Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

— Ты в этом плане отличаешься от людей?

— Не проверял, но не думаю.

— О, так я был прав. Это ты трахал рыжего, а не он тебя, — говорит и палец в меня вгоняет, который скользит внутри: капсулка-то вся растворилась.

— Хочешь сейчас поговорить о Муре?

— Нет, — Ниррай наклоняется и ш епчет на ухо: — Я хочу тебя трахнуть.

И явно из-за своей природной вредности, сразу же второй палец в меня вгоняет. Звучно выдыхаю и толкаюсь бедрами навстречу его руке.

— А чего тогда ждешь? — спрашиваю тихо и о щеку его своей трусь.

— Даже так? — он поворачивает голову и слегка прикусывает мою щеку, но это выходит даже нежно. А потом пальцы внутри сгибает и поглаживает. Так приятно, что перед глазами слегка рябит, и я вцепляюсь в его плечи, роняя тихий стон.

— Ниррай… — шепчу и губы его своими нахожу, чтобы поцеловать. Потому что мало. Хочется еще и всего, одновременно и по очереди. Его хочется.

Ниррай отвечает, но уже без агрессии и продолжает внутри поглаживать, с ума сводя этим. И я как-то упускаю из внимания момент, когда во мне еще один палец оказывается. Но и это длится недолго. К счастью или к сожалению, я так и не решил. Он вынимает пальцы и переворачивает меня, принуждая  встать на четвереньки. Не сопротивляюсь, покорно выполняю то, что он хочет, и получаю укус в загривок. Ощутив поцелуй на лопатке мычу довольно, а почувствовав, как он пробегает ноготочками по позвоночнику, прогибаю спину.

Он входит резко, со шлепком соединяя наши тела, и я вскрикиваю. Отлично, то что нужно.

Его руки обжигают бедра, а член дарит такое удовольствие, что невозможно сдерживаться, да и не хочется. Издавая стоны, толкаюсь навстречу. Ощущать его кайфово, быть с ним прекрасно.

Ладони оставляют мои бедра и скользят по телу. Одна забирается в волосы и, ухватившись за них, тянет, вынуждая встать на колени.  Ниррай засасывает кожу у основания шеи, обхватывая меня поперек живота. И я сейчас чувствую себя принадлежащим кому-то, не как вещь, а как нечто правильное, прежде такого я еще не испытывал

— Ниррай… — снова шепчу, срываясь на стон. Я не зову его и ничего не хочу сказать, просто мне необходимо произнести его имя вслух. Оно мне нравится. Он мне вообще весь нравится.

А у Ниррая стон срывается, оседая на влажную кожу шеи. Он прикусывает меня за мочку уха, и я веду руку назад, обхватывая его бедро. Когда темп с резкого сменился на более чувственный? Я как-то пропустил.

Приятные ощущения от входящего в меня члена расплескиваются искорками по всему телу. Доставляет удовольствие не только сам процесс, но и понимание, что я с тем, с кем этого и правда хочу. Очень сильно хочу. И не думается сейчас ни о чем постороннем. Есть только мы.

Та рука, что прежде была в моих волосах, спускается вниз и обхватывает член, лаская. Ритмичные движения, дыхание на моей шее, руки, дарующие нежность… Я словно впадаю в транс. И это восхитительно, не чертовски медленно, но и не опаздывающе быстро. В данный момент это самый лучший ритм.

Потерявшегося во времени меня укладывают на кровать  полубоком и, перекинув ногу через мое бедро, продолжают так. Больше нет неторопливости, Ниррай словно собрался втрахать меня в матрас. Разошелся…

Прижатому к кровати мне, не остается ничего, кроме стонов и цепляний за его руки, потому что хочется еще больше контакта. А потом движения становятся более резкими, темп сбивается, и я намеренно сжимаю мышцы, сразу же ощущая горячее семя, что выплескивается внутри меня. Месть, да?

Ниррай ловит мои губы своими и целует, что удивительно, даже нежно. И все замечательно, но я еще не все, дорогой мой.

Нацеловавшись, аккуратненько спихиваю с себя Ниррая и, перевернувшись, нависаю над ним, улыбаясь и смотря на порозовевшие щеки и слегка приоткрытый рот, через который вырывается рваное дыхание, на блеск, что заставляет глаза светиться. Хочется любоваться им таким часами, если не сутки напролет.  Чарующий.

— Моя очередь, Царевич, — сообщаю ему и сразу же целую, заглушая возможные словесные протесты. Но Ниррай снова удивляет. Не пихается, не кусается, а обнимает за плечи и нежно, но лениво отвечает на поцелуй.

Какого Ниррая хочется больше? Нежного или агрессивного? Дерзкого или спокойного? Скучающего или заинтересованного? И лишь на мгновение задумавшись, я понимаю, что любого. Потому что по-другому просто невозможно. Со всей своей многогранностью, или точнее, полихарактерностью, он уникален, настолько, что от него не хочется отрываться. Один человек, а столько разных, порой противоречивых, эмоций он вызывает во мне. И говорил, что ему скучно? Да в нем столько чувств плещется, которые, видимо, спали. Давай же, Ниррай, покажи еще, я хочу все их прочувствовать на себе.

Глава 22. Аман, отключай папочку

Ниррай

Злость спала, будто ее и не было. Почему я так реагирую на его слова и поступки? Не то чтобы я считал раздражение хорошей эмоцией, но то, насколько оно велико и насколько быстро вспыхива ло — удивительно.

Я уж и не помню, из-за чего разозлился и что хотел доказать. Ему? Себе? Не все ли равно? Ведь сейчас мне спокойно и хорошо, не вижу смысла заморачиваться.

Аман то ли поймал волну, то ли и сам ощущает нечто похожее, хотя… маловероятно. Он-то, в отличие от меня, не кончил. Неторопливо целует, гладит, прохаживаясь руками, кажется, по всему телу. Все это ощущается необычно, будто кожа вмиг стала более чувствительной, будто как тогда, накачал своими феромонами, только не было ж ничего — я следил. Он проводит языком по ключице и ласково сжимает бока, скользит руками   вниз, к бедрам, а меня ведет : я выгибаюсь, прикрыв в наслаждении глаза. Никогда еще после того, как я кончил, мне не хотелось трогать кого-либо.  Да вообще, по сути, ничего никогда не хотелось, разве что курить. Теперь же впитываю ласки, глажу в ответ и вздрагиваю от дыхания, что холодит влажную кожу. Совсем не хочу никуда срываться, не хочу заканчивать.

Аман спускается ниже, целуя живот; я непроизвольно его втягиваю, шумно выдохнув, а он уже идет дальше, начиная ласкать бедра.

Возбуждение приходит как-то незаметно, возможно из-за того, что я на нем не концентрируюсь. Кто бы подумал, что секс может в один миг стать настолько приятным? Это как разница между кирзовыми сапогами и хорошей натуральной обувью. Не носил никогда первое, но, уверен, именно так она и ощущается. Это все из-за эмоциональной вспышки перед, или дело в том, что он вампир? Да какая разница, если мысли все равно уплывают?

Аман кружит вокруг члена, не трогая: еле касаясь, проходит невесомыми поцелуями по внутренней стороне бедер, проводит языком по сгибам, всасывает яичко. В любой другой день и с любым другим любовником я бы уже либо начал раздражаться, либо помирал от скуки, но сейчас меня даже неторопливость не напрягает, я просто впитываю нежность, как губка . И даже когда он отстраняется, я не напрягаюсь — знаю, никуда он не денется.

Приоткрыв глаза, вижу, что он находит в кровати капсулу, и, вновь прячась от мира за отяжелевшими веками, чуть приподнимаю бедра, как раз в тот момент, когда он аккуратно ее в меня вводит, немного протолкнув пальцем вглубь.

— Аман… — зову я, и он, схватив меня за лодыжки, дергает на себя, спуская ниже, и, нависнув, целует. Жадно, рьяно, словно мы до одури влюблены друг в друга и не виделись тройку месяцев, а теперь встретились, и в нем от кипящих страстей нетерпение фонтанирует. Запускаю руки в его волосы, поднимаю ноги, обхватывая ими бедра, жмусь всем телом, приподнимаясь. Хочется больше. Хочется утонуть в его тепле, растаять, растворившись, и хоть на время этой близости прочувствовать , как это — когда вам обоим не все равно.

Наши тела и губы сливаются, я проваливаюсь в этот полный эмоциональной отдачи поцелуй, а его рука уже спускается по моей коленке, по бедру, и, стоит ей достигнуть заветной цели, я ахаю, несильно его волосы сжимая. Как же хорошо…

— Ниррай… — слышу тихое на выдохе, когда он отрывается от моих губ и, распахнув ресницы, встречаюсь с блестящей голубой радужкой. Он смотрит на меня, не отрываясь, и я вновь касаюсь его губ своими. Не целовать, просто еще раз попробовать.