Елена Озерова - Я иду к тебе
— Какие соображения?
— Прежде всего, — насмешка из голоса и глаз Виктора исчезла, он ласково и участливо посмотрел на Нику, — я бы хотел знать, Вероника, что вы теперь собираетесь делать.
Ника покачала головой:
— Не знаю. Ничего не знаю.
— Как это! — Маша даже подскочила от возмущения. — Как это — не знаешь! Прежде всего выгонишь этого сукиного сына к чертовой матери! Извините меня, но я просто не знаю, как его еще назвать!
Ника болезненно улыбнулась:
— Легко сказать — выгонишь!
— Конечно! Скажешь ему в лицо, что он лгун и обманщик, и выгонишь! — продолжала горячиться Маша.
— Да не могу я этого сказать! — сорвалась вдруг Ника. — Я ему верила! Я его любила! Я замуж за него, наконец, собиралась! Как я могу теперь… — Она внезапно осеклась и замолчала.
Молчала и Маша, ошеломленная неожиданным Никиным отпором. Паузу прервал Виктор:
— Вероятно, вы правы, — он кивнул Нике. — Такое сказать человеку, которого вы любили, действительно нелегко. Ну так и не надо этого ему говорить.
— Как это — не надо? — опять вскинулась Маша. — Что же, так с ним дальше и жить, и позволять ему себя дурачить?
Виктор поморщился:
— Я этого не сказал.
— А что же вы сказали?
Виктор поднялся, взял Машу за руку и усадил рядом с Никой на диван.
— Я предупреждал: у меня есть план. И его можно осуществить, если только Вероника Павловна будет действовать с нами заодно.
— С нами — это с кем? — опять подозрительно спросила Маша.
— Со мной и с моими друзьями из милиции. Я сейчас не служу в органах, значит, лицо в общем-то частное, хоть и детектив. Мне нужна поддержка блюстителей закона. А вы с кем подумали?
— Знаете, — прямо сказала Маша, — Нику за последние два месяца уже обманули минимум два раза. Я хотела бы быть уверенной, что это не повторится и в третий. Мне сейчас в голову пришло. Вот вы здесь сидите, рассказываете нам разные истории, а вдруг это тоже обман? Вдруг вы не тот, за кого себя выдаете? У вас, например, есть хоть документы, подтверждающие, что вы частный детектив?
— Хороший вопрос. — Виктор улыбнулся и вытащил из внутреннего кармана пиджака удостоверение. — Прошу!
Маша внимательно изучила книжечку и протянула ее Нике, но та только досадливо отмахнулась.
— Я вам верю.
— Вот и хорошо. — Виктор спрятал книжечку обратно в карман. — Формальности можно считать улаженными, теперь приступим к делу. Я не хотел бы, чтобы Вероника Павловна порвала со своим… хм… так называемым «женихом» прямо сейчас.
— А чего ей ждать? — не поняла Маша.
— Вы забыли о том, что мы до сих пор ничего не знаем о картинах, украденных у Пожарского. Ни где они спрятаны, ни когда их будут перевозить через границу.
— Ну и что? — Маша пожала плечами. — Вы же знаете, что их повезут под видом работ Кирилла Андреева. Просветите эти картины на таможне — и сразу обнаружится второй слой.
— Если бы все было так просто! — вздохнул Виктор. — Но, во-первых, совершенно необязательно, что холсты будут подписаны Кириллом Андреевым, с тем же успехом это могут быть картины Васи Иванова. А во-вторых, неизвестно, ни кто повезет их, ни когда. И, даже если мы найдем картины из коллекции Пожарского, даже если докажем связь с кражей Марины Ровнер и Кирилла Андреева, нашему другу Инфлянскасу все равно ничего не грозит. Что ему можно инкриминировать, сами подумайте? Да ничего!
После некоторого размышления Маша согласилась: действительно, Андрес отлично устроился — под него не подкопаешься при любых обстоятельствах. Если, конечно, Марина его не выдаст.
— Так что же делать? — Маша кипела от возмущения. — Так ему все и сойдет с рук?
— Нет. — Глаза у Виктора из синих стали серо-стальными. — Я об этом позабочусь. Мы поймаем его на попытке ограбления Старцева, если вы, Вероника Павловна, конечно, нам поможете.
Ника, до сих пор безучастно сидевшая в своем углу, подняла голову:
— Что я должна делать?
Ответ прозвучал неожиданно:
— Ничего.
— Это как? — не поняла Маша. — Как — ничего?
— Совсем ничего. Не подавать вида, что вам известно, чем занимается Андрес Инфлянскас на самом деле. Не говорить, что вы видели его с Мариной. Одним словом, вести себя с ним по-прежнему. Сделаете?
— Нет. — Ника отрицательно покачала головой. — Вы хоть понимаете, о чем вы меня просите? Это невозможно.
Виктор внимательно посмотрел на нее:
— Почему?
Глаза Ники метнули искры:
— Неужели надо объяснять такие вещи? Как я могу продолжать с ним прежние отношения, зная, что он… Как я могу!.. — Она замолчала, закрыв лицо руками.
Виктор встал со своего места и сел рядом с Никой.
— Ну что вы, Вероника, — мягко сказал он, отводя ее ладони от лица и заглядывая ей в глаза. — Я совсем не это имел в виду. Вам и не надо будет продолжать с ним… прежние отношения. А сделаем мы так…
3
Виктор остановил машину, чуть-чуть не доехав до угла Никиного дома. Она уже хотела выйти, даже дверцу открыла, но он придержал ее за руку:
— Вы все поняли?
Ника кивнула.
— Справитесь?
Ника посмотрела на него — в ее глазах была бесконечная усталость.
— Ручаться, конечно, не могу, но постараюсь.
Весь сегодняшний день прошел как в тумане: занятия, девочки, обычные разговоры. Ника проделывала все машинально, даже, кажется, улыбалась. Что бы ни делать, лишь бы не думать о том, что ее ждет вечером. Часа в четыре позвонил Андрес. Ника испугалась и не хотела подходить, но потом пересилила себя и взяла трубку. Она сама не ожидала, что у нее хватит сил поговорить с ним как ни в чем не бывало. Однако хватило — все прошло гладко.
Виктор заехал за Никой после работы, и только в машине, по дороге к дому, она в первый раз разрешила себе подумать о том, что ее ждет сегодня вечером.
Виктор отпустил ее руку и ласково сказал:
— Желаю удачи. Жду вас здесь, — он посмотрел на часы, — через два часа сорок пять минут.
Ободряюще улыбнувшись ей на прощание, он с места дал газ — и вишневая «девятка» скрылась за поворотом.
Ника бесшумно открыла входную дверь и проскользнула в коридор. Андрес был дома: в гостиной горел свет и работал телевизор. Нике снова стало страшно. Может быть, пока не поздно, выскочить обратно и сбежать к Машке? Невольно она сделала шаг назад и в темноте споткнулась о завернувшийся край циновки.
— Дорогая, это ты? — Стройный силуэт Андреса возник в ярко освещенном дверном проеме.
— Я. — Голос отказывался повиноваться, но Ника усилием воли взяла себя в руки.
— Конечно, я, кто же еще? — сказала она с деланной беззаботностью.
