Ледокол (СИ) - "Ann Lee"

— Могла бы иногда, — ржёт этот нахал.

— Вот сейчас доржешься, что не приеду на свадьбу, — обиделась я.

А что? Я всё-таки женщина, а не микросхема. Почему в меня только и можно, что тыкать в различные отверстия.

— Ну ладно, Юль, — примирительно засопел Кир, видимо поняв по моему тону, что я на грани, — ты же знаешь, что я люблю тебя! — еле выдавил из себя гад, потому что, голос его был сдавлен.

— Иди на фиг! — держу оборону.

— Давай, красивая не перегибай, — ворчит Кир.

— Это я ещё не догибаю, — фырчу, но уже успокаиваюсь, — если я не приеду, в этом будешь виноват ты! — и кладу трубку, пусть помучается гад.

Он, конечно, сразу перезванивает, но я сбрасываю.

Потом, пишет угрозы, и тогда ради спокойствия я выключаю телефон.

Вот такая романтика!

А потом пока накладывали макияж, и делали причёску, так и ждала, что вот-вот ворвётся и за шкирку оттащит, но было тихо. И я расслабилась. Затем и вовсе забыла про этот разговор. Не до того стало. Много разных хлопот. Приготовления. Последние штрихи. Телефон так и не включила, только в сумочку закинула, когда садились в лимузин.

19

Мама с папой тихо переговариваются, сидя рядом на сидении, Андрейка машет ножками, смотрит в окно. А я плотнее сжимаю свой букет из нежных розовых пионов, и почему-то сильно нервничаю. Копаюсь в себе и никак не могу установить причину.

Сомневаюсь в нём?

Нет.

Всё, что хотел мне доказать Кир, уже доказал. Да характер у него не подарок, как и мой, впрочем. И мы иногда так накаливаем обстановку, что искры летят в разные стороны. И тем обжигающее и приятнее примирение.

Значит дело во мне?

Но и здесь, покопавшись внутри себя не нахожу, отклика. Я решила для себя всё уже давно. Ещё тогда, когда узнала про Жанну, и поняла что не смогу его отпустить, хоть и давит сердце болью от предательства, всё равно, лучше с ним, чем без.

Тогда что?

Почему так волнительно?

Неужели я, как сопливая девчонка, волнуюсь именно из-за свадьбы. Переживаю, понравлюсь ли я ему. Думаю, о том, как всё пройдет? Всё ли готово?

Ведь я почти не участвовала в приготовлениях. Этим теперь занимаются специальные люди, которые берут на себя все хлопоты, а тебе на утверждение только предоставляют готовые результаты. А когда у тебя немерено денег, так тут вообще, только командуй, всё как ты пожелаешь.

Да я так не переживала, когда восемнадцатилетней девчонкой, ослеплённой любовью выходила за Юру. Тогда у нас уже был Андрей. Мы скромно расписались в ЗАГсе, и собрали родителей и немногочисленных друзей, на званый обед у родителей Юры. Всего было двенадцать человек. А тут пятьдесят.

Откуда?

Лимузин уже выехал за город. Погода сегодня не подкачала. Хотя на улице и было холодно, всё же март, в средней полосе, ещё совсем не весна. Но именно сегодня, ярко светило солнце, переливаясь на остатках подтаявшего снега, заглядывало в тонированный окна машины, бликовало в зеркалах. Ласково и игриво, словно уговаривая, поскорее раздеться и окунуться в весеннее настроение, когда вся природа просыпается, оттаивает.

Машина подъехала к большим кованым воротам, которые тут же начали распахиваться. Вдали виднелся шикарный особняк. Мы проезжали по дороге вымощенной камнем. Вокруг открывался вид на спящий ещё под снегом сад, с белыми статуями, и разбросанными повсюду беседками. Летом здесь, наверное, да что там, наверное, совершенно точно, красота. Но и сейчас, под яркими лучами солнца, было некое очарование. Застывшая на время природа пробуждалась, тянулась к жизни, возрождалась. Проталины тянулись трещинами по бурой траве, вспарывая серый снег. И везде, куда хватало глаз, было солнце. Яркое, невыносимо слепящее.

— Приехали, — вздохнул мама, когда машина затормозила у двухстворчатых резных дверей особняка.

Я посмотрела на неё, потом на папу.

— Так волнительно, словно впервые тебя замуж выдаём, — папа высказывает то, что у всех на сердце.

— Главное чтобы в последний, — кивает мама, и касается моей холодной руки, сжимает, — главное чтобы на всю жизнь!

— Я так на это надеюсь, — сжимаю её руку в ответ, потом прижимаю к себе сына.

— Ещё чуть-чуть! — шепчу всем, и мы замираем. Наслаждаемся тишиной, прежде чем шагнём в другую жизнь.

— Слава Богу, вы здесь! — дверца открывается, и в машину заглядывает девушка-организатор нашей свадьбы, Марина.

— А что мы опаздываем? — роюсь в сумке, чтобы посмотреть на телефон. Он мигает потухшим экраном. Я включаю его.

Мы все выходим на улицу.

— Нет, нет, просто, ваш жених, почему-то уверен, что вы не приедете, и готов тут уже всё разнести по камешку, — смущаясь, произносит Марина.

В моей руке вибрирует телефон, оповещая, о бесконечных сообщениях и пропущенных вызовах. Кир рвет и мечет. Угрозы перемежаются с уговорами, и обещаниями, того что он со мной сделает. Я же вроде, как оставила наш спор открытым, ещё и телефон выключила. В общем, никому здесь не завидую, кто стал свидетелем его буйства, видимо Марине досталось больше остальных. Она прямо трясётся.

— Марина простите его, пожалуйста, он просто…

— Он безумно вас любит, — заканчивает она, — он мечется, как раненый зверь. Уверен, что вы не приедете!

Мы заходим в шикарный вестибюль. Справа за закрытыми стеклянным дверями, виднеется наш зал для торжества. Там под натянутым шелком потолком свисают цветочные гирлянды. На окнах в свете солнечных лучей, переливаются нити стекляруса. Многочисленные круглые столики украшены яркими цветочными композициями, когда вся гамма, выдержана в приглушённом кремовом, бежевом цвете. Это очень красиво и изысканно.

Но мы идём в другую сторону. И здесь тоже роскошная гостиная, где уже меня ждут мои стилисты поправить мой макияж, отпарить складки на платье.

Я точно сегодня принцесса. Красавица. Надо только своё чудовище успокоить.

«Ямал угомонись, и перестань всё крушить вокруг, я уже здесь» — скидываю сообщение, пока девушки суетятся надо мной. Марина убегает всех расставить по местам. Мама с Андреем уходят с Мариной, папа остаётся со мной.

Смотрю на телефон. Ответа нет, но видно, что сообщение дошло, и прочитано.

Буду надеяться, что не убьёт при всех, подождёт хотя бы вечера.

Когда всё готово, я благодарю своих фей, как я прозвала девушек стилистов. Возвращается Марина, говорит, что всё готово.

— Как Кир? — спрашиваю, когда мы идём к выходу на задний двор, туда, где и будет происходить церемония.

— Вроде нормально, по нему трудно понять, но буйный огонёк из глаз вроде пропал! — отвечает Марина.

Да Кир изваяние, лишний раз на эмоции не выведешь. У меня только и получается.

Я распахиваю норковую шубку, чтобы было больше платья. Беру папу под руку. Марина открывает двустворчатые двери, и мы попадаем в сад.

Ну и что, что природа спит ещё. Это для сказки не помеха. Потому что по-другому не могу охарактеризовать, всю красоту этого места. И даже папа вздыхает ошарашено и крутит головой.

От порога ведут белые мраморные ступени. От ступеней ведёт такая же белая дорожка, сплошь усыпанная лепестками роз. А вдоль дороги стоят мраморные колоны, увитые цветами. Алыми, розовыми, малиновым. А возле колон, все наши друзья, родственники, восхищённо и восторженно смотрят на меня, не идущую, плывущую среди всей этой красоты, в потоках солнечного света. Туда где колонны сходятся, и причудливые лианы цветов переплетаются в арку, на небольшом постаменте. Звучит лёгкая красивая мелодия. Люди вокруг улыбаются. Машут подруги, охают тётушки. Мама так и вовсе всплакнула. А я во все глаза смотрю вперёд, туда, где с каменным выражением лица застыл мой бог.

При виде Кира я чуть не выпала в осадок, хорошо, что папа меня поддерживал. Это был не мужчина, это был какой-то небожитель.

Темно-синий элегантный костюм тройка облегал высокую, мощную фигуру. В расстегнутом пиджаке виднелась модная жилетка. Узкие брюки облегали стройные ноги. Кипельно-белая рубашка с воротником стойкой, стянутым широким узлом пудрово-розового галстука, и такая же роза, приколота на лацкане. Волосы в стильной стрижке, модно уложены. Непроницаемое лицо, чисто выбрито. И серые глаза, холодные, обжигающие, текут ртутью. Впиваются в меня. Вбирают без остатка. Обжигают своей стужей. В самое сердце смотрят, пронзают. И тянут к себе. Увлекают в свой холодный водоворот. Привораживают.