Мой рот прикрыт куском ткани, от которой пахнет смертью. За то время, что я нахожусь в сознании, мне пришлось раз или два сдержать позыв к рвоте. Засранец крепко держит мою голову, не позволяя мне свободно ею двигать. Я делаю все, что он говорит, потому что в последний раз, когда я дралась с одним из них, я отделалась разбитой губой и сломанным пальцем.

— Ну что, начнем? — Больной ублюдок смеется, как будто для него это какая-то хреновая игра. Наверное, так оно и есть. — А вот и наш почетный гость. — Он улыбается так злобно, что я чувствую лишь ярость и желание содрать с него кожу живьем.

Я не обращаю на него внимания и жду, когда появится тот, кого они привели с собой.

О… нет.

Нет… нет… нет.

Посреди этого отвратительного и холодного склада стоит правая рука Лукана с моим драгоценным мальчиком.

Мой Роми.

ЛУКАН

ВЕРНИ ИХ ОБРАТНО

«Ну, блядь. Мы в заднице». — Лукан

Мое сердце разбилось на миллиард и один гребаный кусочек, а в желудке заныло, когда мы с Андреа вошли в особняк Вольпе и увидели, какой беспорядок оставили после себя ублюдки. Двери выбиты, окна разбиты, а кровь заливает всю гостиную и вход в дом.

Никого из моих людей нет.

Нет моих охранников.

Горничных нигде нет.

На ковре огромное пятно крови.

Кровь Эмилио.

— О, Боже! — Андреа вскрикивает, падая на пол, где несколько часов назад лежал ее друг, весь в крови и едва держащийся за жизнь.

— Это должны были быть мы.

Далекий взгляд на ее угрюмом лице разбивает мне сердце.

Назревала война, и я должен был ожидать этого. Я должен был предотвратить это. Я думал, у меня было больше времени.

Зверь во мне мгновенно поднимается, требуя пролить кровь всех, кто в этом замешан, и я позволяю ему это сделать.

Я позволил ему захватить меня.

Все, кто причастен к причинению вреда моему сыну, заплатят.

Никому не будет пощады.

Я подавляю чувство вины и остаюсь спокойным и собранным. Я думаю, как капо, а не как отец Романа.

Мне нужно было, чтобы крысы сделали первый шаг, и я смог обрушить адский дождь на эту кишащую крысами организацию, которая гнила изнутри с тех пор, как у руля стояли старые боссы.

План приведен в действие.

Я не потерплю поражения.

— Босс, вы должны это увидеть. — Винченцо выходит из-за угла и жестом приглашает меня следовать за ним. Держите врагов поближе, чтобы можно было вырезать им языки и скормить их псам.

— Я сейчас вернусь. — Говорю я Андреа, не глядя на нее. Я не могу. Это все моя вина, но, если я останусь и утешу ее прямо сейчас, я не смогу нормально думать.

Я следую за Винченцо, и то, что я вижу, останавливает меня на месте, но ничуть не удивляет.

С люстры свисает человек, весь изрезанный, как свинья, готовая к подаче на стол. Это похоже на место преступления, которое показывают в американских сериалах о самых разыскиваемых серийных убийцах. Сцена, свидетелем которой я был всю свою жизнь.

Черт.

Телохранитель Андреа.

Кертис.

— У тех же людей, которые совершили это чудовищное преступление, есть и мой ребенок, и моя лучшая подруга. — Холодный голос раздается у меня за спиной.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

Моя жена.

— Я заставлю их кровоточить за каждую пролитую тобой слезу. — Я, блядь, так и сделаю. — За каждый миг, когда Роман чувствует себя испуганным и одиноким.

— Лучше бы тебе, блядь, так и сделать. Верни их мне. Лукан, пожалуйста, верни их. — Она всхлипывает.

Моя душа никогда не оправится от этого. Я видел вещи и похуже и делал их, но это? Я никогда не смогу прийти в себя после этого.

— Винченцо, подними записи с камер наблюдения. Здесь полно охраны, что, черт возьми, произошло? — Мой голос до жути спокоен, потому что мне предстоит сыграть свою роль.

— Они проникли в семью, босс. Вы знаете, как работают крысы. Вот. — Он протягивает мне планшет, чтобы я мог просмотреть записи с камер наблюдения за последние часы.

Я смотрю, как Винченцо стреляет в злоумышленников, как Эмилио падает, пытаясь защитить Романа, и как моего сына тащат за руку, он брыкается, плачет и кричит, зовя маму, а его щенок бежит за ними.

Мой маленький боец.

— Черт!

Я не скрываю этого от своей жены.

Я позволил ей увидеть, к чему привел мой эгоистичный выбор.

Я думал, что подготовился.

Я могу справиться со всем, что подбрасывает мне эта гребаная жизнь, но только не с моим ребенком.

Все, что я делал с ней с самого первого момента нашей встречи, причиняло ей боль.

Шантажировал ее браком, которого она не хотела. Я не должен был возвращать их в эту жизнь и уж точно не должен был оставлять Романа здесь без нас.

Проводя пальцами по своей заросшей бороде, я начинаю думать, сможет ли она простить мой эгоистичный поступок. Чтобы мы были свободны… мне пришлось сделать сложный выбор. Тот, который заденет всех нас.

— Это из-за того, что ты сделал со своим отцом? Расплата за его смерть? — спрашивает Андреа со своего места рядом со мной.

Так и есть.

— Да. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. — В тот момент, когда я занял место Томмазо в качестве босса этой семьи, у меня появилось много врагов, а в тот день, когда я лишил жизни своего отца? Эта семья отвернулась от меня.

— Почему надо было ждать этого момента, чтобы напасть? — Она шепчет, все еще глядя на своего мертвого телохранителя, свисающего с моего потолка. — Твоего отца уже давно нет.