Дебора Смит - Змей-искуситель
— Полковник Якобек, — сказала я, когда мы проезжали по темным, как сажа, ночным горам Северной Каролины, — если Ал и Эдвина Джекобс выглядят как новенькие в воскресенье в четыре часа утра после того, что нам пришлось пережить за последние сутки, я поцелую им руку и признаю, что мне следовало голосовать именно за них.
— Поверьте мне, — ответил он, — у вас есть преимущество. Они никогда не встречались с такой женщиной, как вы.
Я пожала плечами, решив принять его слова за комплимент. Я очень старалась поверить Якобеку, хотя он не оставил мне выбора.
Наш кортеж выехал из Хайлендса и оказался среди темных теней, продуваемых ветром горных лужаек и вымощенных камнем подъездных дорожек, убегающих в ночь по обе стороны от шоссе. Они скрывались за красивыми чугунными оградами, прятавшимися среди старинных дубов и огромных рододендронов — широколиственных родственников скромных вечнозеленых лавров округа Чочино.
Агенты секретной службы ждали нас около одних таких ворот и дали нам знак проезжать. Я покрепче вцепилась в сумочку, когда наши машины свернули к особняку из дерева и камня, в котором мой дом поместился бы дважды и еще осталось бы место. Агенты в свитерах и слаксах, вооруженные изящным автоматическим оружием, стояли по краю лужайки возле уличных фонарей. Сказать, что все это выглядело нереальным, значит не сказать ничего. Другие агенты подбежали к машине, в которой сидели мы с Якобеком, открыли мне дверцу и сказали:
— Мэм, — тоном офицеров дорожной полиции, выписывающих штраф.
Якобек знаком велел им уйти, и, благодарение господу, они отошли в сторону. Он повел меня по вымощенной камнем дорожке к длинной веранде, а я гадала, подсматривают ли за мной Ал и Эдвина Джекобс сквозь закрытые ставнями окна второго этажа.
— Если бы это был мультфильм, — прошептала я Якобеку, — то я бы подняла голову и увидела Эдвину, с яростью смотрящую на меня, а из ее глаз исходили бы два луча лазера.
— Меня пару раз ударило, — ответил Якобек и встал впереди меня.
На этой его реплике двери большого дома открылись, два агента придержали створки. Внутри стояла пара средних лет в обычных брюках и свитерах, словно муж и жена собиравшиеся поиграть в гольф. Он высокий, стройный, с темными глазами и посеребренными сединой темными волосами. Она маленькая, толстая, с пронзительными голубыми глазами серийного убийцы и коротко остриженными белокурыми волосами. Я смотрела на эти два самых известных в мире лица. Президент и первая леди Соединенных Штатов Америки.
Слава богу, на первый взгляд они казались самыми обычными людьми.
Я смогла вздохнуть свободнее и, протянув руку, осторожно поднялась по трем ступенькам.
— Здравствуйте, Ал, Эдвина. Я Хаш Макгиллен Тэкери, и я приехала сюда, чтобы сказать вам, что мне, как и вам, не нравится то, что сделали наши дети. Но даю вам слово, что к вашей дочери отнесутся в моем доме со всем уважением и теплом. Мой сын — порядочный человек, на которого вы можете рассчитывать. И еще я хотела сказать, что вам всегда будут рады в нашей Долине — во всяком случае, это относится ко мне. Все остальное зависит от вас и Эдди.
Несколько секунд никто не дышал. Агенты смотрели на меня во все глаза. Якобек стоял за моей спиной, словно собирался заступиться за меня, если король прикажет меня обезглавить. Глаза Эдвины превратились в узенькие щелки. Но Ал, старина Александр Джекобс из Чикаго, штат Иллинойс, потомок польских эмигрантов, дядя Якобека, отец Эдди и лидер всего свободного мира, кивнул, протянул мне руку и сказал:
— Хаш, вы производите еще более сильное впечатление, чем говорил Николас. А теперь давайте войдем в дом и поговорим о наших детяхидеалистах и нашем будущем внуке.
Эдвина улыбнулась. Я ей не поверила.
Ал, Эдвина и я сидели на красивых кожаных кушетках вокруг кофейного столика, который, вероятно, стоил больше, чем вся фамильная обстановка моей гостиной вместе взятая. Мы делали вид, что непринужденно потягиваем кофе. Якобек соблюдал дистанцию. Он стоял у окна в свободной позе, скрестив руки на груди, чуть расставив ноги, повернувшись спиной к остальному миру. Поза защитника. Поза одинокого человека.
На лицах Ала и Эдвины я видела те же чувства, которые мучили меня, — тревогу, любовь, досаду, шок. Я не сомневалась, что они были любящими родителями, которые получили неожиданный удар и потеряли равновесие. Я знала, что выгляжу точно так же.
— Итак, мы пришли к соглашению, — объявил Ал. — Мы полагаем, что этот брак едва ли продержится долго, но пока нам следует выступить единым фронтом и поддержать наших детей.
Я кивнула.
— Я клянусь вам обоим, что сделаю все возможное, чтобы исчезла пропасть между вами и Эдди. И как я уже говорила, вам всегда будут рады в Долине.
— Спасибо, — поблагодарил Ал.
Эдвина кивнула и снова улыбнулась. Я ни на минуту ей не поверила. Но я восхищалась Алом Джекобсом — тем, как он со мной разговаривал, его непоколебимой добротой.
— Сомневаюсь, что вы обрадуетесь нашему приезду в разгар сбора урожая, — продолжал Ал. — Друзья, владеющие этим поместьем, специально оборудовали его для моих визитов. Здесь больше систем безопасности в стенах и вокруг, чем можно представить. Вот во что обходится охрана президента, да поможет нам бог! Мир сейчас таков, что даже моя собственная дочь подвергается постоянной опасности, когда она рядом со мной. Я подвергаю ее опасности, даже когда нахожусь в одной комнате с ней! Скорее всего, ваша Долина для нас сейчас не самое безопасное место в мире. Мы вынуждены признать, что наша дочь ненавидит публичность нашего положения, и у нее были все основания желать другой, независимой, собственной жизни. Нам понятно, почему она хочет растить своего ребенка вдали от нас.
Уголком глаза я заметила, что лицо Эдвины напряглось, фальшивая улыбка казалась приклеенной. Я встала.
— Эдвина, не могли бы мы с вами немного прогуляться? Думаю, нам необходимо поговорить наедине, как двум матерям. Нам удастся это сделать так, чтобы не включился сигнал тревоги?
Она встала.
— Беспокоиться будут только агенты.
Я кивнула, хотя в тот момент высоковольтные провода казались мне менее опасными.
Прогулка состояла в том, что мы медленно и напряженно двигались бок о бок в холодном предрассветном горном воздухе по аккуратно выстриженной дорожке мимо садовых фонарей. Затем мы свернули в лес к маленькой беседке возле пруда с японскими рыбками кои и небольшим естественным водопадом.
— Мне нравятся рыбы, — сказала я. — У меня есть для них специальный пруд на заднем дворе.
— Я знаю, — ответила Эдвина.
Знает она! Любопытная чванливая сука.
