(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна

Я впихнул ее обратно в кабинет, закрыл дверь, положил руки на плечи.

— Мил, прости.

— Леша, я терпеть не могу такие вещи, — она яростно сверкнула глазами. — Помнишь, ты в самом начале говорил, что не пьешь коктейли? Так вот я — тоже. И, кажется, не давала тебе поводов сомневаться. И терпеть такие заявы не буду. Потому что сначала начинается «ревнует — значит, любит», потом «бьет — значит, любит». Я понимаю, иногда это не контролируется. Но если не можешь держать при себе, то…

— Мила! Хватит!

А поскольку она, похоже, останавливаться не собиралась, пришлось заткнуть ей рот самым действенным способом — поцелуем. Милка сначала пыталась дергаться, но сдалась и даже потихоньку стала отвечать.

— Леш, давай все окончательно проясним, — сказала она позже, поставив передо мной чашку кофе. — Чтобы больше таких тупых ситуаций не было. По работе мне приходится встречаться со всякими разными мужчинами. А еще приходится задерживаться. Иногда допоздна. Как и тебе, кстати. Но это не значит, что я где-то с кем-то трахаюсь. Либо ты это понимаешь и принимаешь, либо…

— Принимаю, — я поднял руки.

Насчет «понимаю» все было несколько сложнее. То есть я прекрасно понимал, что Милка права. Но еще понимал и то, что вот эта тупая ревность не от недоверия к ней и не от неуверенности в себе. Просто когда возвращаешься домой и видишь голую задницу мужика, воткнувшегося хреном в твою жену… В общем, как будто предохранители какие-то спалило ко всем херам. Безвозвратно. Так посмотришь на яркий свет, а потом долго еще на сетчатке лиловые пятна. Но объяснять это Милке сейчас было бы не слишком разумно. Может быть, когда-нибудь потом.

— Что касается Юры… Это мой близкий друг. Мы вместе учились на переподготовке и часто общаемся. И с этим, Леша, тебе тоже придется смириться.

— Постараюсь, — стиснув зубы, пообещал я. — Сразу скажу, что у меня таких подруг нет. Я вообще не дружу с женщинами. Что за работа хоть? Ну куда на собеседование ездила?

— Начальником юротдела «Скандии».

— Ого! — присвистнул я. — Жирно! Мы с ними работаем по ДМС. И что?

— Сказали, что я им, в принципе, подхожу, но они подумают и решат. И сообщат.

Не успела Милка договорить, как проснулся ее телефон. С недоумением посмотрев на дисплей, она ответила и тут же вытаращила глаза так, что те едва не выпали на щеки.

— Да… да… хорошо, — сказала с совершенно обалдевшим видом. — До октября… конечно, успею. Спасибо! Всего доброго… Лех, — Милка повернулась ко мне, — а меня взяли! В октябре ждут. Надо здесь все закончить. Ладно, ты допивай, а я пойду сдаваться начальству.

Глава 36

Мила

Я исходила из того, что ревность в той или иной степени присуща любому человеку. Даже если он в принципе не ревнив. Те самые невольные темные чувства, когда видишь, как твоя половина уделяет внимание кому-то еще.

Каждый делает мысленную пометку, увидев привлекательную, по его меркам, особь противоположного пола. Другое дело, что кто-то забывает об этом через секунду, а кто-то нет. Лешка когда-то сам признался, что он бабник. И на женщин смотрел, хотя и думал, что я этого не замечаю. Точно так же наверняка и сам замечал мой мимолетный интерес куда-то в сторону. Более серьезных поводов я старалась не давать и была уверена, что он тоже держит эту мини-ревность под контролем.

Поэтому сказанная им фраза произвела эффект пощечины. В голове щелкнуло, включился автопилот. Развернулась и ушла, бахнув дверью. Благо идти недалеко — до маминого дома пять минут. Впрочем, и остыть не успела, даже наоборот, разозлилась еще сильнее. На третьей кружке кофе злость стала более оформленной и четкой.

Полбеды, если это разовая акция. Если хорошо поковырять, я все-таки его спровоцировала. Какой-то Юра, о котором он знать ничего не знает, вдруг предлагает мне работу, я срываюсь из ресторана и убегаю, а потом появляюсь за полночь. Вполне можно понять, что мужик психанул. Тем более это Леха, который вообще взрывной, как шипучая карамель. Но где гарантия, что это просто псих, облеченный в такую пакостную форму, а не реальная ревность, сорвавшаяся с цепи? Что, если это будет повторяться снова и снова, по поводу и без? Готова ли я терпеть подобные выходки, убеждая себя, что недостатки есть у всех, а так-то он человек хороший?

По всему получалось, что если и смогу, то недолго. Я вообще не выносила таких вещей, а еще меньше хотелось, чтобы за этим наблюдала Инка. Мама отца капитально ревновала, и сцены, которые она ему закатывала, оставили у меня самое тягостное впечатление. Как говорила одна моя знакомая-психолог, у каждого своя детская психотравма, обеспеченная родителями. У Инки она и так уже была — от меня и от Кота. Усугублять точно не стоило.

На четвертой кружке желудок все-таки сделал козью морду, напомнив о своем существовании. В холодильнике царил абсолютный вакуум, но в шкафу нашлась почти целая упаковка лимонных вафель, которые я принялась яростно грызть.

Уснуть так и не удалось, поэтому на работу приехала уже в полвосьмого, хотя раньше половины девятого у нас никто не приходил.

— Вы первая сегодня, — удивился, зевнув, охранник.

Чтобы выкинуть из головы лишние мысли, я занялась уборкой в компе. На тот случай, если все-таки возьмут в «Скандию». Ну а если не возьмут, значит, у меня будет прибранный комп, тоже неплохо. Всегда удивлялась, как быстро нарастает ворох ненужных документов и закладок. В девять пришли клиенты, пожилая супружеская пара, судившаяся с частной клиникой по поводу ненадлежащего качества оказанной услуги. Качество там действительно было так себе, поэтому дело выглядело перспективным, но очень уж мусорным — требующим неимоверного количества всевозможных справок и экспертиз.

Увидеть в коридоре Лешку я точно не ожидала. Бомбанули одновременно две ракеты: зеленая — радости, красная — злости. Причем красная была на несколько мегатонн мощнее, и все это вылилось в поток сознания, который он прервал, вжираясь в мои губы. Так, что стало больно.

Между прочим, нечестный прием! Запрещенный даже. Международной… конвенцией…

Потом я все-таки попыталась до него донести, что эта сцена была первой и последней. Дошло или нет? Я надеялась, что все-таки дошло. Как бы там ни было, в мою риторику вклинился телефонный звонок. Исполнительный директор «Скандии» коротко проинформировал, что к октябрю я должна расплеваться со всеми своими делами и выйти на работу.

Бинго!

Вечером Лешка заехал за мной, и мы отправились… ну да, в ресторан — отметить событие. Уж лучше бы прямой наводкой домой и в постель, потому что за ужином чуть не разругались еще разок. Лехе вздумалось снова поднять вопрос о том, где мы будем жить. Я категорически отказалась переезжать к нему, заявив, что его квартира похожа на совковый барак. На это он вмазал, что моя — на тараканью помойку. Я сказала, что мою квартиру вполне можно привести в порядок, а вот его конуру не спасет даже евроремонт, настолько она дешманская.

— Дешманская, значит? — сощурился он. — Окей. Я дарю дешманскую квартиру матери, а она мне — свою долю пентхауса. Идет? Что ты глазами хлопаешь, как сова? Она мне давно это предлагала. Будем жить в буржуинских хоромах. Дорохо и бохато.

Я поняла, что загнала себя в ловушку. В буржуинских хоромах было в кайф красиво развратничать на шелковых простынях. Но жить там под вой ветра? Вот спасибочки-то!

Пришлось пустить в бой тяжелую артиллерию.

— Леш, давай спокойно и разумно, ладно? — я примирительно погладила его руку. — Инкин садик в пяти минутах ходьбы. Очень хороший садик. Там подготовка к школе, логопед и английский. Из этого садика они все дружно переходят в прогимназию, а потом в гимназию. Тоже хорошие, обе. А еще рядом бассейн. И мама, которая водит Инку и в сад, и в бассейн. И оставляет у себя ночевать.

Но Леха и не думал сдаваться.

— Мила, сейчас мы в твоей обувной коробке поместимся. И даже можем диван поменять на человеческую кровать. Но я хочу еще детей. По крайней мере, одного — точно. И там уже будет тесно. Поэтому предлагаю ни вашим ни нашим. В «Парусах», если не ошибаюсь, следующую очередь сдают в конце этого года. Те же пять минут и до твоей мамы, и до сада. Продаем две конуры, покупаем нормальную большую квартиру.