Виктория Холт - Изумруды к свадьбе
Я сказала, что с удовольствием отнесла бы одно яйцо Женевьеве, которой такой подарок доставит радость. Яйцо было тут же тщательно завернуто и торжественно вручено мне. Я сказала детям, что теперь повидаюсь с их бабушкой. Они обменялись взглядами.
– А ее нет... Она ушла...
– С Габриэль, – добавила Марго.
– Тогда приду к ней в следующий раз. Что-нибудь случилось?
Дети пожали плечами, и тут я увидела их служанку Жанну, которая возвращалась с реки, неся корзину с бельем.
– Добрый день, Жанна, – сказала я.
– Добрый день, мадемуазель.
– Я заходила к вам, но не застала мадам Бастид дома.
– Она пошла в городок.
– Но она так редко выходит из дома в такое время дня.
Жанна кивнула и усмехнулась:
– Будем надеяться, что все в порядке.
– А у вас есть основания думать, что что-то не так?
– Да у меня самой есть дочка.
Я страшно удивилась и подумала, что, по-видимому, не совсем правильно поняла ее, ибо она говорила на местном наречии.
– Вы имеете в виду мадемуазель Габриэль...
– Мадам очень расстроена, и я знаю, что она повела мадемуазель Габриэль к врачу. – Жанна воздела к небу руки. – Я молю всех святых, чтобы все обошлось, но, когда играет молодая горячая кровь, всякое может случиться.
Я не могла поверить в то, на что намекала Жанна, и спросила:
– Надеюсь, у мадемуазель Габриэль ничего инфекционного?
Я оставила ее улыбаться про себя моей наивности и отправилась дальше. Но беспокойство заставило меня на обратном пути в замок еще раз заглянула к Бастидам.
На этот раз мадам Бастид была дома. Она выглядела расстроенной и грустной.
– Я, наверное, не вовремя? – спросила я. – Лучше я пойду...
– Нет, не уходите. Все равно все скоро узнают... и потом я знаю вашу порядочность. Садитесь, Даллас.
Она сама тяжело опустилась в кресло. Я последовала ее примеру в полной растерянности. Мадам Бастид после долгого молчания наконец произнесла:
– И чтобы такое произошло в нашей семье?!
– Габриэль?
Она кивнула.
– Где она?
– Наверху, в своей комнате. Не говорит ни слова... такая упрямая...
– Она больна?
– Больна... Если бы! Все, что угодно, только не это! Я бы никогда не поверила, что такое может случиться. Она не из тех девиц, которые привыкли шляться. Всегда была такой тихой и смирной девочкой.
– Может быть, все можно уладить?
– Надеюсь, но страшно боюсь, что Жан-Пьер ужасно разозлится на нее, когда узнает.
– Бедная Габриэль! – прошептала я.
– Бедная Габриэль! Я заметила, что в последнее время она сделалась строптивой, нервной, обеспокоенной... стала избегать нас. А сегодня утром, когда умывалась, ей стало плохо. К тому времени я уже кое-что заподозрила, и поэтому мы быстро отправились к врачу, который подтвердил мои наихудшие опасения.
– И она отказывается назвать вам имя своего возлюбленного?
Мадам Бастид кивнула.
– Вот это-то меня как раз и беспокоит. Если это кто-то из молодых парней, то можно было бы постараться все сделать по закону. Но поскольку она молчит... мне кажется, что речь идет о ком – то, кто как раз и не собирается поступить как положено.
Я спросила у нее, не приготовить ли ей кофе, и, к моему большому удивлению, она позволила мне отправиться в кухню. Она сидела за столом, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Я подала ей кофе и сказала, что могла бы отнести чашечку и Габриэль.
Мадам Бастид кивнула. Я отправилась наверх и постучала в дверь.
– Не надо, бабушка, – ответила Габриэль. Тогда я отворила дверь и подошла к ней, протягивая чашку дымящегося кофе. – А, это вы, Даллас.
– Я принесла кофе, вы не возражаете?!
Она лежала и смотрела на меня безразличным взглядом. Я взяла ее за руку. Бедная Габриэль, она сейчас была в таком же положении, как тысячи других девушек, для каждой из которых это была совершенно новая и сугубо личная трагедия.
– Мы можем для вас что-нибудь сделать? – спросила я.
Она отрицательно покачала головой.
– Вы не можете выйти замуж и...
Она снова отрицательно покачала головой и отвернулась к стене, чтобы я не могла видеть ее лица. – Он... женат? Ответа не последовало.
– Ну хорошо, в таком случае, если он не может жениться на вас, вам остается только набраться терпения.
– Они все будут ненавидеть меня, – прошептала Габриэль. – Все... Теперь в нашем доме уже никогда не будет, как раньше.
– Это неправда, – возразила я. – Они все в шоке... потрясены, но потом все пройдет, и они успокоятся. А когда родится ребенок, все полюбят его.
Она повернулась ко мне и слабо улыбнулась.
– Вы всегда стараетесь сделать так, чтобы все устроилось по-хорошему, Даллас. Но здесь уже ничего нельзя сделать. Я сама, как они сказали, приготовила эту постель, и лежать в ней предстоит тоже только мне.
– Но ведь есть еще кто-то, кто должен разделить с вами возникшие трудности.
Но она опять замкнулась, не желая продолжать разговор.
Я в грустном настроении отправилась обратно в замок, вспоминая о счастливом Рождестве, о праздничном веселье за столом у Бастидов и думая о том, как неожиданно порой меняется наша жизнь.
После свадьбы Филипп и его молодая жена отправились в Италию проводить там свой медовый месяц. А я тем временем задавала себе вопрос: теперь, когда граф так цинично сбыл Клод кузену, нашел ли он ей замену? Именно такой вариант представлялся мне наиболее разумным объяснением его отсутствия в замке.
Он появился в замке незадолго до того, как Филипп и Клод должны были возвратиться после медового месяца, но, и вернувшись, не сделал попытки увидеться со мной. Я спрашивала себя, а не чувствует ли он мое неодобрительное отношение ко всему происходящему?! Хотя; собственно, его вряд ли волнует, что я думаю по этому поводу.
Я была обескуражена, ибо надеялась снова поговорить с ним, и очень боялась того момента, когда должны были вернуться Филипп и его жена. Ведь Клод невзлюбила меня, а она, по моему убеждению, была из тех женщин, которые не делают секрета из своего отношения к тому или другому человеку. Возможно, придется принять предложение Филиппа – помочь мне найти другую работу.
После трех недель медового месяца они возвратились в замок. И уже на следующий день мне пришлось столкнуться с Клод и еще раз убедиться в том, насколько глубоко она меня невзлюбила.
Мы встретились с ней, когда я шла из галереи.
– Я думала, что вы уже закончили работу, – сказала она. – Я помню, на каком этапе вы находились в рождественские праздники.
– Реставрация картин – вещь чрезвычайно тонкая и кропотливая. А коллекция живописи в замке находилась в очень запущенном состоянии.
