Вне пределов (ЛП) - Энн Джуэл Э.

Но я не буду её принуждать.

— Дейзи и меня.

Я избавляю её от неловкости.

Она медленно выдыхает и улыбается.

— Я тоже. Итак, вы расстались.

Я киваю.

— И ты собираешься оставить меня в неведении? Вы снова сошлись?

— Мне нужно собрать вещи для поездки. Мой рейс в шесть утра. Здесь две комнаты для гостей. Выбирай любую, какую захочешь. Полотенца в ванной.

— Хочешь, я уложу Морган в постель?

Я встаю.

— Нет. Я хочу сам это сделать.

Она сжимает губы, не в силах скрыть усмешку.

— Что?

— Ничего.

Она качает головой.

— Расскажи.

Я скрещиваю руки на груди. Эта девушка разжигает моё любопытство.

— Просто вспомнила о правиле «Не держи ребёнка на руках», которое ты ввёл, когда я начала у тебя работать. Теперь ты держишь её на руках, обнимаешь и хочешь уложить спать, даже несмотря на то, что у тебя есть дела. Ты стал самостоятельным, и это… — она пожимает плечами, — … приятно.

Я киваю. От любой другой двадцатиоднолетней девушки это прозвучало бы как снисходительный комплимент. Суэйзи знает меня дольше, чем думает, так что для меня чертовски важно, что она думает, будто я справляюсь с тем, что, несомненно, является самым большим испытанием в моей жизни.

— Спасибо. Начало было непростым. Я прочитал множество книг по воспитанию, планированию и самоконтролю. Кажется, я забыл следовать своей интуиции. Однако, одна властная няня помогла мне осознать ошибочность моих действий.

— Удивительно, что ты её не уволил.

— У неё на меня много компромата.

Улыбка Суэйзи становится шире.

— Как думаешь, они лишат тебя докторской степени, если я скажу им, что ты списал на тесте по испанскому?

— Сомневаюсь. — Я смеюсь. — Особенно когда они поймут, что ты ещё не родилась, когда это случилось.

Уголки её рта приподнимаются в улыбке, когда она смотрит на Морган.

— Хм… это было бы трудно объяснить, особенно когда я не могу объяснить это себе.

— У меня есть теория.

Она теребит подол своей рубашки, и нервный смешок переходит в тихий кашель.

— Уверена, что существует множество теорий, но ни одна из них не имеет абсолютного смысла. Я не уверена, что мы когда-нибудь узнаем. Но… Я лучше позволю тебе уложить Морган в постель, чтобы ты мог собраться в дорогу.

— Хочешь услышать мою теорию?

Я игнорирую предупреждения доктора Олбрайт, поскольку с каждым днём моё желание общаться с девушкой, которую я знал, становится всё сильнее.

Суэйзи берёт свою сумку, поворачиваясь ко мне спиной.

— Не думаю.

— Почему?

— Просто предчувствие, — говорит она, глядя себе под ноги.

— Тебе страшно?

— Изо дня в день.

Я сдерживаю слова, которые рвутся наружу, когда она скрывается в темноте коридора, поворачивая направо, в сторону гостевой комнаты.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Я НАХОЖУСЬ в гостевой спальне дома Нейта. Он хочет поговорить о реинкарнации.

Я не готова разрушить его надежды на воссоединение с подругой детства. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что он мне рассказал. Она не существует в моей голове так, как он. Если мы отправляемся в новое воплощение, то, конечно, должны помнить себя больше, чем кого-либо ещё из нашей прошлой жизни. Что произойдет, когда он поймет, что я — не она? Закончатся ли эти истории? Не стану ли я просто самозванкой в его и без того сложной жизни?

Я надеваю пижамные штаны и майку, беру телефон и падаю на кровать, чтобы позвонить Гриффину.

— Эй, я как раз собирался тебе позвонить.

— Правдоподобная история.

Я улыбаюсь.

— Правдивая история. Мы приехали около часа назад. Это безумие.

— Очевидно. Я едва тебя слышу.

Я морщусь. Нет необходимости кричать и будить Морган. Это не я пытаюсь говорить, когда вокруг шум толпы, смешанный с рёвом мотоциклов.

— Извини… — Его голос немного приглушается. — Лучше?

— Да.

— Я зашел в туалет. Ну… в уличный туалет.

— Фу…

— Да. Здесь охрененно пахнет.

— Тогда не буду тебя задерживать. Я просто хотела пожелать спокойной ночи. Сегодня я остаюсь у профессора, потому что он уезжает рано утром.

— Надеюсь, в отдельной комнате.

Я смеюсь.

— Мне следовало бы обидеться, что ты чувствуешь потребность в подтверждении, но я хочу, чтобы ты думал обо мне, пока тебя не будет — пока женщины будут выставлять напоказ свои обнаженные тела рядом с тобой, пока выпивка льется рекой.

— Это означает, что ты спишь в отдельной комнате?

— Серьёзно, Грифф? Ты правда думаешь, что я сегодня буду развлекаться с профессором?

— Я не беспокоюсь о профессоре. Он старый, Суэйз. Наверное, ему нужно принять таблетку, чтобы взбодриться. Но я бы покривил душой, если бы сказал, что меня не беспокоит мысль о том, что ты проведёшь ночь с Нейтом. Я же говорил тебе… он только и думает о том, как твой ротик будет обхватывать его член, с тех пор как ты отправила ему сообщение, которое предназначалось мне.

— Он думает о ком-то, но точно не обо мне.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я расскажу тебе, когда ты вернёшься домой.

— Чувак! У тебя запор?

Мужской голос раздаётся на заднем плане.

— Иди нахуй! — Кричит Гриффин.

— Повеселись. — Говорю я с улыбкой, но она быстро исчезает с моего лица. — Но не слишком сильно.

— Сделаю всё, что в моих силах. Мне лучше выйти.

— Грифф?

— Да?

— У нас всё хорошо?

Сомнения — это отстой. Но они побуждают нас бороться за то, что важно в жизни.

Это серьёзное напоминание о том, что эмоции — это не наш выбор, а сложная смесь химических веществ, которая бушует в нашем теле, влияя на наши отношения.

— У нас всё хорошо. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Он завершает разговор, но я продолжаю держать телефон у уха. Мне хочется обнять… его. Когда я убеждаюсь, что разговор завершён, моё внимание переключается на фотографию, которую я украла. Она помята и загнута по краям. Мне не следовало носить её в кармане, но у меня есть здравая и хорошо продуманная идея: двадцатилетний Нейт в моём кармане может рассказать мне все свои истории. Вот как это устроено.

Фотография Нейта расскажет.

Моя задница слушает.

Неизвестный способ общения между задницей и мозгом передаёт информацию в моё сознание.

Я смеюсь. Оказаться в изоляции? Без проблем. Я на сто процентов самодостаточна.

Если бы я нашла эту фотографию в подростковом возрасте, то непременно увеличила её и прикрепила к потолку своей комнаты. Я бы грезила об этом сексуальном парне, похожем на серфингиста, и его задумчивом взгляде. Я бы убедила своё прыщавое личико и косолапость, что он думает обо мне.

— Да что с тобой не так?

Я бросаю фотографию на кровать рядом с собой и провожу рукой по лицу.

Нуждаясь в стакане воды, я засовываю фотографию под подушку и выскальзываю в коридор. Мои ноги прирастают к полу, когда вид Нейта, укачивающего Морган, утоляет мою жажду. Одной рукой он прижимает к себе Морган, а в другой держит книгу «Спокойной ночи, Луна».

Я влюблена.

Это трудно объяснить даже самой себе. Смерть Дженны привела меня сюда. Я уверена, что судьба сыграла свою роль. Я не знаю, что движет судьбой. И я, конечно, не знаю, какой урок должна извлечь из этого. Но я влюблена в историю Натаниэля Ханта. Она настолько трагична, что в такие моменты, как этот, не может быть ничего прекраснее.

Я не могу перестать думать об этом.

Это словно песня крутится у меня в голове.

Это фильм, который хочется смотреть до тех пор, пока я не запомню каждую сцену и каждую реплику.

Это моя любимая книга, которую я перечитывала множество раз, пытаясь найти в ней что-то новое, что-то более глубокое.

Однако это не просто увлечение книгой, песней, фильмом… Любовь, которую я испытываю к чему бы то ни было, гораздо глубже. Я связана с ней так же, как и с любовью к Гриффину, но в то же время иначе. Эта любовь принадлежит и мне. Я не просто сторонний наблюдатель, восхищающийся и желающий, чтобы это стало моей жизнью.