Американский принц (ЛП) - Симон Сиерра

— Иди сюда, ангел, — говорит он.

Я смотрю на окна, где снаружи стоит охрана, обращенная лицом к Розовому саду.

— Они не будут подглядывать, — уверяет меня Эш. — А если и сделают это, то увидят лишь, как президент усадил на колени свою новоиспеченную супругу. Сделал небольшой перерыв, чтобы осыпать поцелуями свою жену.

Я опускаюсь к нему на колени, наблюдая за тем, как Эш расправляет подол сарафана.

— И это все, что ты собираешься делать? Осыпать меня поцелуями?

— Далеко не только это, — спокойно говорит мой муж, залезая рукой под ткань, чтобы расстегнуть свой ремень, высвобождая член. Другой рукой он отодвигает в сторону мои стринги, проводит пальцами по киске, убеждаясь, что я достаточно мокрая, а затем подталкивает мои бедра вверх, чтобы погрузиться в меня. Соски тут же твердеют, по всему телу бегут мурашки, и я чувствую, как толстый ствол продвигается все глубже и глубже. Он давит на мои бедра, насаживая на себя, и его член проникает еще глубже. Я вздрагиваю и чувствую, как мои щеки и грудь опаляет жаром. Эш обнимает меня за талию, прижимая к себе.

— У меня был тяжелый день, — спокойно произносит, как будто его ни капли не волнует наш тайный секс перед огромными окнами. — И мне необходимо кончить в тебя. И что ты скажешь, когда я сделаю это?

Я изо всех сил пытаюсь подобрать слова, но воздух покидает легкие от глубоких пронзающих толчков его члена.

— Я скажу… Ах!.. Скажу «спасибо».

— Такой ответ меня не устраивает. — Эш подтверждает свои слова резким толчком вверх, и я едва не вскрикиваю, вовремя подавляя порыв.

Я знаю, чего он хочет.

— Я скажу вам: «Спасибо, господин президент».

— То что надо.

А затем, сохраняя полный контроль, Эш приподнимает меня вверх, удерживая на весу, и наклоняется для поцелуя. Он дергает мои бедра вниз, кончая в меня, наполняя своим семенем, а затем снимает с себя и заставляет встать на ноги.

Эш словно просто удовлетворил физическую потребность, типа выпил воды и размял затекшую шею, а потом снова вернулся к своим делам. И действительно, пока я разглаживаю ткань сарафана, он поворачивается к столу и берет газету, которую читал до моего прихода.

— Спасибо, господин президент, — говорю я, чувствуя неловкость и пылающий жар между ног от мысли, что меня вот так просто использовали.

Мысль об этом невыносимо возбуждает, и одновременно усиливает чувство одиночества, которое я испытывала весь день. Так вот какой будет наша семейная жизнь?

— Спасибо, миссис Колчестер, — отвечает он. — Увидимся ровно в семь.

— Да, сэр. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но останавливаюсь, когда слышу его слова.

— Встретишь меня обнаженной, стоя на коленях, руки за спиной. Бедра раздвинуты, чтобы я видел твою киску. Я ожидаю, что она будет мокрой.

— Да, сэр.

— И еще, миссис Колчестер. — Я поднимаю глаза и вижу намек на улыбку на его строгом лице. — Твой визит стал лучшей частью этого дня.

Я краснею от счастья и ухожу, давая мужу возможность поработать.

***

Когда поднимаюсь наверх, меня уже ждут несколько писем от Линетт, и я ощущаю приближающийся приступ паники от мыслей о том, что этой осенью мне предстоит совмещать обязанности первой леди с работой в Джорджтауне, но решаю пока не зацикливаться на этом. Скоро придет Эш и прогонит все сомнения и тревоги туда, где они больше не смогут меня достать.

Позже мой муж входит в гостиную, примыкающую к нашей спальне, и я уже жду его в желаемой позе: стою на коленях, грациозно скрестив руки за спиной и широко раздвинув бедра, выставляя напоказ свою киску. Но, даже не смотря на то, что сделала все, как мне было приказано, в ту минуту, когда его большое тело заполняет дверной проем, я понимаю, что что-то не так.

Я не осмеливаюсь посмотреть на его лицо, но в этом нет необходимости. Нечто мощной волной исходит от него — будь то гнев, раздражение или разочарование, — и я чувствую этот накал, когда он проходит мимо меня к комоду. Слышу, как шелестит ткань его пиджака, звенят запонки, брошенные в ящик комода, звук развязываемого шелкового галстука. Он молчит, и когда встает передо мной, я вижу босые ступни и закатанные рукава рубашки. По какой-то причине от вида его босых ног в моей голове звучит тревожный звоночек.

Мои мысли возвращаются к Овальному кабинету. Я его чем-то расстроила? Какие-то проблемы по работе? Что могло случиться за последний час, чтобы он так изменился?

Рукой он хватает меня за волосы, и моя голова откидывается назад.

— Назови стоп-слово, — сквозь зубы произносит он. — Назови его, чтобы я знал, что ты в курсе, как меня остановить.

Я никогда не видела его таким — злым и бешенным. Это действительно пугает. И одновременно возбуждает. Мой пульс зашкаливает, киска пульсирует, кожу покалывает от его прикосновений.

— Максен, — шепчу я. — Вот мое стоп-слово.

И в следующее мгновение он тащит меня за волосы в гардеробную. Колени горят от трения о ковер, я извиваюсь, перебирая руками и ногами, чтобы хоть как-то облегчить боль в коже головы. Эш отпускает мои волосы и подходит к полке с обувью, отодвинув ее, открывает потайной шкаф с веревками, игрушками и прочими предметами, предназначенными для доминирования, использования и удовлетворения.

Я не новичок, но мне чужды все эти штучки, когда он в таком настроении.

Мое тело сотрясает дрожь.

— Вы… недовольны мной, сэр?

Он бросает на меня резкий взгляд.

— Я не разрешал тебе говорить.

— Сэр, пожалуйста…

Теряя остатки терпения из-за моей болтовни, Эш хватает стек и указывает на низкую скамейку посреди комнаты, предназначенную для того, чтобы джентльмену было удобно зашнуровать ботинки.

— На скамью. Задница вверх, рот закрыт. Поняла?

Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь отыскать малейший след моего Эша, того понимающего человека, которого люблю. Но не вижу ничего, кроме неприкрытого гнева. И боли. Дрожа, я ложусь поперек скамьи, но даже не успеваю устроиться поудобнее, когда стек ударяет по заднице.

Резко вскрикиваю от неожиданности, и получаю новую порцию ударов. Он порет меня не шлепком, а рукоятью со шнуром, и удары приходятся от моей задницы до обнаженных бедер. Резкие и беспощадные. Я кричу от каждого, бессмысленно елозя ногами по полу, и слезы горячими дорожками стекают по моему лицу.

Блядь, как же больно. Настолько больно, что я не могу дышать. Так больно, что я не чувствую ничего, кроме этой боли.

Подобного еще не было, даже при порке ремнем я никогда не ощущала всей силы его эмоций, истинной тьмы, которую он всегда удерживал взаперти.

И я никогда не была настолько близка к тому, чтобы сказать стоп-слово. Знаю, Эш бы остановился, я уверена в этом так же, как в том, что небо голубое и солнце взойдет, но не хочу, чтобы он останавливался. Я хочу впитать его тьму, снять с его плеч все, что бы его не разозлило, хотя бы на время. И я хочу, чтобы он избавил меня от панических мыслей, которые преследовали меня с начала нашего медового месяца.

Стек замирает в воздухе и падает на пол рядом с моим лицом.

— Теперь беги, — говорит он, и я понимаю, что Эш запыхался; он так сильно и быстро порол меня, что устал.

Я поднимаю голову и смотрю на него сквозь туман боли и эндорфинов.

— Бежать?

— Я не разрешал тебе смотреть на меня. — Я быстро опускаю взгляд, и он продолжает: — Ты убегаешь, а я ловлю. Будешь бороться со мной, пока я не одолею тебя. А потом я возьму тебя. Поняла?

— Да, сэр, — шепчу я, и мое сердце колотится в груди. Я совсем запуталась. Так почему же едва сдерживаю улыбку?

— Вперед.

И я бегу. Вскочив на ноги, я выбегаю из гардеробной, пока Эш дает мне мгновение форы, а затем слышу, как он гонится за мной. Теперь понимаю, почему он снял обувь — в ботинках бегать сложно.

Я выбегаю из спальни, двигаюсь через гостиную, в Желтую овальную комнату. Эш близко. Его ноги длиннее, шаги уверенные, поэтому я выскакиваю в коридор и бросаюсь в следующую комнату, вопреки всякой логике надеясь, что найду выход, но слишком поздно понимаю, что оказалась в спальне Линкольна. Угодила в ловушку.