Мишель Жеро - Жаркая ночь
– А вы что, сирота?
– Не совсем. Я из тех детей, которых посадили на шею государству.
Энни произнесла последние слова деловым тоном, как ни в чем не бывало, однако душа ее привычно заныла. Как могла мать отказаться от собственного ребенка? Может быть, она посчитала ее слишком тупой или уродливой? Или слишком писклявой? Кто был ее отцом? Почему он тоже от нее отказался?
– Вот это да! – воскликнула Хизер, по-прежнему глядя на Энни широко раскрытыми глазами. – И вы жили в сиротском приюте?
– Нет. В разных семьях, согласившихся принять меня на воспитание. Я была не ребенок, а сущее наказание. Поскольку я не могла выместить злость на своей матери, я вымещала ее на других людях, тех, которые оказывались поблизости. Так что подолгу нигде не задерживалась.
Со временем боль от того, что от нее отказались родители, немного поутихла, а детские фантазии о том, что родители потеряли ее и никак не могут найти, улетучились. Энни примирилась с тем, что она никому не нужна, хотя и сомневалась, что до конца сумеет подавить ярость при мысли о том, что ее предали.
– А когда я училась в средней школе, ребята единодушно решили, что для меня самое лучшее – побыстрее умереть, – прибавила Энни.
– Да вы что? – поразилась Хизер и шепотом спросила: – А вы пробовали наркотики и все прочее?
– Да. Я баловалась наркотиками до тех пор, пока добрые люди не объяснили мне, что я могу загнать себя в могилу, но лучше чувствовать себя не стану и не накажу свою мать за то, что она меня бросила. А потом мне повезло. Когда мне исполнилось пятнадцать, одна работница сферы социальных проблем познакомила меня с общественницей, которая помогла мне изменить свою жизнь.
Хизер внимательно слушала, ее гладкий лоб прорезала морщинка.
– Люси Кантор занималась фотографией на любительском уровне, и она помогла мне сосредоточиться на чем-то еще, помимо моей злости, – продолжала Энни. – Я прошла курс лечения от наркозависимости, потом меня приняли на воспитание хорошие люди, дела в школе пошли на лад, а на последнем году обучения мне даже стали выдавать стипендию. Я навела порядок в своей жизни и никогда не оглядывалась назад.
– Но все это так грустно!
– Хизер, в жизни происходит множество вещей, над которыми дети не властны, как, например, ситуация с твоими родителями. Тебе может не нравиться то, что они разошлись, но, даже если ты будешь всю жизнь на них злиться, ты ничего не изменишь. А если сумеешь преодолеть свой гнев, тебе станет легче.
Девочка отвернулась, пытаясь скрыть слезы.
– Но это так трудно! Я пытаюсь забыть всю эту историю, но людям ведь рот не заткнешь. Они до сих пор судачат о том, что мама бросила папу, а он даже не попытался за нее постоять. Просто взял и отпустил ее.
– Но из-за того, что ты будешь сердиться на своих родителей, они не станут жить вместе. Они по-прежнему будут в разводе, твоя мама будет жить с другим мужчиной, а твой отец по-прежнему будет трудиться дни напролет. Он не может иначе.
– Но раньше у него находилось для меня время, – тихо заметила Хизер.
– Оно и сейчас у него есть, но ты уже не маленькая и не имеешь права донимать его своими капризами. Ничего хоро-шего из этого не выйдет, отец только расстроится. Можешь мне верить, можешь нет, но иметь родителей, которые любят так сильно, что порой этой любовью выводят тебя из себя, – это здорово. – Заметив, что у Хизер глаза на мокром месте, Энни шутливо подтолкнула ее локтем. – А теперь иди. По-моему, пять минут, которые нам дали, давно истекли.
Хизер спрыгнула с кровати. Энни тоже встала, глядя в пол.
– Ну, папа, я уже собиралась спускаться! Тебе вовсе незачем было за мной приходить.
Энни посмотрела на дверь – на пороге стоял Рик. Как зто она раньше не догадалась, что он может неслышно подкрасться? Он ведь не хуже ее знает все скрипучие ступеньки лестницы. Интересно, давно он тут стоит?
– Я и не слышала, как ты поднялся, – спокойно произнесла она.
– Похоже, вы слишком увлеченно болтали.
Чувствуя, что между взрослыми что-то происходит, Хизер нахмурилась.
– Марш в машину, юная леди, и перестань капризничать. Я этого не потерплю, и тебе это отлично известно.
Хизер открыла было рот, однако возражать не стала, лишь тяжело вздохнула.
– А можно, я у тебя переночую со своими подружками? Не в следующую пятницу, потому что мне придется сидеть с Джейсоном, а через одну?
Взглянув поверх головы дочери на Энни, Рик ответил:
– Если мама согласится тебя отпустить.
– Обещаешь? – недоверчиво спросила Хизер.
– Обещаю, – ответил Рик, и выражение его лица смягчилось.
– А ты свозишь нас в город погулять? Рик кивнул:
– Конечно. Я свожу всю компанию в самый большой парк Мадисона. Ты даже сможешь походить по самым шикарным магазинам города.
Восторженно взвизгнув, Хизер бросилась отцу на шею:
– Спасибо! Спасибо тебе, папа! Ой, как здорово! Скорее бы уж! А мы купим одежду для школы? И новые компакт-диски? Если хочешь, я попрошу денег у Оуэна.
Заметив выражение лица Рика, Энни отвернулась.
– Поговорим об этом потом, Хизер, – сказал он. – А сейчас иди в машину, подружки ждут.
– Ладно. – Хизер повернулась к Энни: – А вы еще не закончили свою книгу про солдата?
– Нет. – Энни стояла у кровати, не в силах от нее отойти. У нее было такое ощущение, будто вокруг электрические провода и, если она сдвинется с места, ее ударит током.
– Отлично! Надеюсь, вы еще долго с ней провозитесь. Я не хочу, чтобы вы уезжали. До свидания, Энни, еще увидимся.
И Хизер выскочила из комнаты. Вот заскрипели ступеньки лестницы – девочка, похоже, вихрем по ним скатилась, – и Энни с Риком остались одни. Они долго смотрели друг на друга.
– Тебе лучше идти, а то вдруг им придет в голову самим повести машину, – наконец проговорила Энни.
– Да. – Переступив с ноги на ногу, Рик тихо сказал: – Спасибо тебе.
Энни изобразила на своем лице непринужденную улыбку:
– Будешь благодарить потом, когда я тебе счет выставлю за помощь.
Рик не шелохнулся.
Тогда Энни решила взять дело в свои руки.
– Мне пора работать, – заявила она и, подойдя к столу, сделала вид, что что-то ищет в папках.
За спиной послышались удаляющиеся шаги, потом гул мотора, скрип колес по гравию. Ветер донес до Энни звук веселого девичьего смеха, и наконец все стихло.
Три четверти часа спустя машина вернулась, однако Рик в дом заходить не стал. Энни отодвинула от узкого оконца выцветшую занавеску: Рик направлялся в сторону скотного двора. Отправился доить коров. Или чистить и кормить лошадей. Или посмотреть, как там новоиспеченная мать. А что она ожидала? Что он помчится к ней послушать душещипательную историю о ее юности, которую сама она предпочла бы забыть? Да она ничем не лучше Хизер! Такая же вздорная девчонка, выдвигающая ему ничем не обоснованные и непомерные требования. Ну почему Рик должен доказывать, что в его жизни есть место и для нее?
