Патрик Санчес - Подтяжка
На протяжении всей презентации я не могу отвести от Жизель глаз, и в какой-то момент она, конечно, замечает меня и улыбается в ответ. Пытаюсь улыбнуться и я, но трудно сказать, что получилось — улыбка или гримаса. Я до ужаса боюсь, что нам придется заговорить, но как только объявляют перерыв, беру пальто и тайком следую за ней к выходу из отеля.
Когда я вышла на улицу, то обнаружила, что она уже закурила и сидит на скамейке, слева от входа.
— Я могу присоединиться?
— Конечно.
Присаживаюсь, вытягиваю из кармана сигареты, вынимаю одну из пачки. Она наклоняется ко мне и предлагает прикурить от ее зажигалки.
— Спасибо.
— Прошу прощения, я не припомню — мы познакомились? — спрашивает Жизель.
— Хм… нет, по-моему. Меня зовут Брен… Миртл, — отвечаю я.
«Миртл? Откуда взялось это имя?»
Почему при выборе вымышленного имени я не наша ничего другого, как представиться, как будто девяностолетняя старуха? Я ведь собиралась назваться своим собственным именем, но передумала. Мне не хочется, чтобы она поделилась, если вдруг к слову придется, с Джимом, что встретила некую Бренду.
— Миртл. Необычное имя. Выразительное. Мне нравится. Меня зовут Жизель.
«Да, и я знаю, кто ты такая».
— Да, я помню, — хоть я и стараюсь говорить спокойным дружелюбным тоном, нервничаю так, что меня трясет. — Ты, я смотрю, не надела своего медвежонка.
Сегодня не так холодно, как было на прошлой неделе, и ее пальто не застегнуто.
— Да. Думаю, что мистер Тедди ушел в отставку на неопределенный срок, — смеется она. — Хотя он все еще на тумбочке… смешит меня каждый раз, как я на него гляну. Джим такой растяпа.
— Джим? — переспрашиваю я, словно не понимаю, о чем она говорит.
Слышать имя собственного мужа из ее уст в таком контексте — переживание сюрреалистическое.
— Джим — это мужчина, с которым я встречаюсь. Он милый, но какой-то… недотепа. Ему нужно бы попасть в «Натурал глазами гея»[40], — хихикает она. — Интересно, что сказал бы Карсон Крессли[41] о кулоне-медвежонке.
Я несколько деланно смеюсь вместе с ней, хотя понятия не имею, кто такой Карсон. Что-то вроде бы я такое слышала о сериале, но ни одной серии не видела. Видимо, стоило узнать об этом побольше. Мне всего тридцать шесть. Следует не ставить на себе крест и не отворачиваться от поп-культуры. Дочка, кстати, постоянно мне об этом твердит. Недавно Джоди смотрела очередную ерунду по телевизору, и на экране появилось какое-то чудище. Оно было почти обнажено, а то, что было надето на ней (существо оказалось женского пола), очень хорошо подошло бы проститутке. Джоди не могла поверить, что я не знаю, кто мелькает на телеэкране. Она сказала, что это Малютка Ким[42]. Что ж, поверьте мне, внушительный бюст этой «красавицы» был прикрыт чисто символически. Она что, не могла надеть что-нибудь менее похабное? Да я в душевой кабинке прикрыта больше, чем она на государственном канале! Я было собралась приказать Джоди выключить телевизор, но так и обомлела от вызывающей сексуальности певицы, упала на диван и стала смотреть ее выступление вместе с дочерью. Не знаю точно, чем заворожила меня эта программа, но после просмотра я поняла: самым привлекательным моментом было то, что Малютка Ким — полная моя противоположность. Ей комфортно в условиях, которые мне причиняют исключительно неудобства…
— А, вот он, значит, какой, — произношу я, стараясь поддержать разговор.
— Ага. Вообще-то, даже любопытно… какой он недотепа. Есть в этом парадоксальная мужественность.
— Ты находишь?
— Да. Джим классный парень. Но хватит о нем. А ты, Миртл, замужем?
— Ах, нет, — отвечаю я, и сбиваюсь, понимая, что Жизель могла заметить мое обручальное кольцо. — То есть да, — нервно смеюсь я.
— Счастлива?
— Ну, не знаю…. наверное, да.
При этих словах страшно захотелось плакать. Лицо мое скривилось, подбородок задрожал, как у всякого, кто старается скрыть слезы.
— С тобой все в порядке? — с искренним беспокойством спрашивает Жизель.
— Да, — мне удается-таки справиться с собой. — Сегодня день не задался. Я просто устала.
— Понимаю тебя. А чем ты занимаешься?
— Я дизайнер в консультационной компании.
— О, звучит интересно! — с подъемом говорит Жизель. — Тебе нравится?
— Нормально вроде, — я не в силах разделить ее энтузиазм.
— Наверное, ответственная у тебя работа.
— Бывает.
— Так ты разрабатываешь дизайн брошюр и прочей подобной мелочи?
— Ага, а еще кучи презентаций и вебстраниц.
— И где ты выучилась всему этому?
— Так само по себе получилось — опыт. Начинала с должности секретаря, а там одно освоила, а потом другому научилась, и пошло-поехало.
— Надо же, круто. Тебе есть чем гордиться.
«Хм… может, и вправду?..»
— Да нет, все это мелочи, — отвечаю, и вдруг до меня доходит, что совсем ненадолго — всего на пять секунд, — но я забыла о Джиме и его интрижке. А ведь все, что я делала, — думала о себе и рассказывала о своей работе.
Я боялась, что разговора с Жизель не получится, но мы беседуем уже довольно продолжительное время, хотя инициатором выступает она. По ходу дела я начинаю понимать, что притягивает к ней мужчин. Она не королева красоты, конечно, но есть за этим нелепым фасадом какая-то внутренняя привлекательность — то, как она жестикулирует, ее искренний интерес к собеседнику, открытая улыбка.
После перерыва по пути в зал я спрашиваю Жизель о том, как она смотрит на то, чтобы после лекции выпить где-нибудь чашечку кофе, и она соглашается. Чем больше мы говорим, тем отчетливей я понимаю, что Жизель умеет дать собеседнику ощущение покоя и самоуважения. Неужели именно это так нужно было моему мужу? Она заставляет его почувствовать себя уверенным и значимым? Пока неясно, необходимо все как следует разузнать.
36. Нора
— Да, это было весело. На коньках я не катался уже несколько лет, — говорит мне Оуэн.
Усевшись на скамейке у катка в Саду скульптур, мы пьем горячий шоколад. Несколько дней назад Оуэн позвонил, и мы договорились встретиться. Сначала мы хотели провести вечер без затей: пообедать, сходить в кино; но я вместо этого предложила сходить на каток. Мне пришла в голову идея провести время так, чтобы он заметил, в какой хорошей форме я нахожусь, к тому же катание на коньках заставляет меня почувствовать себя молодой и полной энергии. Мне хотелось, чтобы Оуэн заметил, как мне нравится отдыхать на свежем воздухе, невзирая на то, что стоит мороз.
— Рада, что тебе хорошо. Я стараюсь выбираться на лед пару раз в сезон. В детстве мы с сестрами садились на метро и отправлялись в Манхеттен на каток в Рокфеллеровском центре. На каникулах непременно хотя бы раз, но выбирались. Без этого для меня не было Рождества — без катания на коньках под огромной елкой Рокфеллеровского центра.
