Маша Королева - Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки
Это все.
– Это все, дарлинг, – шепчет Марк. – Ты чудесный, чудесный, ты самый лучший.
Арсений надевает джинсы и тут же жалеет об этом – надо было сначала принять душ. Теперь новые джинсы будут пахнуть чужой спермой. Хотя какая разница – все равно он больше никогда не наденет их.
– Тебе было хорошо?
Интересно, он всерьез или издевается?
– Хорошо.
– Надеюсь, что это не в последний раз. «И не надейся!»
– Да.
– Ты не останешься на ночь? Мы могли бы позавтракать в «Национале». Там превосходные блинчики по утрам.
– Нет, меня ждут, я же говорил…
– Не надо оправдываться. – Марк потрепал его по щеке. – Идем, я провожу тебя до двери.
В прихожей Марк всунул ему в ладонь внушительную пачку денег – Арсений не стал пересчитывать гонорар при нем. Хотя мелькнула у него мысль, что надо бы проверить – а вдруг в пачке нет полутора тысяч? Вероника не простит, и тогда Арсению придется прийти в эту странную неуютную квартиру еще раз.
– Пока, дарлинг. Ты оставишь мне свой телефон?
– Я редко бываю дома, а мобильного у меня нет. Я сам тебе позвоню. – Арсений заставил себя улыбнуться.
В подъезде, между вторым и первым этажом, он все-таки притормозил, чтобы пересчитать деньги. Если что-то не так, еще не поздно вернуться и потребовать доплаты. В пачке были сплошь стодолларовые купюры. Десять, двадцать, тридцать… Арсений глазам своим не верил. Сорок, пятьдесят… Пять тысяч долларов. Пять штук!
Он получил пять штук за несколько минут, проведенных в «космической» ванной. Но такого не может быть… Может, Коннорс ошибся… Может, сейчас он заметит ошибку и бросится Арсения догонять?
Ну уж нет. Если старый гомик и просчитался, то это полностью его вина. Арсений ни при чем. Никто ничего уже не сможет доказать.
Арсений спрятал деньги в карман и стремглав бросился по лестнице вниз.
Пять тысяч долларов! Пять тысяч! Шальные деньги, легкие, они жгли ему карман. Арсений заболел магазиноманией – ему хотелось покупать, не купить, а именно покупать, миллион приятных мелочей, хотелось кутить, шиковать, швырять деньгами, завтракать в ресторанах, оставлять такие чаевые, чтобы официантки недоверчиво улыбались и провожали его до самой двери. Как и все внезапно разбогатевшие маргинальные личности, он переоценил собственный бюджет. Ему казалось, что он может купить все.
Полторы тысячи он сразу отдал Веронике. Пусть у нее будут новые модные губы, если ей так хочется.
– Милый! Спасибо! – Она, очевидно, до последнего момента не верила, что у него действительно получится.
Почему-то Арсению казалось, что она с мазохистским упрямством ждет, когда же он, виновато опустив глаза, объявит, что денег не будет. И тогда она заплачет, потом соберет его вещи в большую спортивную сумку, и это будет финал. Арсений уйдет искать другую квартиру или другую девушку с квартирой, а она останется в тонкогубом своем одиночестве – это было бы и хорошо, и плохо. Плохо – понятно почему, а хорошо – потому что иногда приятно почувствовать себя несправедливо обиженной жертвой.
– Не за что. Если тебе понадобится новая грудь, только скажи! – пошло пошутил Арсений.
Вероника, будучи слегка закомплексованной красавицей, меткого юмора не оценила.
– Что ты хочешь этим сказать? Тебе не нравится моя грудь?
– Мне и губы твои нравятся, – нашелся он. – Потому что мне нравишься ты. И будешь нравиться, даже если превратишься в Майкла Джексона послеоперационного периода.
Вероника нахмурилась, но возражать побоялась – а вдруг деньги отнимет. В тот вечер Арсений впервые понял, что такое укрощенная женщина. Своевольная Вероника вела себя как дрессированный пудель. По первой просьбе она сварила для него суп-пюре (единственное блюдо, которое она худо-бедно умела готовить), она не пикнула даже, когда он уселся смотреть боевик, в то время как по другому телеканалу показывали ее любимый сериал «Друзья». Ночью она с азартом валютной проститутки нырнула под одеяло с головой, несмотря на то что не очень-то любила оральный секс.
Засыпал Арсений счастливым.
А на следующее утро она собрала сумку и отчалила в клинику. Вероника нервничала – а вдруг что-нибудь не получится? Вдруг у хирурга будет плохое настроение, вдруг он будет мучим тяжелым похмельем? Или, что еще хуже, во время операции вдруг вырубится электричество – всякое бывает. Она сама заводила себя до предела и сама же себя успокаивала.
– Нет, ну это же всего несколько уколов.
– Не волнуйся. Я тебя навещу завтра. – Он поцеловал ее в губы. Это был ритуальный поцелуй, потому что, что бы там ни случилось, но именно таких губ у Вероники не будет больше никогда.
Он закрыл за ней дверь, подождал на всякий случай полчасика, вызвал по телефону такси. И отправился в центр. Тратить деньги, о которых Вероника не знала ничего (знала бы, была бы с ним в сто раз ласковее).
Это был сумасшедший день. Праздник непослушания. Впервые в жизни у него была возможность покупать не то, что нужно, а просто то, что хочется. Хочется оранжевые носки в зеленую полоску за двадцать баксов – нет проблем, надо же иногда себя баловать. А что, в носках этих уютно будет коротать вечера с толстогубой Вероникой. Или вообще можно кому-нибудь их передарить – Марку Коннорсу на Рождество, ха! Вот у него физиономия перекосится!
Хочется три одинаковые рубашки от Гуччи в разном цвете – пожалуйста!
Что? Охота отужинать в ресторане «Максим», где только чай пятьсот рублей стоит? Да в чем вопрос!
Это была игра, это была истерика. Три с половиной тысячи долларов Арсений умудрился потратить за один вечер. Он словно был участником легендарного телешоу – когда за один день надо спустить миллион долларов.
Он всегда думал – а что чувствует человек, который ленивым жестом вручает официанту пятидесятидолларовую купюру в качестве чаевых. Да еще и говорит поморщившись: «Сдачи не надо». И вот теперь он понял, что это такое, – это экстаз, это лучше, чем секс.
Он вернулся домой словно пьяный. Обвешанный хрусткими пакетиками, коробками, свежепричесанный в дорогом салоне. На его плечи была небрежно наброшена дубленка «Хьюго Босс», на затылке поблескивали темные очки «Лагерфельд».
Он устал так, как будто отработал пять показов подряд. Замертво свалился на диван, не снимая новые джинсы от «Унгаро», которые слегка жали в промежности, но он все равно их купил. Ему хотелось одного – уснуть, набраться сил, а проснувшись, убедиться, что это был не сон, что все замечательные вещи остались при нем, что в кармане еще есть тонюсенькая пачечка шальных денег, что ему удалось пробиться в хозяева Москвы – пусть на несколько часов, но это же только самое начало!
