Вне пределов (ЛП) - Энн Джуэл Э.
— Я буду звонить тебе каждый вечер, как только будет появляться сигнал.
Я медленно киваю, прогоняя свои страхи.
— И, если я не звоню, значит, у меня плохая связь. Вот и всё, что это значит. Ничего больше. Хорошо?
— Я люблю тебя.
Мой голос обрывается на последнем слоге.
— Я тоже тебя люблю.
Он целует меня в последний раз и садится на свой мотоцикл.
Без меня.
Я думаю о Морган и Нейте, но это не помогает. Слишком сильный страх сжимает моё сердце. Может быть, позже мой альтруизм облегчит беспокойство, но сейчас у меня всё болит.
Ревут двигатели. Вспыхивают фары. Мой мир выезжает на улицу, переключает передачи и уносится прочь, помахав напоследок рукой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ГРИФФИН ЗВОНИТ мне три раза. Это был долгий день в пути. За час до остановки на обед они попадают под дождь. Я всё ещё сомневаюсь, правильное ли решение приняла, но не жалею, что пропустила ливень.
Сегодня поздно утром у Морган спал жар. Она не совсем поправилась, но, по крайней мере, уже ест. Нейт должен скоро прийти домой с ужином. Я то и дело смотрю на свою сумку с вещами, которую оставила на полу. Он уезжает на конференцию рано утром, так что следующие две ночи я проведу здесь. Это будет необычно.
Я извлекаю из кармана фотографию, которую стащила. У меня странная потребность носить её с собой. Я не могу оторвать от него взгляда. Это Нейт, которого я не знала тогда и не знаю сейчас. В какой-то момент всё обрывается. Годы, наполненные пустотой, не дают мне покоя. Проклятье… всё связанное с этим не даёт мне покоя.
Когда он открывает дверь, раздаётся звон. Я согласилась на его предложение воспользоваться сигнализацией, потому что не люблю, когда люди подкрадываются ко мне.
Возможно, это связано с тем, что я привыкла шнырять повсюду, но также из-за украденной фотографии. Я убираю её обратно в карман.
— Привет.
Он ставит на прилавок коробку с пиццей и бумажный пакет из-под продуктов.
— Привет.
Я засовываю руку в карман, чтобы убедиться, что не помяла фотографию, которую торопливо спрятала в карман.
— Время качаться.
Он улыбается Морган, сидящей на качелях.
— Да. Она только что поела.
— Я купил кое-какие продукты, так что тебе будет чем перекусить, пока меня не будет. Я также оставлю наличные, чтобы ты могла заказать что-нибудь, если захочешь.
— Спасибо. Но тебе не нужно оставлять наличные. Если бы я не оставалась здесь, мне всё равно пришлось бы покупать еду.
Он моет руки, одаривая меня мальчишеской улыбкой.
— Верно. Но ты делаешь мне огромное одолжение. Я не знаю, как тебя отблагодарить.
— Всё в порядке.
Я пожимаю плечами.
Улыбка Нейта увядает.
— Ты жалеешь, что осталась?
Опустившись на барный стул, я открываю коробку с пиццей. Обычная сырная.
— Девушка босса Гриффина сделала такой комментарий…
Я вздыхаю, всё ещё видя на её лице выражение «ты — глупая девчонка».
Нейт протягивает мне тарелку.
Я кладу на неё кусок пиццы.
— Она думает, что я сошла с ума, раз отпустила его одного. Очевидно, там много девушек. Алкоголь. Безумные вещи, о которых мне не хочется думать.
— Ты ему не доверяешь?
Он откусывает кусочек, садясь рядом со мной.
— Доверие. — Я смеюсь. — Всё дело в доверии. Когда я заговорила с ним о том, чтобы остаться здесь, он признался, что злится. Потом он сказал, что было бы несправедливо ожидать, что он не будет злиться, в конце концов, он же человек.
— Это справедливо.
Придвигаясь к нему всем телом, я закатываю глаза.
— Это справедливо. Он человек. Именно это и делает доверие таким сложным. Уверена, когда я в его объятиях, он и представить себе не может, что изменит мне. Но что, если он выпьет немного и подумает о том, что меня нет рядом. Обида нарастает, суждения размываются, а какая-то женщина, на которой нет ничего, кроме стикини26 в виде звезд, запрыгивает ему на колени. Что он должен делать? В конце концов… он всего лишь человек.
Нейт жует свою пиццу, но его брови слегка нахмурены, что свидетельствует о том, что он всё ещё обдумывает мои слова. Это не помогает
— Ты думаешь, я права, да?
Вытирая рот, он качает головой.
— Я этого не говорил.
— Но ты так думаешь.
— Ну вот, ты пытаешься и не можешь прочесть мои мысли.
Я смеряю его свирепым взглядом.
— Хорошо. — Он берёт ещё один кусочек пиццы и жуёт его несколько секунд. — Я подумал, что не знаю твоего парня достаточно хорошо, чтобы судить о нём. Однако, исходя из того, что я знаю о тебе, мне трудно поверить, что какой-либо мужчина стал бы тебе изменять. Но…
— Но?
Он пожимает плечами.
— Мы люди. Утверждать, что мы непогрешимы, рискованно. Один профессор, у которого я учился в колледже, говорил студентам, что излишняя уверенность может привести только к гибели. Будьте осторожны с такими словами, как «обещаю», «гарантирую», «всегда» и «никогда». — Нейт усмехается. — Из-за этой философии свадебные клятвы становятся немного сложнее. Я обещаю стараться быть верным. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы любить тебя и в болезни, и в здравии, столько, сколько смогу.
Я улыбаюсь, но не знаю почему.
— У тебя не получается успокоить меня.
— Прости.
— Серьёзно?
Он прикрывает рот салфеткой и кивает.
— Клянусь.
Салфетка не скрывает его ухмылки.
— Ты ужасен.
Я бью его по руке.
Его тело сотрясается от смеха.
— Ты у меня в долгу. Отвлеки меня от мыслей о том, что мой парень всего лишь человек. Расскажи мне ещё… о Дейзи.
— Ещё о Дейзи, да? — Нейт откидывается назад. На его губах появляется нежная улыбка, когда он встречается со мной взглядом. — Я могу это сделать.
∞
Натаниэль Хант, 15 лет
— ЧТО думаешь?
Я выпятил грудь и вздернул подбородок.
Дейзи обошла «Камаро» по подъездной дорожке, переводя взгляд с меня на машину, которую оставил мне дядя после своей смерти. До моего шестнадцатилетия оставалось три недели.
— Ну… она бесплатная.
Она слегка поджала губы, и её взгляд стал немного смущённым, когда она попыталась быть искренней, не говоря всей правды.
— Над ней нужно немного поработать, — я пожал плечами.
— Немного.
Она обошла машину ещё раз, скрестив руки на груди.
— Я прокачу тебя.
— У тебя ещё нет прав.
— Только по району. Мой отец вернётся домой только через несколько часов.
Я открыл дверь со стороны пассажира.
Она вздрогнула и закрыла уши ладонями.
— Вероятно, нужно будет обработать петли смазкой.
— Перестань быть такой ханжой. Залезай.
— Ханжой? — Она рассмеялась. — Я не ханжа. Но, пожалуй, сначала позвоню домой и уточню у мамы, когда мне делали прививку от столбняка.
— Просто немного ржавчины.
Она опустилась на мягкое сиденье.
— Полагаю, ты не представляешь, что такое «немного».
Я захлопнул дверцу и сел за руль — руль, весь заклеенный облупившейся чёрной лентой, но, тем не менее, мой.
— Здесь пахнет лесным пожаром.
Она поморщилась.
Я проигнорировал её жалобы. У меня была машина. Это всё, что имело значение.
Мой дядя был заядлым курильщиком, и на зеркале заднего вида висело с полдюжины освежителей воздуха с ароматом сосны, и ей не нужно было раздувать из мухи слона.
Мы проехали квартал и свернули на подъездную дорожку.
— Она неплохо едет.
Я протянул руку за подголовник Дейзи.
— Ты сумасшедший.
Она покачала головой, но никакая чопорность не смогла скрыть её улыбку.
— Хочешь потискаться на заднем сиденье, пока мой отец не вернулся домой?
— Нет.
— Нет? Правда? Хм… так непохоже на тебя.
Я забарабанил пальцами по рулю.
— Да, так не похоже на меня. Я всегда хочу тискаться на заднем сиденье машин со свалки.
— Ш-ш-ш… не оскорбляй Джорджию, когда находишься в ней.
Она засмеялась.
