Тилли Коул - Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)
— Поцелуй триста шестьдесят, у двери моего школьного шкафчика. Снова показывая миру, что мы вместе... и мое сердце почти взорвалось.
Я отстранился, позволив Поппи перевести дыхание.
— Рун? — позвала она, когда я направился на математику, я обернулся и дернул подбородком. — Мне нужно больше подобных моментов, чтобы заполнить банку.
Тепло пронеслось по моему телу от мысли целовать ее при каждом удобном случае. Поппи покраснела от напряженного выражения моего лица. Как только я снова повернулся, она позвала:
— И Рун?
Я ухмыльнулся и ответил:
— Ja?
— Какое твое любимое место в Джорджии? — Я не мог разглядеть выражение ее лица, но что-то происходило в ее голове. Она что-то планировала, я уверен.
— Вишневая роща в весеннее время года, — ответил я, ощущая, как выражение моего лица смягчается только от одной мысли.
— А не в весеннее? — выпытывала она.
Я пожала печами.
— Наверное, пляж. А что?
— Просто интересно, — она развернулась и затем направилась в противоположном направлении.
— Увидимся на обеде, — крикнул я.
— У меня репетиция с виолончелью, — Поппи крикнула в ответ.
Стоя на месте, я сказал:
— Значит, я буду смотреть.
Лицо Поппи осветилось, и она ответила нежно:
— Значит, ты будешь смотреть.
Мы стояли в противоположных концах коридора и пялились друг на друга. Поппи произнесла одними губами:
— Навеки.
Я произнес губами в ответ:
— Навечно и навсегда.
***
Неделя прошла как в тумане.
Прежде я никогда не заботился о времени — быстро оно шло или медленно. Сейчас я хотел, чтобы минуты растянулись в часы, а часы в дни. Но, несмотря на мои безмолвные мольбы, время, черт возьми, шло слишком быстро. Все происходило слишком быстро.
Коллективный интерес в школе к нашему с Поппи воссоединению утих через несколько дней. Большинство людей еще не приняли это, но я не обращал внимания. Я знал, что люди сплетничали. Большинство слухов было о том, как и почему мы снова вместе.
Мне было плевать и на это.
Дверной звонок зазвонил, когда я лежал на кровати, и я встал, схватив куртку со спинки стула. Поппи вела меня на свидание.
Она пригласила меня на свидание.
Этим утром, когда я покинул ее постель, она сказала мне быть готовым в десять. Поппи не рассказала зачем, или что мы будем делать, но я сделал, как она сказала.
Она знала, что я так поступлю.
Когда я шел по коридору, я услышал звук голоса Поппи:
— Привет, малыш, как дела?
— Хорошо, — ответил Алтон застенчиво.
Завернув за угол, я остановился, когда увидел, что Поппи сидела на корточках, чтобы быть на одном уровне с Алтоном. Волосы Алтона заслоняли его лицо, и он нервно убрал их рукой... так же как я. Слова Поппи с прошлой недели всплыли в моей голове...
Он отрастил волосы, потому что хочет быть похожим на тебя. Он подражает твоим привычкам, чертам характера, потому что хочет быть, как ты. Он ждет, что ты заметишь его. Алтон обожает тебя…
Я наблюдал, как мой младший брат застенчиво раскачивался на пятках. Я не мог сдержаться и поджал губы в изумлении: он был тихим, как и я. Не говорил, пока его не спрашивали.
— Чем ты будешь заниматься сегодня? — спросила его Поппи.
— Ничем, — ответил Алтон угрюмо.
Улыбка Поппи увяла. Алтон спросил:
— Ты снова уходишь вместе с Руном?
— Да, малыш, — ответила она тихо.
— Теперь он разговаривает с тобой? — спросил Алтон. И я услышал. Услышал оттенок печали в его тихом голосочке, о чем Поппи говорила мне.
— Да, разговаривает, — сказала Поппи, и как делала со мной, провела рукой по его щеке. Алтон опустил голову в смущении, но я поймал небольшую улыбку через пробелы между прядями его волос.
Поппи подняла голову и увидела, что я стою, прислонившись к стене, напряженно наблюдая. Она медленно выпрямилась, и я двинулся вперед, потянувшись за ее рукой и притягивая ее для поцелуя.
— Ты готов? — спросила она.
Я кивнул, смотря на нее с подозрением:
— Ты так и не собираешься рассказать мне, куда мы?
Поппи поджала губы и покачала головой, дразня меня. Она взяла мою руку в свою и повела меня к двери.
— Пока, Алтон! — прокричала она через плечо.
— Пока, Поппимин, — услышал я, как он тихо сказал в ответ. Я замер как вкопанный, когда мое прозвище для Поппи слетело с его губ. Рука Поппи взлетела ко рту, и я видел, она почти растаяла на месте.
Она уставилась на меня, и по ее взгляду было понятно, она хочет, чтобы я сказал что-нибудь своему брату. Вздохнув, я повернулся к Алтону, и он сказал:
— Пока, Рун.
Поппи сжала мою руку, призывая меня ответить.
— Пока, Алт, — ответил я неловко.
Алтон поднял голову, и его губы растянулись в широкой улыбке. И все из-за того, что я сказал пока.
От того как улыбка осветила его лицо, что-то сжалось в моей груди. Я повел Поппи вниз по лестнице и к машине ее мамы. Когда мы достигли машины, Поппи отказывалась выпускать мою руку, пока я не посмотрел на нее. Когда я это сделал, она наклонила голову набок и объявила:
— Рун Кристиансен, я так чертовски горжусь тобой прямо сейчас.
Я отвел взгляд, чувствуя себя не очень уютно от такой похвалы. С тяжелым взглядом, Поппи наконец выпустила мою руку, и мы забрались в машину.
— Ты скажешь мне, куда мы направляемся? — спросил я.
— Нет, — сказала Поппи, сдавая назад. — Хотя ты скоро догадаешься.
Я включил радио — обычную волну Поппи, и откинулся на спинку сиденья. Мягкий голос Поппи начал заполнять машину, подпевая попсовой песне, которую я не знал. Не прошло много времени, прежде чем я перестал смотреть на дорогу, а начал смотреть на Поппи. Как будто она играла на виолончели, ее ямочки углубились, когда она подпевала одной из своих любимых песен, улыбаясь через слова, которые так любила. Ее голова раскачивалась, а тело двигалось в такт.
Моя грудь сжалась.
Это была постоянная борьба. Видеть Поппи такой беззаботной и счастливой наполняло меня ярким светом, но знание, что эти мгновения ограничены и истекали, привносило только тьму.
Пятна черноты как смоль.
Вездесущая, размотанная катушка гнева, которая ждала, чтобы нанести удар.
Как будто увидев, что я разваливаюсь на части, Поппи вытянула руку и положила ее мне на колени. Когда я опустил взгляд, ее рука лежала ладонью вниз, а пальцы были готовы переплестись с моими.
Я протяжно выдохнул и переплел пальцы с ее. Я не смотрел на нее, не мог сделать этого с ней.
Я знал, как Поппи себя чувствовала. Несмотря на то, что рак высасывал из нее жизнь, ее убивала боль членов ее семьи и тех, кто любит ее. Когда я затихал, расстраивался, ее яркие зеленые глаза тускнели. Когда я позволял злости снедать меня, я видел усталость на ее лице.
