Громкий шепот - Милас Мари

– Очень непредусмотрительно, – фыркаю я.

– Так случается, когда не занимаешься сексом… долго, – ворчит он.

– Что?

Как такое возможно? Ну, в смысле, я предполагала, что у Макса не было женщины с того момента, как я с размаху выбила дверь и вломилась его жизнь. Но…

– Ты первая женщина, которая спала на этой кровати после того, как я выбросил к чертовой матери ту, на которой…

О черт.

– Не продолжай. Я понимаю. – Притягиваю его за шею и целую, заставляя замолчать. Сейчас не время выяснять подробности того, как его брат очередной раз воткнул нож ему в сердце.

Макс бросает меня на кровать, соприкасается со мной всем телом и обхватывает рукой мое лицо, скользя языком по моим губам. Он поглощает каждый мой хрип и стон, вызываемый требовательным движением его бедер поверх моих.

Я хватаю его за задницу, закидываю ногу, подцепляю пальцами резинку спортивных штанов и стягиваю их вниз.

– Талант. Балет был тебе полезен, – усмехается он.

Макс проводит горячими ладонями по моей шее, переходит на грудь и спускается к животу, припадая к нему губами, а затем останавливается на краю нижнего белья. Не сводя с меня глаз, скользит языком от одной тазовой кости к другой, проскальзывает большими пальцами под тонкое, почти ничего не скрывающее кружево, и стягивает его вниз.

Трепет проносится по моим нервным окончаниям, вызывая дрожь. Низ живота прорезает рой бабочек, когда язык Макса дотрагивается до клитора.

– О черт! – выкрикиваю я, не силах совладать с собой.

Несколько умелых и четких движений, выполненных его языком, подводят меня к краю пропасти. Каждый участок кожи полыхает, требуя большего. Я хватаюсь за его голову, крепко сжимая волосы. Макс просовывает ладони под меня, резко притягивает за ягодицы и усиливает давление.

У меня нет шанса протестовать, нет шанса апеллировать.

Перед глазами появляются черные точки, а волна жара омывает все тело и воспламеняется между бедер. Макс надавливает указательным и средним пальцем на клитор и совершает очередной фокус языком, выбрасывая меня за пределы чертовой реальности.

Он выиграл это дело.

Небольшой озноб пробегает по телу, ноги дрожат, и я не могу выровнять сердцебиение.

Макс не дает мне прийти в себя и моментально накрывает своим телом, возвращая тепло. Хотя я и так вся горю с головы до пят.

– У тебя талантливый рот. Не удивительно, что ты непобедим в зале суда. – Я провожу рукой по его груди, опускаюсь вниз и накрываю ладонью член.

– Не только ты можешь применять свои таланты. – Макс со стоном сталкивает наши губы, не прекращая вращать подушечкой большого пальца по клитору.

Я в тумане. Не понимаю, где заканчиваюсь я и начинается он. Слышу лишь наши удовлетворительные хрипы и не хочу покидать этот момент.

Макс разрывает обертку презерватива и легким движением руки раскатывает его по члену. Он находит мой взгляд, насквозь прожигая своими глазами цвета раскаленной карамели.

– Я люблю тебя. Тебе не обязательно ничего говорить вслух. Я могу читать тебя там, где ты слепа. – Он закидывает к себе на плечо мою ногу и входит одним движением. – Просто оставайся со мной.

Я со стоном выгибаю спину и хватаюсь за изголовье кровати, царапая ногтями мягкую кожу.

– Останусь, – слышу я свой голос, но в голове звучит «рано или поздно все равно придется уйти, чтобы наконец-то исцелиться и позволить себе любить этого мужчину».

Макс прижимает ладонь к низу моего живота и слегка надавливает, прежде чем сделать новый толчок. Это усиливает ощущение, и я чувствую всю его длину каждой клеткой.

– Это невыносимо, но так чертовски хорошо одновременно, – хрипит он, вновь погружаясь в меня.

Одна его рука удерживает мою ногу на плече, а другая сжимает бедро, не позволяя сдвинуться с места. Не то чтобы я собиралась.

Макс ускоряет темп, выводя нас на новый уровень наслаждения. Сбрасывает мою ногу и сплетает наши тела. Он двигается быстрыми волнообразными движениями, а я прослеживаю руками каждый мускул на его спине.

Меня до ужаса пугает каждая эмоция, ищущая выход прямо сейчас. Я так чертовски устала держать все в себе и извращать свои истинные чувства…

Он смыкает свой рот вокруг моего соска, а рукой играет с пирсингом на другой груди.

Рядом с ним я наконец-то ощущаю себя женщиной, а не чертовой нерушимой китайской стеной. Чувствую себя живой. Я целую Макса яростно и отчаянно, показывая то, что не могу произнести вслух. Давая понять, что он нужен мне.

– Я… я… – Долбаные слова! Почему я столько раз позволяла им слетать с губ для ужасного человека, но не могу вымолвить их сейчас? – Я всегда буду выбирать тебя.

Внутри меня все сокращается, и взрыв, напоминающий извержение вулкана, разливает тепло по венам. Я не могу уследить за стонами, вылетающими из нас, но чувствую, что Макс тоже близок. Мы соприкасаемся лбами, встречаемся открытыми и уязвимыми взглядами, пробирающимися в отдаленные участки души. Он запутывается пальцами в моих волосах и шепчет:

– Мы были созданы, чтобы заполнить пустоту друг друга.

На этих словах Макс несколько раз резко толкается в меня и с хрипом кончает.

Спустя несколько минут я мягко провожу кончиками пальцев по его расслабленному и полному удовлетворения лицу, запоминая каждую морщинку и родинку. Он делает то же самое, соединяя веснушки у меня на переносице.

– Все хорошо? – спрашивает Макс, ловя мой взгляд.

– Ты оцениваешь себя на «хорошо»? – усмехаюсь я.

– Все отлично? – Он выгибает бровь.

– Да. – Я касаюсь губами его щеки. – Макс Гилберт, вы великолепно исполнили свой супружеский долг.

– Полагается ли мне награда? – Он перекатывается на спину, утягивая меня за собой.

Я располагаюсь у него на груди и обвожу кончиками пальцев контур татуировки.

– Я могу сделать тебе кофе. Вроде как это тоже стало моим супружеским долгом. – На моем лице появляется улыбка.

– Вот видишь, а ты собиралась уходить. Я же не умею пользоваться кофемашиной. Ты такая жестокая, Валери, – драматично цокает Макс.

Я кладу голову ему на грудь, слушая ритмичное сердцебиение. Мне хочется остаться в этой комнате и объятиях этого мужчины навсегда. Но также я хочу иметь возможность дать ему не только маленькую часть себя, а все, что у меня есть. А для этого нужно склеить душу, которую разбили на тысячу осколков все люди до него.

Макс может до конца дней стараться дорисовать то, что давно было стерто, и определенно это будет иметь эффект. Но только художник знает, в каком порядке он будет брать краски, кисти и холст. Только я знаю, какие цветы и цвета гниют внутри меня. Мне нужно вырвать их с корнем.

– Я обещаю, что всегда буду выбирать тебя, но мне требуется исцеление, Макс, – тихо говорю я.

Несколько секунд ничего не происходит. Мне кажется, что Макс даже не дышит. Но затем он касается моего подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Хорошо, – произносит он полным эмоций голосом, прерывисто выдыхая. – Я знаю, что тебе это нужно. Просто… кажется, что мне уже не удастся вспомнить, какой была жизнь до тебя. – Он проводит рукой по моим волосам. – Вместе с тобой я полюбил жизнь, даже когда вокруг нас бушевал постоянный шторм. Мне хочется отдать все деньги мира, лишь бы ты была счастлива. Именно поэтому я и отпущу тебя. На время. А потом завоюю вновь.

Господи, этот мужчина… Ему не придется этого делать.

– Я слишком долго ждал тебя в своей жизни, чтобы так легко отказываться.

Макс смахивает слезу с моей щеки. Я понимаю, что залила слезами всю его грудь. Еще никогда так не гордилась тем, что плачу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы подарить этому человеку лучшую версию себя. Цельную. А не по кусочкам. Он единственный, ради кого я готова это сделать.

– Из-за меня плачет Валери Гилберт, я счастливчик, – с болью усмехается он. Гилберт. Он все еще называет свою фамилию. – Не каждый удостаивается такой чести.

– Макс.