Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

— Круто, но это сегодня вечером.

Она оглядывается на море людей, которые из кожи вон лезут, чтобы успеть все сделать.

— Нам ещё многое предстоит сделать.

— Вот почему у вас здесь слуги.

— Но…

Моя рука обхватывает ее подбородок, и она замолкает. Ее глаза расширяются, и она возвращается взглядом к офису Альберто.

— А что случилось с «не прикасаться»? — произносит она со вздохом.

Я издаю сухой смешок и неохотно опускаю руку, проводя большим пальцем по ее мягкой щеке.

— Верно, — говорю я сухо. — Я могу смотреть, но не могу прикасаться.

Господи, я был так жесток с ней в прошлый раз, что придумал бы любой предлог, лишь бы увидеть, что у нее творится под этим распутным халатиком.

— Ты хочешь пойти повидаться со своим отцом или нет?

— Я не могу…

— Это не то, о чем я спрашивал.

Она снова бросает взгляд на офис Альберто, и пульс у меня на виске учащается. Черт, я ненавижу, какую власть он имеет над ней.

— Мне сегодня нельзя.

Не говоря больше ни слова, я разворачиваюсь и врываюсь в кабинет Альберто без стука.

Выражение его лица искажается яростью, пока он не поднимает взгляд от своих папок и не понимает, что это я. Затем он ерзает в своем кожаном кресле и наклоняет голову набок.

— А, привет, малыш. Ты пришел рано. Вечеринка состоится только сегодня вечером, и мы устраиваем ее в Visconti Grand, — его морщинистые губы складываются в натянутую улыбку. — Тебе не нужно было проделывать весь этот путь сюда, тебе просто нужно было спуститься на лифте в банкетный зал.

Я не участвую в его легкомысленной светской беседе. Вместо этого я захлопываю дверь пяткой и подхожу к его столу. От меня не ускользнуло, что он отшатнулся.

— Аврора нужна мне сегодня.

— Это вечеринка по случаю нашей помолвки…

— Я думал о твоем предложении насчет Заповедника Дьявола. Возможно, ты прав. Там так много пустующего пространства, может, нам стоит что-то с этим сделать?

Его глаза загораются, затем на лице появляется дерьмовая ухмылка.

— Наконец-то. Черт, сколько раз мы говорили об этом только на этой неделе?

Чертову тонну. Каждый раз, когда Альберто заводит меня за запертую дверь, он спрашивает об этом чертовом заповеднике.

— Много, — кисло отвечаю я. — Я бы хотел осмотреть его, прежде чем мы продолжим обсуждение. Аврора знает лес как свои пять пальцев, поэтому я бы хотел взять ее туда с собой.

— Отличная идея. Но, э-э… — его взгляд устремляется к двери, и он понижает голос на несколько децибел. — Ты должен знать, что она думает, что Заповедник Дьявола — это моя территория, — подняв руки в притворной капитуляции, он добавляет: — Знаю, знаю. Я нахальный малый. Но иногда ты должен делать то, что нужно для достижения своей цели, разве я не прав? Итак, э-э-э… Если бы ты мог просто не упоминать, что это твое, я был бы тебе очень признателен.

Белый жар обжигает слизистую оболочку моего желудка. Я провожу языком по зубам и коротко киваю, прежде чем развернуться.

— Анджело? — я замираю. — Ты и я, мы бы вместе творили удивительные вещи на этом побережье, малыш.

Заткнись, говнюк. Я распахиваю дверь и обнаруживаю Аврору прямо по другую ее сторону. Она выкрикивает один из своих дурацких птичьих каламбуров и отпрыгивает назад.

— Ну? — шепчет она, ее глаза очаровательно расширяются.

— Одевайся. Встретимся в машине.

Менее чем через десять минут она садится на пассажирское сиденье моего Астон Мартина в серых леггинсах и толстовке безразмерного размера. Блять. Не думаю, что я встречал девушку, которая выглядела бы в спортивных костюмах так же хорошо, как в коже. Ее волосы ниспадают свободными локонами на плечи, и она, должно быть, только что вымыла их, потому что запах ее вишневого шампуня наполняет всю машину и заставляет мой чертов член болеть.

Я съезжаю с подъездной дорожки, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы удержать машину на дороге, что практически невозможно. Все, о чем я могу думать — форма ее сисек под этой толстовкой и маленькая полоска золотистых волос на ее киске.

Я дергаю себя за воротник и барабаню пальцами по рулю.

— С похмелья?

Аврора напрягается.

— Нет, — ее взгляд скользит по моей щеке, затем она понижает голос. — Я даже не была настолько пьяна.

— Точно.

Она кашляет. Нервничает. Затем она достает из сумочки пачку Mike & Ikes и запихивает в рот целую пригоршню, прежде чем предложить мне упаковку. Я презрительно ухмыляюсь ей и качаю головой.

— Поступай как знаешь, — бормочет она. — Итак, эм. Где ты был в среду?

— А что? Ты скучала по мне?

— Да, — ее ответ приходит быстро и отрывисто. За этим следует самый очаровательный смешок.

Останавливаясь перед воротами, я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза.

— Не испытывай меня сегодня, Аврора. Я провел девять лет, сопротивляясь искушению. Из-за тебя мне очень трудно дожить до десяти лет.

В тот момент, когда я осмеливаюсь поднять на нее глаза, я сразу же жалею, что сделал это. Она пристально смотрит на меня из-под своих густых ресниц, тяжело дыша через пухлые приоткрытые губы. Я усиливаю свой пристальный взгляд.

— Я серьезно.

Она вытряхивает ещё одну пригоршню конфет и смотрит на них сверху вниз.

— Прошлая ночь была плохой… по-настоящему плохой, — она прикусывает нижнюю губу передними зубами. — Мы не должны были делать… этого.

— Мы? Я ничего не делал.

Она хмурится, ее бледная кожа приобретает более темный оттенок красного.

— Ты наблюдал. В любом случае, это не должно повториться, — она сглатывает и поворачивается на своем сиденье, чтобы посмотреть на меня с неожиданной злобой. — И если ты расскажешь Альберто, клянусь, я подожгу твою машину.

Я сдерживаю смех.

— Что ты сделаешь?

— Ты слышал.

— Боже. Кто ты такая и что ты сделала с Авророй? Меньше двух недель назад ты была бы на грани слез, умоляя меня не рассказывать твои секреты.

— Ну, я знаю, ты сохранишь это в секрете, потому что тебе будет так же плохо, как и мне, если ты этого не сделаешь.

— Ничего не случилось, Аврора. Я не прикасался к тебе, ты не прикасалась ко мне. Остынь, — я заставляю свое лицо оставаться невозмутимым, но внутри моя кровь кипит.

Она кивает, заметно расслабляясь, как будто это было именно то подтверждение, в котором она нуждалась.

— Ты прав. Мы не прикасались друг к другу. Все в порядке. Все будет хорошо. Кстати, я Рори.

— Хм?

— Меня зовут Рори. Я просто подумала, что тебе следует знать. Я имею в виду, теперь ты увидел меня голой и все такое.

Что?

Прикусив язык, я качаю головой и сосредотачиваюсь на прибрежном шоссе. Черт, это была плохая идея. Я знал, что не должен был заезжать за ней сегодня, но больная, извращенная часть меня хотела увидеть ее, просто чтобы я мог насладиться ее смущением. Я думал, она покраснеет и будет ерзать, не в силах встретиться со мной взглядом, зная, что она сделала для меня прошлой ночью. Я думал, она будет лезть на стены в ужасе от того, что у нее наконец-то за плечами настоящий грех.

Но эта девушка? Она вдруг стала «Рори». Она откусывает кусочек, и он раздражающе горячий.

Остаток пути мы проезжаем в молчании, и я останавливаюсь на обычном месте возле церкви.

— Час, — напоминаю я ей. Она кивает и выскакивает из машины, не оглядываясь, устремляется к лесу.

Когда некоторое время спустя она выходит из-за деревьев, выражение ее лица угрюмое. Ее шаги быстры, в то время как руки сжимают рукава толстовки.

Я все ещё сжимаю руль и смотрю, как она подходит к машине.

— Что не так? — спрашиваю я, как только она открывает дверь.

Она опускается на свое сиденье и безучастно смотрит в лобовое стекло.

— Ничего. Давай просто уедем.

Мои глаза сужаются.

— Аврора, посмотри на меня, — она качает головой.

— Осмелюсь предположить, что ты заставишь меня просить дважды, — рычу я.

Она напрягается, но по-прежнему не поднимает головы. Раздражение вспыхивает у меня внутри, я прослеживаю за ее взглядом и понимаю, что она смотрит на телефонную будку.