Кейт Хэнфорд - Никогда не поздно
– Вы выглядите великолепно, – констатировала Пэтси, окинув Фэй оценивающим, профессиональным взглядом. Гостиная стала неузнаваемой. Кресло, в котором Фэй любила читать, отставили в сторону, а кушетку придвинули к камину. На маленьком столике, обычно заваленном книгами, стояла ваза из перегородчатой эмали с искусственными цветами, которую она видела первый раз в жизни. Свет поставили с четырех сторон. Ассистент поднес экспонометр к щеке Фэй.
Пэтси, для которой принесли табуретку из кухни, заняла место напротив. Фэй поняла, что Пэтси, снятая сзади, при том, что камера сфокусирована на ее собеседнице, станет для зрителя Салли Сэмпл. Все вопросы, прилежно задаваемые Пэтси, будут дублированы голосом Салли, и зрители будут с волнением наблюдать доверительный разговор Салли Сэмпл, репортера, и Фэй Макбейн, позднего цветка.
– Итак, – начала Пэтси, – как ощущаешь себя, снимаясь в большом телевизионном фильме в возрасте сорока семи лет? Испытываешь ужас или чувствуешь, что все мечты сбылись?
– Испытываешь ужас, – ответила Фэй, – и мне сорок шесть.
Ей только показалось, что Пэтси наклонилась вперед и вымолвила совершенно равнодушно: «Это неважно». На самом же деле она сказала:
– Вы были актрисой, когда встретились с человеком, который стал вашим мужем, с агентом Кэлом Карузо. Что побудило вас оставить карьеру?
– Я принадлежала своему времени – пятидесятым годам – и была приучена считать, что семья занимает все время. А к тому времени, как дочь выросла настолько, что я могла вернуться к работе, утратила к этой работе интерес. Понимаю, сейчас это странно слышать, но вполне представляю, что то же самое происходило со многими женщинами, работающими в разных областях.
Про себя Фэй подумала, что ее деятельность была связана с Рэем, а без него она не чувствовала уверенности в своих способностях.
Пэтси задавала коварные вопросы, на которые Фэй отвечала наилучшим образом. Ей было удивительно легко во время интервью, она как будто знала, что не может сказать что-нибудь не так. Но одного из вопросов она не ждала.
– Вы были знакомы с режиссером Рэем Парнеллом еще до замужества. Он был режиссером в том фильме ужасов, который был, по сути, единственным вашим фильмом. – Здесь Пэтси показала публике рекламный кадр из «Ужасов у моря», на котором была изображена молоденькая Фэй в бикини, с неестественно расширенными глазами. – Что побудило его после стольких лет попробовать вас на роль в телевизионном фильме?
– Я сама удивляюсь, – любезно ответила Фэй. – Думаю, вам лучше спросить об этом его самого.
Пэтси не понравился ответ, и она решилась на вторую попытку.
– Рэй Парнелл известен творческим подбором актеров. Как вам кажется, он не перехитрил сам себя, взяв на главную роль в «Дочери сенатора» неизвестную актрису?
– Я полагаю, Рэй знает, что делает, – сказала Фэй. – И всегда знал. Эта актриса, Тара Джохансон, настолько хороша, что не останется неизвестной. Каждому приходится с чего-то начинать.
– Вы молодцом, – сказала Пэтси, когда интервью закончилось. – Извините за кадр из «Ужасов», но он слишком хорош, чтобы не использовать его.
– Во всяком случае, вы не заставили меня визжать.
Небольшая команда собрала аппаратуру, привела в привычный вид гостиную Фэй и удалилась в рекордный срок. На прощание Пэтси произнесла:
– Удачи вам во всем, Фэй. От чистого сердца.
Люди, которые говорят, «от чистого сердца», далеко не всегда чистосердечны.
Фэй нажала кнопку автоответчика. Четыре звонка были от Барни, пятый – от Шерри Брукс, которая хотела узнать, правда ли то, что написали про Тару, и шестой – от Кэт Айверсон.
– Я вернулась из Монтаны, – говорила она, – все просто сказочно. Тара, Десмонд и все остальные приедут через несколько дней. Позвони, если будет возможность. Ах да, Фэй, я должна предупредить тебя, что эта девочка, Хизер, совершенно невыносима. Она прекрасная маленькая актриса, но, если бы я была на месте ее матери, я бы… Интересно, сколько мне еще позволит говорить эта машинка? Достаточно сказать, что она ужасна, просто ужасна. Она позволяет себе говорить такие вещи, как… нет, я расскажу тебе при встрече. Ты с ней лучше справишься, чем я. Чтобы ты поняла, в чем весь ужас: она…
На этом месте «машинка» прервала Кэт.
«Вот-вот, – подумала Фэй, – самый подходящий конец для этого дивного дня».
Зазвонил телефон, и как бы в доказательство того, что неприятные сюрпризы еще не кончились, женский голос сказал:
– Это Сильвия Льюисон, мать Хизер. Мы пока еще в Монтане, но мне хотелось бы договориться с вами о встрече. Я думаю, важно, чтобы вы провели вместе с Хизер какое-то время, вы согласны? Я имею в виду: прежде чем вы окажетесь на Каталине.
– Миссис Льюисон, – ответила Фэй. – У меня будет возможность пообщаться с Хизер на съемках. Там всегда масса времени.
– Но это совсем не то, мисс Макбейн. Я думаю, что мы могли бы провести втроем день.
И Фэй подумала: она не знает, что делать – плакать или смеяться.
15
Фэй поставила на стол огромное блюдо с фисташковым мороженым, которое очень любила Хизер, но та отрицательно покачала головой.
– Мне нельзя есть мороженое, когда я снимаюсь. Мама говорит: я могу покрыться прыщами.
– Тебе еще рано покрываться прыщами, – возразила Фэй, но Хизер была непреклонна. – Но почему тогда твоя мать сказала мне, что ты обожаешь мороженое, раз нельзя его есть? Я спросила ее, что ты любишь больше всего.
Они сидели на заднем дворике за ленчем, который Фэй приготовила для Хизер. Миссис Льюисон пока еще была в ванной. С тех пор как Льюисоны появились здесь, Фэй в первый раз осталась с Хизер наедине.
Хизер сидела очень прямо, а ее руки спокойно лежали на скатерти персикового цвета.
– Я знаю, почему так случилось, – сказала она с довольным видом. – Есть блюда, которые мне в самом деле можно кушать, а есть такие, о которых мама говорит журналистам, что я их люблю. В данном случае она перепутала – она ужасно нервничала в Монтане.
Фэй беспокойно оглянулась: Сильвия Льюисон в любой момент могла выйти из дома.
– Не беспокойтесь, – сказала Хизер, – она еще не скоро появится. Мама хочет, чтобы мы познакомились поближе. К тому же сейчас она, наверное, роется в вашей аптечке.
– Хизер! Как ты можешь так говорить!
– Очень даже могу. Вы же знаете, что я права.
Фэй посмотрела на маленькое, хорошенькое личико, но ничего не смогла на нем прочесть: ни злости, ни смущения, ни презрения. Волосы Хизер покрасили, чтобы они были того же цвета, что у Тары, а в остальном она была обычной десятилетней девчонкой в розовых легинсах и белой футболке.
– Скажи-ка мне, – спросила Фэй, – тебе нравилось работать в Монтане?
