Сьюзен Филлипс - Мое непослушное сердце
— Как только разнеслись слухи, что я построил здесь дом, куча идиотов ринулась сюда, как на выставку моих работ.
Лили взяла протянутую Молли ложку и начала помешивать кофе.
— Похоже, вы не слишком высокого мнения о ваших почитателях, мистер Дженнер.
— Они пресмыкаются перед моей славой, ничего не зная о творчестве. Начинают лепетать, какая честь познакомиться со мной, но три четверти из них в жизни не видели ни одной моей картины.
Молли не могла спустить такого оскорбления.
— «Задумчивая Мэйми», ранняя акварель, нарисована в шестьдесят восьмом году. — Она налила lecro на сковороду. — Эмоционально насыщенная работа, пронизанная светом, хотя рисунок отличается обманчивой простотой линий. «Приметы», написаны где-то в семьдесят первом. Акварель, техника «сухой кисти». Критики изничтожили ее, но они ошибались. К девяносто восьмому году вы перешли на краски, замешенные на акриловых смолах, и создали «Пустынную серию». Стилистически эти картины — компиляции, постмодернистская эклектика, классицизм с уклоном в сторону импрессионизма, но только вам могло сойти с рук нечто подобное.
Кевин гордо улыбнулся:
— Молли с отличием окончила Северо-Западный и пишет детские книги. Лично мне в ваших работах больше всего нравится пейзаж… Понятия не имею, когда вы его написали и какого мнения о нем критики, но там, в глубине, фигура парнишки, и мне это нравится.
— А «Уличная девчонка»? — вмешалась Лили. — Одинокая женская фигура на городской улице: поношенные красные туфли, усталое грустное лицо. Десять лет назад эту работу продали за двадцать две тысячи долларов.
— Двадцать четыре.
— Двадцать две, — уверенно возразила Лили. — Я сама ее купила.
Лайам Дженнер, кажется, потерял дар речи. Но ненадолго.
— Интересно, чем вы зарабатываете себе на жизнь?
Лили спокойно отпила кофе и сказала:
— Когда-то я расследовала преступления.
Молли хотела было промолчать и оставить уловку Лили без последствия, но все же решила раскрыть секрет:
— Это Лили Шерман, мистер Дженнер. Знаменитая актриса.
Лайам выпрямился и, уже более внимательно присмотревшись к Лили, пробормотал:
— Тот дурацкий постер… Теперь я помню. На вас был желтый купальник-бикини.
— Да, верно, но дни постеров для меня определенно миновали.
— И слава Богу. Снимок был просто непристойным.
Изумление Лили сменилось негодованием:
— В нем ничего непристойного не было!
Густые брови художника снова сошлись.
— Непристойно закрывать такое тело чем бы то ни было.
Вам следовало ходить обнаженной.
— Я в столовую, — буркнул Кевин.
Даже тройка диких коней не могла утащить Молли с кухни, и она поставила перед постояльцами оладьи.
— Обнаженной? — Чашка Лили громко стукнула о блюдце. — Ни за какие деньги! Однажды мне предлагали целое состояние за снимки для «Плейбоя», но я отказалась.
— Какое отношение имеет к этому «Плейбой»? Я говорю об искусстве, а не о развлечениях, — бросил Лайам, принимаясь за оладьи, — Превосходный завтрак, Молли. Бросьте это заведение и приходите ко мне готовить.
— Видите ли, я вообще-то не кухарка, а писательница.
— Ах да, детские книги! — Его вилка замерла в воздухе. — Я сам подумывал написать книгу для детей. — Ловко подцепив оладью с тарелки Лили, Дженнер добавил:
— Возможно, мои идеи не найдут признания.
— Особенно если эти идеи имеют отношение к обнаженной натуре, — усмехнулась Лили.
Молли рассмеялась.
Дженнер обжег ее уничтожающим взглядом.
— Простите. — Молли закусила губу, но, не выдержав, совершенно неприлично фыркнула.
Лицо Дженнера еще больше омрачилось.
Молли хотела было снова извиниться, но вовремя разглядела легкую дрожь в уголках его губ. Итак, Лайам Дженнер не такой брюзга, каким притворяется. Черт побери, да тут с каждой минутой становится интереснее и интереснее!
Лайам ткнул пальцем в полупустую кружку Лили.
— Можете взять это с собой. И остатки завтрака тоже.
Нам нужно идти.
— Я никогда не обещала позировать для вас. Вы мне не нравитесь.
— Мало ли что. Я вообще никому не нравлюсь. Вы, разумеется, будете мне позировать. Да люди в очередь становятся, чтобы добиться такой чести! — саркастически воскликнул он.
— Рисуйте Молли. Посмотрите только, какие у нее глаза!
Дженнер воззрился на Молли. Та смущенно покраснела.
— Действительно, необычные, — согласился он. — Поразительное лицо, но слишком молодое, чтобы воплотить в себе истинное понимание смысла жизни.
— Эй, нечего говорить обо мне так, словно я в сотне миль отсюда!
Дженнер приподнял темную бровь и перевел взгляд на Лили:
— Дело во мне, или вы так упрямы от природы?
— Вовсе я не упряма. Просто защищаю вашу репутацию художника. Будь мне двадцать, я, возможно, и согласилась бы, но…
— Но с чего это мне вдруг взбрело бы рисовать вас в двадцать лет? — с искренним недоумением осведомился он.
— О, думаю, это очевидно, — беспечно бросила Лили.
Лайам всмотрелся в нее, очевидно, начиная что-то понимать.
— Ну конечно, — покачал он головой. — Наша национальная одержимость похуданием. По-моему, в вашем возрасте поздновато увлекаться подобными вещами, не находите?
Лили, нацепив на лицо сияющую улыбку, поднялась и шагнула к двери.
— Вы правы. Спасибо за завтрак, Молли. Прощайте, мистер Дженнер.
Художник проводил ее взглядом. Молли тихо вздохнула.
Интересно, заметил он, как напряжены плечи Лили и как скованно она держится?
Сама она ничего не сказала и отошла, позволяя Дженнеру спокойно допить кофе. Наконец он собрал тарелки и отнес в раковину.
— Давно я не ел таких оладий. Лучшие в мире. Сколько я вам должен?
— Должны?
— Не даром же вы всех кормите! Это коммерческое предприятие, — напомнил он.
— Да, но вы у меня в гостях. Я рада, что вам понравилось.
— Весьма признателен. — Он повернулся к двери.
— Мистер Дженнер!
— Просто Лайам.
Молли улыбнулась:
— Приходите завтракать, когда пожелаете. Если не хотите ни с кем встречаться, можете выйти через кухонную дверь.
Лайам нерешительно кивнул:
— Спасибо. Вполне возможно, я так и сделаю.
Глава 14
— Подойди ближе к воде, Дафна, — попросил Бенни. — Честное слово, я тебя не забрызгаю.
Дафна устраивает беспорядок— Как насчет новой книги? Есть идеи? — поинтересовалась на следующий день по телефону Фэб.
Не слишком приятная тема, но, поскольку последние десять минут Молли как могла отбивалась от бесцеремонных расспросов Курицы Силии о Кевине, особенно выбирать было не из чего. Сестру хлебом не корми — только дай выпытать что-нибудь об их отношениях.
