Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
Патриция и Фархшем отошли от двери и остановились, в ожидании глядя на дверь.
Первым зашел Эндрюс Блэкфорд, опираясь на две трости, — он сильно хромает, и на лице написаны страдание и боль. При виде Патриции и Джона Фархшема, он приятно поражен:
— О, Джон! Патриция! Что это значит, Джулиус Сэдверборг? Вы даже не заикнулись о том, к кому вы меня ведете, а просто сказали: «К двум друзьям!» Честное слово, Джон, я не знал, что вы здесь. Сэдверборг уверил меня, что его ждут друзья, которые будут рады и мне. Это так?
— Мы действительно рады вас видеть, мистер Блэкфорд. Не хотите ли присесть?
Она хлопотала уже около Блэкфорда, помогая ему сесть в одно из удобных кресел.
Фархшем, расширив глаза от удивления, шел за ними, забыв толком поздороваться со своим другом Джулиусом Сэдверборгом.
— Что с вами, старина? — остановился он перед креслом Блэкфорда.
— Вот такие дела!
— Что вы с собой сделали?
Эндрюс Блэкфорд вдруг вспылил и со злостью взглянул на Джона Фархшема.
— Каждый лезет ко мне с этим вопросом!
— Извини, старина!
— Ничего я с собой не сделал!
— Но…
— Вы, вероятно, говорите об этом и об этом! он со злостью показывал на свои увечья. — Так я могу сказать вам, кто это сделал!
— Скажи, старина!
— Скажите, сэр!
— Так вот, все это сделала со мной ваша жена, уважаемый Фархшем!
— Моя жена?
— Да, ваша жена. Поэтому Сэдверборгу не следовало звать меня сюда. — Он откинулся на спинку удобного кресла и, рассерженный, вытянул вперед больную ногу.
Джон Фархшем подошел к креслу, где с трудом устраивался Эндрюс Блэкфорд и с растерянным удивлением рассматривал его, как будто перед ним был совершенно другой человек, а не тот самоуверенный и респектабельный Блэкфорд, которого он знал раньше.
— Поверьте, старина, мне искренне вас жаль!
Патриция хлопотала около Эндрюса Блэкфорда — это была ее суть.
— Боже милый, Боже правый, что же это! — приговаривала она, помогая Эндрюсу Блэкфорду, забирая у него трости и усаживая его на кресло с осторожностью и заботливостью уверенной сиделки.
— Не беспокойтесь, мисс, благодарю, вас.
— Как не беспокоиться, — щебетала она. — Садитесь же, мистер Блэкфорд.
— Сейчас, сейчас!
— Устраивайтесь поудобней, я помогу вам.
— Очень вам признателен, мисс.
— Вот так, потихоньку, мистер Блэкфорд.
— Вы так добры, мисс Смат.
Фархшем и Сэдверборг наблюдали эту трогательную заботу и молча с сочувствием смотрели на Эндрюса Блэкфорда. Первым прервал молчание Джон Фархшем:
— Знаете, старина, Стэфи уж так устроена, — тихо сказал он, как о неизбежном.
— Теперь знаю, все еще с раздражением сказал он, превозмогая боль в раненой и покалеченной ноге.
— Мы вам сочувствуем, — сказала Патриция Смат, отходя от кресла Блэкфорда.
— Это мне не поможет.
— Все же…
— Мне не надо было приезжать сюда. Мне не следовало соглашаться с Джулиусом Сэдверборгом.
— Почему же? — Сэдверборг осматривал холл, выбирая место, где смог бы уютно устроиться сам, и удивляясь прекрасному интерьеру.
— Вы зря позвали меня, Сэдверборг, — твердил свое Эндрюс Блэкфорд.
— Не надо так нервничать, сэр, — Патриция Смат устраивалась на диване.
— Не нервничать?
— Именно, сэр. Надо беречь нервы. — Она поставила себе на колени сумку, намереваясь достать свое вязанье.
— Мне не место среди вас!
— Поверьте, сэр. Нам нет дела до миссис Фархшем.
Блэкфорд погладил колено, видимо, сдерживая боль, и посмотрел на Фархшема.
— Я совершил ошибку.
Фархшем, усаживаясь рядом с Патрицией на диване, заинтересованно спросил:
— Какую?
— Если вам нет дела до Стэфани Фархшем Харпер, то мне есть! — Он опять погладил больную ногу.
— И что же?
— Вы очень любезны, что рады общению со мной. Но я не могу считаться вашим другом.
— Почему же, старина?
— Я вчиню иск вашей жене об оскорблении действием — вот почему не могу считаться вашим другом.
Джулиус Сэдверборг устроился в удобном кресле и с интересом наблюдал за происходящим.
— Можете, старина, — мягко сказал Джон Фархшем и придвинулся поближе к Патриции.
— Могу?
— Да.
— А вы не обидитесь?
— Нет.
— Почему же?
— Видите ли, старина, ситуация для нас не новая: жертвы всегда обращаются к нам за сочувствием, — он ласково посмотрел на Патрицию.
— Даже так?
— Именно. Устраивайтесь поудобнее, старина.
— Это очень мило с вашей стороны, — Блэкфорд выпрямил покалеченные ноги и глубже устроился в кресле.
Патриция усиленно завертела спицами, разворачивая на коленях свое ярко-розовое вязанье.
Сэдверборг, уютно устроившись в кресле, положил ногу на ногу и заинтересованно рассматривал на стене напротив пейзаж, явно подлинник, довольно известного молодого художника.
— Но я все же не понимаю, — опять вернулся к своей теме Блэкфорд.
— Чего?
— Зачем Сэдверборг сыграл со мной такую шутку?
— Какую, Эндрюс?
— Да и с вами тоже, Джон.
Сэдверборг теперь уже рассматривал работу Патриции, которая молча и сосредоточенно занималась вязанием.
— По правде говоря, — спокойно начал он, — дело в том, что ты не хочешь, Эндрюс, внять здравому смыслу.
— По поводу? — заинтересованно посмотрел на Сэдверборга Джон Фархшем.
— Я надеюсь, что вы поможете мне урезонить его, объяснить ему, что… — Сэдверборг замялся.
— Что?
— Пусть он сам скажет.
— Бесполезно. Не старайся, Джулиус! — Блэкфорд рассерженно отвернулся от Сэдверборга.
— О чем это вы? — Фархшем не уловил смысл спора и смотрел то на одного, то на другого.
— Блэкфорд, я думаю, вы должны хорошенько подумать, прежде чем вчинять иск, — уверенно сказал Сэдверборг.
— Я подумал!
— Плохо подумали!
— Поймите меня!
— Я понимаю, но…
— Никаких но, уважаемый адвокат! Две с половиной тысячи плюс лечение и судебные издержки — и ни копейки меньше! — Блэкфорд упрямо наклонил голову.
— Это слишком много!
— Нет!
— До смешного много!
Патриция не вмешивалась в спор, но заинтересованность ее проявлялась в том, что спицы почти не двигались.
— Погодите, господа! — пожелал прервать спор Джон Фархшем и поднял обе руки.
Но обе стороны были настолько возбуждены, что и не думали успокаиваться.
— Я пострадал!
— Без сомнения! Но суд не присудит вам и половины названной вами суммы!
— Почему?!
