Сара Вульф - Дикий восторг (ЛП)
— За исключением случаев, когда это не так, — уточняет Мерних.
— Ну и это тоже.
Мерних размышляет над моими словами, и, наконец, похлопывает меня по плечу.
— Что ж, спасибо, что так часто навещаешь ее. Знаешь, ты ей действительно нравишься. Глубоко внутри. Она видит в тебе себя и хочет, чтобы ты была счастлива так, как она не может быть всегда.
— Никто из нас не может быть счастлив все время.
— Да. Но ты, несомненно, стараешься больше чем кто-либо другой, не так ли?
Ее слова наносят сильный удар. Она улыбается в последний раз, разворачивается и идет по коридору, обращаясь к другому врачу.
Я заглядываю в детское отделение, но Мира с Джеймсом ушли на обед в столовую. Дверь Софии открыта, и я захожу, чтобы увидеть ее и Джека, обнимающихся. Я сразу же отступаю, но София слышит меня и отстраняется.
— Айсис! Привет! — она подбегает и обнимает меня, а я поглядываю на Джека поверх ее плеча. У него бесстрастное выражение лица, но я улавливаю малейший намек на беспокойство.
— Приветик, извини, ничего себе! Я просто завалилась сюда, даже не постучав. Проклятье! Мне действительно очень жаль, — говорю я.
— Все нормально! Я просто рада, что ты здесь. Ты, Джек и я — хоть раз мы все вместе. Это здорово! Не так ли? — спрашивает она, поворачиваясь к Джеку. Он сухо кивает, а потом встречается со мной взглядом. Движение быстрое, но оно задерживается и напоминает мне обо всем, что произошло той ночью в отеле: каким добрым он был, каким теплым. Я чувствую, как вспыхивает мое лицо, и София пристально смотрит на меня.
— Я должен идти, — внезапно говорит Джек.
— Что? Почему? Снова работать? — София наклоняет голову.
— Нет. Я просто не хочу стать помехой девичьих разговоров.
— Месячные, — сразу же говорю я Софии. — Колоссальные, кровавые месячные.
— Тампоны! — выкрикивает она.
Джек проталкивается мимо нас и выходит за дверь.
— Я собираюсь достать что-нибудь поесть. Я вернусь.
Когда он уходит, София поворачивается ко мне.
— Итак? Как дела?
Я достаю серебряный браслет, и он слегка позвякивает в воздухе. Ее синие глаза расширяются, и она благоговейно протягивает руку, чтобы его взять. София поглаживает большим пальцем выгравированное на нем имя.
— Талли, — шепчет она.
— Я не могла принести обратно… эм, остальную ее часть. То есть, это же ее могила, так что именно там она и должна остаться, знаешь? Там, где она покоится. Но я подумала, что ты захотела бы браслет.
София долгое время молчит. Она снова и снова проводит пальцем по цепочке браслета. И как только я начинаю чувствовать себя неловко, что до сих пор остаюсь здесь, она повышает голос:
— Джек приобрел его для меня. После того как это произошло. Приятно получить его обратно.
Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается кривоватой.
— Он был с ней в течение многих лет, — продолжает она. — В земле, с ней. Я могла видеть ее и навещать. Но теперь он со мной.
— Теперь она с тобой, — предлагаю я. София поднимает взгляд своих заплаканных глаз и обнимает меня за шею.
— Спасибо. Большое спасибо. Позволь мне отплатить тебе, ладно? Я действительно этого хочу.
— Не нужно, серьезно, знаю, все это было по-настоящему тяжело? И у тебя, вроде как, действительно тяжелая жизнь? Так что я не хочу делать ее еще тяжелее?
— Ты не сделаешь! Эйвери самостоятельно организовывает вечеринку, так что я не буду делать ничего тяжелого. Все, что тебе нужно будет сделать — это надеть что-то «потрясное», да вообще что угодно и прийти!
— Ух, исторически сложилось так, что для меня вечеринки Эйвери не очень замечательно проходят.
— Для меня тоже, — напоминает мне она. — Но это вечеринка в честь моего дня рождения, и она обещала вести себя хорошо. И там буду я, так что буду за ней присматривать. Мне бы хотелось, чтобы и ты пришла. Рен придет, как и Джек. И куча других людей, с которыми я должна была ходить в школу, так что, придет большая часть твоего класса.
— Большая вечеринка?
— Огромная! С тортом и диджеем, и, пожалуйста, пожалуйста, приходи!
Ее лицо сияет точно так же, когда я заставляла ее смеяться, еще в самом начале. Тогда, когда я впервые прибыла сюда.
— Конечно. Да, хорошо. Я приду.
София улыбается, и облегчение вырисовывается в чертах ее лица.
— Потрясающе! Окей, двадцать восьмого у нее дома. Вечеринка должна начаться в семь, но тебе нужно прибыть по-светски поздно, потому что выпивка также прибывает по-светски поздно.
— Ты слишком хорошо меня знаешь.
София отрицательно качает головой и смеется.
— Думала, что знала. Но, нет. Нет, Айсис. Я не знаю тебя вообще.
— 13 –
3 года
31 неделя
1 день
Дом Эйвери знаком во всех отвратительных смыслах. Я паркуюсь в том же месте, где и всегда — легко выезжать, легко смотаться, если придется. Музыка громко стучит через газон вниз по улице, заполняя собой весь охраняемый микрорайон. Она отскакивает от деревьев и десятка машин, как попало припаркованных во дворе. Народ уже выпивший: кто, спотыкаясь, выходит из парадной двери, кто валяется по всему газону, борясь и гоняясь друг за другом с туалетной бумагой и шлангом.
Я последний раз разглаживаю футболку. Когда я была здесь в первый раз, на мне была футболка с группой «Florence and the Machine», я даже не понимала, что надела именно ее, пока не села в машину. Мои джинсы потерты на бедрах, но не потому, что я купила их в каком-то модном бутике, в котором им целенаправленно придают такой вид, а потому что раньше я постоянно фут за футом съедала асфальт на своем велосипеде, когда сбрасывала вес. Прохладный воздух на бедрах, проникающий через потертые места, напоминает мне, насколько джинсы потрепаны, и почему они расползаются, и как я лично их износила, разрушила, сломала. Да, я сделала это. Я сломала эти джинсы, но все еще могу их носить, и они прекрасно справляются со своей задачей — прикрывают мою великолепную задницу.
Вещи сломаны, но по-прежнему работают.
Я выхожу из машины и плотнее закутываюсь в куртку. Лютый холод. Разве весна не получила уведомление? А у весны вообще есть памятки? И на чем они написаны? На листьях? Лепестках? Туше новорожденного оленя?
— Расчувствовалась до слез в самом начале ночи, не так ли?
Я поднимаю взгляд. И там стоит Джек в нелепо вульгарной кожаной куртке и темных джинсах. А рядом с ним стоит Рен, выглядя немного шокированным, в своей обычной клетчатой рубашке.
