Татьяна Лунина - Забытый плен, или Роман с тенью
– С-спасибо. – Московский гость потянул на себя переднюю дверцу. – Я вообще-то родился и жил здесь, дела заставили уехать. Вот закончу, что начал, и вернусь, наверно, домой, – неожиданно для себя выдал неблагодарный порученец.
– Женат? – сделал стойку майский Иваныч.
– Я ж говорил: нет.
– Тогда погоди с женитьбой еще пару годков. Дочку за тебя отдам, возьмешь?
– А м-может, я не понравлюсь?
– Чтоб такой орел да не нравился?! Ну что, берешь? Я за ней приданое хорошее дам.
– Угомонись, кум! Наташке нашей учиться надо, девка на золотую медаль идет. А ты ее сватаешь.
– Учение – свет, – мудро изрек «орел», – но щас мне в «Космос» лететь. До встречи, Серж Ваныч, завтра у гостиницы в десять.
– Буду как штык!
Через пятнадцать минут в гостиничный холл входил подтянутый бодрый блондин без намека на хмель. Весь его вид говорил о том, что человек жизнью доволен. Он небрежно подхватил у администратора ключ, поднялся на второй этаж, открыл дверь и переступил порог первой из двух комнатенок, считавшихся номером люкс. Спустя пять минут в ванной зашумела вода, слабый тенорок, отчаянно фальшивя, заблеял: «Орлята учатся летать!..» Затем все стихло, но свет горел еще долго, часа полтора или два. Гость задумчиво расхаживал из угла в угол, делал какие-то записи, сидел в кресле, бессмысленно таращась в зашторенное окно. Засыпал с улыбкой человека, уверенного, что день прожит не зря.
Проснулся Василий Иванович за пару минут до будильника. Принял контрастный душ, мурлыча под нос все тех же «орлиных детей», тщательно побрился, оделся, придирчиво оглядел себя в зеркале, подмигнул отражению и направился перекусить в гостиничный бар.
Горячий кофе был душистым, булка из микроволновки – воздушной, апельсиновый сок – холодным. Завтраком неприхотливый москвич остался доволен, чего не мог сказать о себе. Доверенное лицо президента столичного холдинга всерьез заподозрило очередной опрометчивый шаг в своей судьбе и карьере. Однажды уже было такое: так же навязчиво лезла в голову мысль, которая поначалу казалась абсурдной, такой же необъяснимой легкостью наполнялось тело, и беспричинно звенела душа. Это были признаки не влюбленности – дури, к которой рвался свободолюбивый голкинский дух, плюющий на здравый смысл.
– Простите, – вежливо извинился Василий при выходе, задев нечаянно в дверях женщину с сумками.
– Ничего, – устало бросила та и повернулась лицом.
– Майка! – На бывшего одноклассника смотрела соседка по парте, из-за которой когда-то юный Вася путался в устных ответах. – Привет, ты что здесь делаешь? Давай помогу, – он перехватил раздутые матерчатые сумки, – ничего себе! Разве можно женщине такую тяжесть такать? Не бережешь ты себя, Сидорова.
– Ничего, своя ноша не тянет.
– Это, Сидорова, психологический обман. Принадлежность объекту не влияет на массу объекта.
Она скептически хмыкнула, но спорить не стала.
– Говорят, ты вроде в Москву перебрался, правда, что ль?
– Да.
– И как там?
– Нормально.
– А почему тогда здесь?
– Дела, Маечка.
– Деловой, – усмехнулась Майя. – Женился?
– Такую, как ты, не встретил пока.
– Что ж тогда меня проворонил?
– По глупости.
– Поумнел?
– Боюсь, нет.
– А ты не бойся, Голкин, трусливых женщины не любят. Ладно, разболталась я тут с тобой, пойду. Мне еще в аптеку надо, да и вообще, дел выше крыши.
– Заболела, что ли?
– Мама простыла.
Василий вспомнил Майкину мать, добродушную толстуху, вечно подкармливающую дочкиного товарища ванильными сушками.
– Как она?
Сидорова равнодушно пожала плечами:
– Как все. Помнишь кинотеатр напротив нашей школы?
– «Восход»?
– Ну.
– Кажется, Зинаида Ивановна администратором там была?
– Кем она только не побывала, – усмехнулась Майя. – Администратором, билетершей, уборщицей – все равно выгнали.
– Почему?
– Вопрос не по адресу, но могу ответить. В «Восходе» теперь сауна, бар и еще какая-то хрень типа борделя. Когда мама оказалась на улице, я еще в институте училась. Пришлось срочно на заочное переводиться, работу искать. На одну стипендию вдвоем не протянешь, разве что ноги. Устроилась в «Космос». Сначала посуду в ресторане мыла, потом в официантки перевели, теперь вот дежурю на этаже. Мне нравится, работы не пыльная, иногда кто-нибудь из клиентов на чаевые расщедрится или презент какой сунет. Нормально, не жалуюсь.
– А Зинаида Ивановна?
– Мама сначала в детском саду няней работала, после в дизайнерской фирме уборщицей. Правда, фирма через полгода лопнула, но нам повезло. Мамина подруга пристроила ее к себе напарницей в газетный киоск. Слава богу, хоть здесь пока без перемен, трудятся потихоньку на пару.
Напротив гостиничного входа у бровки тротуара остановилась знакомая «Лада», водитель приветливо посигналил. Голкин махнул рукой, дескать, вижу, жди. В памяти всплыл куцый штат «Ариадны».
– У тебя с матерью разные фамилии?
– А что?
– Она Звонарева?
Майя подозрительно уставилась на бывшего одноклассника:
– Откуда тебе известно? Об это никто из наших ребят не знал.
– Слушай, что мы тут торчим? У меня, если честно, сейчас руки отвалятся из-за твоих припасов.
– Это белье из прачечной. Я не крохоборка ресторанные объедки домой таскать.
– Прости, Маечка, не хотел обидеть. Куда, говоришь, тебе надо? В аптеку?
– Ну.
– И все?
– А что?
– Эх, Сидорова, ну что ты за человек такой, честное слово! Мы же с тобой сто лет, можно сказать, не виделись. А когда-то, между прочим, за одной партой сидели, я за тебя задачки по контрольной решал, даже как-то целовались, помнишь?
– И что?
– Давай сделаем так. Сначала заедем в аптеку, потом накупим всего, что любит Зинаида Ивановна, заскочим в цветочный и дунем к вам чай пить, идет?
– Голкин, ты прилетел из Москвы, чтобы чаи со мной распивать?
– Сидорова, ты попала в десятку! А если серьезно, Майка, я никогда не забуду ванильные сушки, которыми угощала твоя мама. Если б ты знала, чем они тогда для меня были, позволила бы не то что в гостях посидеть часок – навечно поселиться под дверью и сторожить вас, как самый преданный пес.
– Слушай, это ты в своей Москве так наловчился лапшу на уши вешать? – В ответ он молча расплылся в улыбке. – Тебя, что ль, такси ждет? – кивнула одноклассница на желтые шашечки.
– Меня.
– Тогда почему мы до сих пор не в машине?
...Вернувшись в гостиницу ближе к вечеру, Василий Иванович понял, что родной город сделал ему подарок. Снова завел своих бесконечных «орлят», поплескался под душем, переоделся в джинсы, сменил пуловер на простенький свитер, затем спустился поужинать в гостиничный ресторан. А весь следующий день бесцельно шатался по Майску, с удовольствием стирая подметки новых замшевых башмаков.
